Станция-призрак - Анна Калинкина

можно на дрезине проехаться, с ветерком, когда хлопцы наши

опять в поход соберутся. Там — переход на Ганзу, и потом по

кольцу, опять же на дрезине, до Краснопресненской. С нее будет

на Баррикадную переход — это уже станция Конфедерации

1905 года, к которой и Беговая относится. Но если на Ганзе пра-

вила более-менее понятные, то в пределах Конфедерации на

каждой станции все равно свои порядки. Вроде бы в целом у

них примерно как на Красной линии, только без фанатизма и

классовой борьбы, а так, как и почти везде в метро, сам черт но-

гу сломит. Особенно на самой станции Улица 1905 года — там

народ, по-моему, на всю голову больной: вроде атеисты, а суеве-

рий полно.

     Нюта вздрогнула, и от Стаса это не укрылось.

     — Расскажи-ка и ты мне про свою станцию, — попросил он. —

Я ведь как-то видел ее, проезжая мимо еще до Катастрофы. Ее

обычно в темноте не разглядеть было толком, но там как раз с

другой стороны тоже поезд шел, свет из окон падал. Странное та-

кое ощущение — пустая, темная станция. Как там люди у вас жи-

вут? И почему вы оттуда ушли?

     Нюта не знала, что ответить. Слишком сложно было объяс-

нять все незнакомому человеку. Конечно, Стас сразу внушил ей

доверие, расположив к себе, но девушка уже привыкла, что луч-

ше не болтать лишнего — так, на всякий случай.

     — На нашей станции поселилось зло, — пробормотала она сло-

ва, слышанные от бабы Зои.

     Стас снисходительно поглядел на нее.

     — Если тебе повезет дожить до моих лет, — сказал он и усмех-

нулся, — и не повезет увидеть столько смертей, иногда до крайно-

сти нелепых, то, может, поймешь: на свете нет ни добра, ни зла.

Другое дело, что жить нужно так, будто они есть. Как-нибудь по-

размысли над моими словами на досуге.

     Нюта недоверчиво смотрела на собеседника и никак не могла

понять, о чем он толкует? То, что делает Верховный, — это зло,

потому что он убивает невиновных и слабых. Его надо остано-

вить, и это как раз будет добрым делом...

     — Не обращай внимания, — сказал ей потом Валет, с которым

девушка поделилась содержимым странного разговора. — Стас —

классный мужик, но иногда так заумно рассуждает — ни черта не

поймешь. Зато он очень много знает про метро и поверхность,

прямо энциклопедия ходячая.

     Кириллу тоже понравилось проводить время в обществе Ста-

са. Парня очень интересовал животный мир метро, а на эту тему

анархист мог рассказать многое. Часто Нюта заставала его с ка-

рандашом и блокнотом, в который он записывал со слов анархи-

ста что-то вроде: «Химера — огромная тварь белесого цвета, ви-

дит плохо, ориентируется на запах, очень опасна. Возможно, ми-

фич.» Такие примечания парень делал, когда не был уверен, то

есть практически постоянно, потому что не верил в то, чего не ви-

дел собственными глазами.

     * * *

     Меж тем жизнь текла своим чередом. После разговора со Ста-

сом Нюта рвалась на Беговую все сильнее, но остальные ее не

поддерживали: за Крысей активно ухаживал Валет, а Кирилл то

ли устал, то ли боялся нового путешествия, то ли просто не был

уверен, что на другой станции будет лучше. С другой стороны,

гостеприимные хозяева уже намекали путешественникам, что

скоро вернется из похода батька Нестор, и до того времени хоро-

шо бы им как-то определиться с дальнейшей жизнью. Насчет

Крыси у анархистов вопросов не было — она быстро освоилась с

порядками на станции и всячески старалась быть полезной, по-

могая в госпитале, к тому же уже официально считалась девуш-

кой Валета. А вот Кирилла, человека мягкого и мирного, склон-

ного к философско-созерцательному отношению к действитель-

ности, не привлекала ни карьера бойца, ни царящий на Гуляй По-

ле разгульный образ жизни с ежедневными попойками, лихими

песнями и прочей «свободой». Парень сомневался, колебался и

все свое недовольство обрушивал на Нюту. Ей уже стало казать-

ся, что это она виновата во всем — сманила его с родной станции,

где он мог бы жить долго и счастливо. Когда Кирилл упрекал ее,

девушка злилась и возражала, порой весьма резко, но когда он

просто сидел с унылым видом и его в красивых серых глазах сто-

яла тоска, а на все вопросы он кротко отвечал: «Ничего, просто

настроение плохое», было гораздо хуже.

     Их появление на станции, сначала наделавшее столько шума,

уже воспринималось как что-то давнее и не слишком оригиналь-

ное. Анархистам, как детям, все время требовалось что-то новень-

кое и будоражащее воображение. Неожиданно явился перебеж-

чик с Красной линии, и уже все население Гуляй Поля слушало,

раскрыв рот, как этот оборванный, измученный, с впалыми глаза-

ми человек рассказывал, прихлебывая чай:

     — У нас ведь, знаете, рядом торговый комплекс был подзем-

ный, на три уровня, вход с «Проспекта Маркса». Все имущество

из него в первые же месяцы растащили, экспроприировали, так

сказать, только ведь там все больше ерунда продавалась — тряп-

ки, парфюмерия... Ну, кое-что из одежды нашим бабам перепало,

что-то и мужикам подошло — щеголяли, пока не сносилось. А сно-

силось-то, кстати, быстро, там ведь все больше китайское барах-

лишко продавалось. К тому же размеры все больше девчачьи...

нашим бабам эти платьишки кургузые чаще всего и на нос не на-

лезали. Ну да я не к этому. Решили наши территорию магазин-

ную освоить — чего площадям зря пропадать? Верхний уровень,

конечно, почти на поверхности, для жилья не годится — там уро-

вень радиации такой, что мало не покажется, да и твари легко

пролезут, а вот два нижних можно было попытаться изолировать

и использовать... ну, хотя бы под склады. Хотя чего у нас, блин,

теперь складывать? Разве что покойников... В общем, оказалось,

что, пока наши думали да гадали, на верхнем уровне угнездилась

какая-то пакость, и начали на нижних этажах люди пропадать.

Несколько раз пытались ее прищучить, а потом плюнули и реши-

ли вход в комплекс вообще закрыть от греха подальше. А потом

заварушка случилась, когда в туннеле взрыв был и траурный по-

езд с телом Вождя засыпало. Говорят, один из ваших постарал-

ся — вышвырнул из кабины машиниста и погнал поезд к Про-

спекту Маркса. Не иначе, хотел на полном ходу проскочить и

дальше укатить, в Полис. А когда понял, что Вождя увезти не по-

лучится, отцепил платформу с гробом, а сообщник его еще взрыв-

чатку швырнул вслед. Мол, не доставайся же ты никому. Вот тун-

нель и обрушился. До сих пор никто у нас не понимает, кому в

Полисе тело Вождя понадобилось? Разве что для каких экспери-

ментов. Мы ведь люди простые, нам власти не объясняют, отчего

да почему. Объявили провокацией со стороны несознательных

элементов, устроили недельный траур — и баста.

     — Тоже мне, секрет! — фыркнул сидевший возле Нюты анар-

хист. — Это Толик Томский поезд угнал. Только он девушку свою

спасти хотел, а Вождь ваш что ему, что полисным был без надоб-

ности.

     — А к чему ты про торговый центр-то заговорил? — поинтере-

совался другой. — В чем связь?

     — Так связь самая прямая, — оживился перебежчик. — Когда

эти ваши бомбисты туннель взорвали, что-то там обвалилось, и

образовалась дыра прямо в тот комплекс. На первое время ее кое-

как досками заложили и часового рядом поставили, пока руки

дойдут окончательно заделать. Вот как-то раз, когда на часах у

дыры мой кореш Мишка стоял, сразу пятерых сопляков — четы-

рех пацанов и одну девчонку — на подвиги потянуло. Мишка как

раз то ли вздремнул, то ли еще что, в общем, они доски-то отодви-

нули и в комплекс ушли. Понятное дело, ни один не вернулся.

     — А откуда стало известно, что они именно туда ушли?

     — Дык одна девчонка матери записку оставила: идем в ком-

плекс, не волнуйся, скоро вернемся. Сознательная, вишь, была.

А оттуда еще не все вынесли, цацки какие-то оставались, конеч-

но, детям-то интересно. Они ж не думали, что за любопытство

жизнью своей заплатят. Разве в их возрасте об этом думаешь?

     — Что, и искать их не пытались?

     — Ну почему же, вблизи осмотрели все. Только скорее для ви-

да. Понимали — без толку их уже искать. А Мишку за это пове-

сили.

     — Ужас какой! — вздрогнула Нюта.

     — Так родителей тоже можно понять — это они высшей меры

требовали. Ведь пятеро детей пропали — это разве не ужас? Да и

не жилец уже был Мишка, больно сильно переживал. Сдается