Судьба вечности - Кей Си Кин

— Разве это не исключительно? — Добавляет Кеннер, в его тоне слишком много гребаного ликования.

— Адди. — Мое имя снова срывается с губ моей матери, когда она делает шаг ко мне, но Кассиан быстро загораживает меня от нее.

— Держись от нее подальше, — предупреждает он, излучая гнев, в то время как Кеннер продолжает наслаждаться зрелищем.

— Я уверен, что это сделает эту дуэль еще более захватывающей, вам так не кажется?

Я не думала, что это возможно, но Кассиан напрягается, его мышцы вздуваются еще сильнее, когда он поворачивает голову к отцу. — Это был твой план? Заставить ее высвободить своего волка, чтобы вынудить ее к поединку под кровавой луной?

Я делаю шаг назад, моргая, глядя ему в затылок, пытаясь осознать, что он на самом деле говорит.

— Кто-то должен меня просветить. Сейчас.

Голова Кассиана опускается, когда он поворачивается ко мне, вздох раздвигает его губы, когда он смотрит мне в глаза. — Дуэль под кровавой луной должна быть между волками в волчьем обличье, и вы сражаетесь не на жизнь, а на смерть.

Как Кеннеру удается всегда быть на шаг впереди? Почему я снова и снова оказываюсь в его ловушке? Он безумен. Полностью невменяем. Я не знаю, что у него за проблемы со мной, но нам нужно это закончить. С меня хватит.

Я отступаю в сторону, вновь показываясь остальным, и вижу, как Кеннер качает головой в ответ на слова Кассиана. — Зачем мне это делать, когда она нужна мне для более великих дел?

Великих дел? Иди нахрен.

— Это ты мне скажи, — настаивает Кассиан, надеясь получить какой-нибудь ответ. Но это остается без ответа, поскольку Кеннер делает шаг назад, присоединяясь к толпе наблюдающих волков, и по его лицу расплывается злая ухмылка.

— Мы собираемся сейчас перейти к дуэли? Публика ждет.

— Они могут идти нахуй, — рявкает Кассиан, прижимая кулаки к бокам, в то время как ухмылка его отца становится только шире.

— Это не так работает, сынок.

— Я обещаю тебе, что если ты сделаешь это, я не буду отвечать за свои действия, — обещает Кассиан, и мои бедра сжимаются. Сейчас определенно не время возбуждаться из-за его восхитительного гнева.

Вместо того, чтобы принять угрозу такой, какая она есть, Кеннер сияет. — Это звучит так, как сказал бы мой сын.

На лице Кассиана явно читается отвращение, что побуждает меня к действию. Пора покончить со всем этим дерьмом. Я сжимаю его руку, надеясь, что это покажется утешением, прежде чем обойти его и направиться к Тринити.

Я этого не чувствую, но вздох, раздавшийся позади меня, подтверждает, что я проскользнула сквозь любую защиту, которую установил Кассиан.

— Адди, — выдыхает он, отчаяние сквозит в каждой букве, когда я смотрю на Тринити.

— Я тебя не боюсь, — усмехается она, окидывая меня взглядом с головы до ног, и я пожимаю плечами.

— Хорошо, потому что я тебя тоже не боюсь. — Не обращая на нее внимания, я смотрю через ее плечо туда, где стоит Кеннер. — Итак, чтобы прояснить, эта дуэль в волчьем обличье и до самой смерти. Есть что-нибудь еще, что я должна знать?

Я ему ни капельки не доверяю, но спросить стоит.

— Нет, — подтверждает Кеннер, победоносно кивая, когда Тринити наклоняет голову, чтобы снова оказаться в поле зрения.

— Ты всегда говоришь о такой большой игре? — спрашивает она, пытаясь спровоцировать меня, когда я снова пожимаю плечами.

— Нет, я чувствую, что поступки говорят громче слов.

Не говоря больше ни слова, я отступаю назад и погружаюсь глубоко в магию, минуя каждую унцию моей магии фейри, пока не соединяюсь со своей волчицей. Она танцует на моей коже, посылая огненную рябь по моим венам, прежде чем я чувствую, как ломается первая кость.

Боль сильная, но ничто по сравнению с первым разом. Это происходит в мгновение ока, и я быстро оказываюсь на четвереньках, скребя лапами по твердой земле, когда оглядываюсь через короткое пространство и обнаруживаю, что на меня смотрит волк с кремовой шерстью.

При других обстоятельствах я бы сказала, что он красив, но моя волчица быстро отметает эту мысль, когда я позволяю ей взять верх. Это самое странное ощущение, которое я когда-либо испытывала. Мы одно целое, но все равно такие разные.

Прежде чем я успеваю что-либо обдумать, моя волчица бьет в полную силу, прыгая к нашей цели. Тринити делает то же самое, целеустремленно приближаясь ко мне, пока мы не врезаемся друг в друга.

Кружась в воздухе, мы с глухим стуком приземляемся, и у нее преимущество. Придавленная ею, я царапаю и царапаю когтями ее шерсть, пытаясь освободиться, но это нелегко.

— Вставай, Адди, — рычит Кассиан, прорываясь сквозь мою панику, и его слова словно зажигают меня. При следующем ударе моя задняя лапа попадает ей точно в бок, и она скулит, когда ее хватка ослабевает. Я выскальзываю из-под нее так быстро, как только могу, пока мы обе не оказываемся снова на четвереньках, кружа друг вокруг друга.

Моя грудь вздымается с каждым вздохом, когда Тринити скалит на меня зубы. На следующем вдохе она мчится ко мне, и я слегка промахиваюсь мимо ее приближения, разворачиваясь только для того, чтобы обнаружить, что она целенаправленно приближается ко мне.

На этот раз она подпрыгивает в воздухе, приземляясь мне на спину, полностью обнажив зубы, и мы обе снова падаем на землю. Перекатываясь, от битвы за контроль у меня кружится голова, пока мы не останавливаемся. Я рычу, ярость сжигает меня из-за того, что она снова на мне.

Мне нужно действовать сейчас. Мне нужно действовать быстро. Мне нужно вести себя как волк.

Ее передние лапы упираются в землю по обе стороны от моей головы, когда она рычит мне в лицо, покрывая меня слишком большим количеством слюны, на мой вкус, но это только подстегивает меня. Вонзаю мои когти ей в бок, она скулит, но это не останавливает ее натиска, когда она пытается вонзить зубы мне в горло.

Одно попадание в артерию, и я мертва. Но сейчас просто не мое время.

Щелкая зубами в ответ, я еще глубже вонзаю когти в ее плоть, на этот раз заставляя взвыть от боли. Мне удается использовать это в своих интересах, скручивая нас, но вместо того, чтобы попытаться броситься на нее, оказавшись сверху, я делаю это в процессе.

Моя волчица берет верх, ярость, жажда мести и решимость переполняют меня, когда мои зубы впиваются в ее обнаженное горло.

Вой переходит в сдавленный скулеж, когда я кусаю, рву и смакую медный привкус на языке.