Судьба вечности - Кей Си Кин

матери? — спрашивает моя мать, обращая Кассиана в камень, когда его челюсть сжимается, а зрачки расширяются.

— Какое отношение ко всему этому имеет моя мать?

Я пытаюсь вспомнить, когда он когда-либо упоминал свою мать, но у меня ничего не выходит. Что, черт возьми, она имеет в виду? — Касс…

Мои слова прерывает звук шаркающего движения вдалеке, и мы втроем поворачиваем взгляды направо, следуя на звук.

— Значит, это правда, щенок и его сучка на моей земле. Это, однако, не совсем объясняет, почему ты здесь, Констанция…? — Кеннер приближается к нам, немного более растрепанный, чем обычно, и его взгляд прищуривается на мою мать.

Я замечаю вспышку паники в ее глазах, прежде чем она подавляет ее, полностью поворачиваясь к нему лицом.

— Я хотела увидеть своими глазами, — предлагает она, вызывающе расправляя плечи.

— Что увидеть? — спрашивает он, придвигаясь ближе и пристально глядя на нее сверху вниз.

— Что они осмелились быть здесь.

Кеннер наклоняет к ней голову, на его губах пляшет веселье, когда он приглашает ее приблизиться к себе. — Ты заинтригована так же, как и я?

— Всегда, — быстро отвечает она, не делая ни единой паузы, чтобы быть услышанной, но это совсем не правда. Это не то, что она говорила несколько минут назад, или эта часть была ложью?

Черт.

Что происходит?

— Мы уходим сейчас, — заявляет Кассиан, его голос спокоен и невозмутим, что является полной противоположностью тому, что было несколько мгновений назад.

Испепеляющий взгляд Кеннера подтверждает его следующие слова, прежде чем он разжимает губы. — Вы никуда не пойдете.

Кассиан зажимает переносицу и резко выдыхает, пытаясь избавиться от волнения в костях. — Мы не можем продолжать в том же духе.

— Ты прав, — заявляет Кеннер, заставляя нас замолчать, уставившись на него.

Это сюрприз.

— Хорошо, — выдыхает Кассиан, неуверенность все еще не покидает его, что становится совершенно очевидным, когда его отец заговаривает снова.

— Тринити. — Он выкрикивает имя, и в мгновение ока в моем ухе раздается стук еще большего количества бьющихся сердец. Мои чувства переполняются, когда появляется еще больше волков. Один, потом другой и еще один, пока их мини-армия не окружает дом.

— Что это значит? — Спрашиваю я, наконец обретя дар речи, и его дьявольский взгляд на мгновение останавливается на мне, прежде чем он разворачивается на месте, обращаясь ко вновь прибывшим вместе со мной.

— Это поединок под кровавой луной.

Резкий вдох Кассиана вызывает панику в моих венах. — Отец.

— Скажи это, Тринити, — настаивает Кеннер, подталкивая девушку на шаг вперед.

Ее безумные глаза находят мои, прежде чем поискать взгляд Кассиана, но слишком быстро она снова переводит взгляд на меня. Она откашливается, делая шаг к нам, и на этот раз уверенность волнами покидает ее.

Я знаю, что она собирается сказать, прежде чем ее губы разомкнутся. Эти слова я слышала раньше, слишком много раз, на мой вкус, но теперь они мне слишком хорошо знакомы. Я думала, что со мной покончено после последней дуэли. Я думала, что со мной покончено, когда Кассиан участвовал в дуэли. Я думала, мы прошли через все это дерьмо.

Я ошибалась.

— Я вызываю тебя, Адрианна Рейган. Я вызываю тебя на дуэль под кровавой луной за Кассиана Кеннера.

16

АДРИАННА

Э

тот ублюдок никогда не отступит. Никогда. Я все за то, чтобы проявлять стойкость, но, черт возьми, я устала от этого мужчины.

— Никто ни с кем не будет сражаться под кровавой луной, — рычит Кассиан, его глаза практически черные, когда он смотрит на своего отца сверху вниз.

Мои губы кривятся, когда я воспринимаю его, его слова крутятся у меня в голове. То, как он это говорит, заставляет меня чувствовать, что в этом есть нечто большее, чем обычно. Нечто большее, что мне не понравится, как это звучит.

— Мой вызов говорит об обратном, — поет Тринити, ее голос пропитан жаждой мести, и я не могу не задаться вопросом, что, черт возьми, я сделала этой девушке, что я сделала любой из девушек, которые вызывали меня на дуэль. Отсутствие ответа заставляет меня чувствовать, что это скорее потому, что я просто дышу, и это причиняет им неудобства. — А теперь стой там и смотри, как я расправляюсь с этой сукой, чтобы заявить права на тебя для себя, — добавляет она, заставляя меня удивленно запрокинуть голову.

— Тебе не кажется странным, что ты пытаешься бороться со мной за него, но при этом совершенно не проявляешь к нему уважения? Ты же знаешь, он не просто кусок мяса. В нем есть нечто большее, чем любой титул, которого ты добиваешься, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

— Иди нахуй, фейри, — огрызается она в ответ, но прежде чем я успеваю отреагировать, вокруг нас разносится оглушительный смех Кеннера.

— Ах, но это не совсем так, не так ли, Адрианна?

Мой пристальный взгляд устремляется к нему, моя грудь сжимается от нервов, когда осознание захлестывает меня.

Черт

Я чувствую на себе взгляд матери, но не отворачиваюсь от пристального взгляда Кеннера. Я словно окаменела. — Чего я не знаю, Кеннер? — В ее голосе слышны нотки нервозности и неуверенности, и я вижу веселье в темнеющих глазах Кеннера.

— Я позволю твоей дочери ввести тебя в курс дела. По-моему, это просто фантастика, — размышляет Кеннер, заставляя мои ноздри раздуваться от раздражения.

— Адди. — В голосе моей матери слышится беспокойство, и я вижу, как она переминается с ноги на ногу, ожидая моего ответа, но я не могу оторвать глаз от Кеннера.

— Не разговаривай с ней. Заползи обратно под камень, откуда ты приползла, и отвали, — рычит Кассиан, тыча пальцем в сторону моей матери и своего отца.

Кеннер смеется, и в этом звуке слышится резня, когда он подходит к Тринити, медленно приближаясь к дому. — Сейчас, сейчас, сынок. Мы здесь, чтобы повеселиться, а Тринити ждет, — объясняет он, меняя тему и подстегивая меня.

— Тринити может идти нахуй, — усмехается Кассиан, но мне нужен ответ на беспокойство, поселяющееся у меня внутри.

— А какая разница, если это под кровавой луной? — Мне наконец удается отвести взгляд от Кеннера, замечая напряженную фигуру Кассиана, когда у него подергивается челюсть.

— Мы еще дойдем до этого, Питомец, — отвечает Кеннер, отчего глаза Кассиана практически светятся, когда он обнажает зубы.

— Она. Тебе. Не. Питомец.

— Чего я не знаю, Кеннер? — Вмешивается моя мать, и мой мозг гудит от всех разных уровней разговора.

Всего этого слишком много.

— Я волчица, — кричу я, взгляд моей матери скользит в мою сторону, когда у нее отвисает челюсть.

— Волк? — повторяет она, удивление ясно читается на ее лице,