Тандем. Неестественный обзор - Эдгар Грант

   - Риск действительно был, но я посчитал его вполне оправданным. Ведь одному Богу известно, что мог бы сделать Локарт в компании с Хастером, попади Специальная секция к ним. Ты же видел, что они натворили в Киртлэнд и дальше в Киеве. Но об этом немного позже, тем более, что у меня была кое-какая страховка. О ней я тоже потом расскажу. Сейчас, для того, чтобы мы продолжили разговор, ты должен ответить на вопрос. Готов ли ты снова включиться в игру или предпочитаешь тихую спокойную, пусть и раннюю пенсию, которую ты, несомненно, заслужил?

   - Черт возьми, Рэй, как я могу ответить, если я даже базовых вводных не знаю.

   - Хорошо. Я дам тебе одну вводную, - не отпуская глаз собеседника, сказал экс вице-президент. - Мы хотим, чтобы ты стал новым президентом США. Чтобы ты управлял страной сейчас, когда она судорожно пытается найти свое новое место в мире.

   - Твою мать! - обреченно выдохнул Коэн. - Как такое возможно? А как же Уолберг? А Локарт? У него армия, а, значит, у него сосредоточена вся власть. И кто такие мы? У вас, что уже подготовлена политическая база в США? И кто будет финансировать все сейчас, когда денег нет вообще? А, если я не готов?

   - Слишком много вопросов, Патрик, - Кроуфорд сел, откинулся на спинку мягкого кресла и спокойно улыбнулся. - Я тебе просто обрисовал масштаб игры. Если тебе он по плечу, и ты чувствуешь силы и желание управлять, пусть разрушенной и доведенной до отчаяния, но все еще великой нацией, тогда мы продолжим разговор. Но, когда мы закончим, выйти из игры ты уже не сможешь. Поэтому, решай сейчас. А насчет готов - не готов, не беспокойся. У тебя будет поддержка, уровень, которой ты себе даже представить не можешь.

   - У меня есть время подумать?

   - Время? - удивленно переспросил экс вице-президент. - Послушай, я одолжил у австралийских друзей этот замечательный фрегат, почти неделю промучился в тесной, пусть и лучшей, на этом судне каюте, страдая от приступов клаустрофобии и морской болезни. Все для того, чтобы поговорить с тобой, сделать тебе предложение, к которому я готовил тебя десяток лет... И ты хочешь время, чтобы подумать! Патрик Коэн, глава Министерства национальной безопасности США, спрашивает меня, есть ли у него время. Да у тебя, чтобы подумать была вся жизнь! Неужели ты не мечтал о том, что когда-нибудь поборешься за президентское кресло, за возможность стать лидером Америки? Если нет, то я потратил свое время зря.

   - А какой реакции вы ожидали? Я уже почти четыре года не при делах, а тут ко мне заявляется покойник и предлагает стать президентом США? Вам, что, эта ситуация кажется нормальной?

   - А тебе, кажется нормальным то, что произошло за последние четыре года? - чуть повысил голос Кроуфорд. - Гибель Америки - это нормально? Наш отказ от ядерного арсенала, который мы создавали десятилетия - это нормально? Крах мировой валютной системы - это нормально? Россия и Китай стали новыми мировыми лидерами - это нормально? Полномочия ООН перехлестывают через край - это нормально? - видя, как Коэн в красноречивом жесте, говорящем, что у него нет ответа, развел руками, экс вице-президент продолжил: - Хочешь ответ? Да, это нормально! Хочешь знать почему, оставайся и слушай. Нет, выкладывай кулон с носителем на стол и - свободен.

   Пытаясь побороть нарастающую внутреннюю дрожь, вызванную зашкаливающим напряжением, Коэн посмотрел в глаза собеседнику. Взгляд Кроуфорда, как всегда был спокоен, в нем не было ни гнева, ни раздражения, а только какая-то непоколебимая решимость и сознание собственной правоты, почти граничащее с верой. Он помнил этот взгляд, и понимал, что настал момент принятия решения, способного, как это уже было много раз в его карьере, кардинально изменить всю жизнь.

   - Хорошо, Рэй, - он сделал небольшую паузу. - Я верю вам. Я снова в игре. Но...

   - Спасибо, Патрик, - перебил его экс вице-президент. - Ты снял с меня серьезную головную боль, хотя я и не ожидал от тебя другого ответа, ведь именно к этому я готовил тебя все эти долгие годы. Надеюсь, ты понимаешь, что с этого момента из игры есть только один выход и он никак не подразумевает жизнь вне ее. Информацией, которую ты сейчас узнаешь, во всем мире владеют единицы.

   - Я понимаю. Я готов, - уверенно кивнул Коэн, предчувствуя, что он ввязывается в нечто большее, чем планы на президентский пост.

   - Ну что ж, тогда приготовься слушать. - Кроуфорд поднялся с кресла и подошел к небольшому шкафчику у длинной узкой барной стойки, идущей вдоль стены. - Здесь запрещен алкоголь, но капитан фрегата любезнейший человек, сделал для меня небольшое исключение, - он вернулся и поставил на стол бутылку односолодового шотландского виски перевязанную по горлышку пурпурной лентой, скрепленной сургучной печатью. - Помнишь эту бутылку? Макаллан 1950 года. Ты мне подарил ее на юбилей в тот день, когда наш туристический челнок врезался в корейскую орбитальную станцию. В тот день началась новая история человечества. Я хочу, чтобы ты это себе очень четко представлял.

   - Помню. Это был запоздалый подарок на ваше восьмидесятилетие, - кивнул Коэн, глядя как, его собеседник разливает драгоценный напиток в широкие стаканы со льдом. - И про новую историю вы совершенно правы.

   - Разговор у нас будет длинный. Перед ним не мешает промочить горло, - Кроуфорд поднял в приветственном жесте свой стакан и сделал небольшой глоток. - М-м... Мне кажется за эти пять лет вкус стал еще богаче, или я просто долго не откупоривал эту бутылку. Знаешь, когда мы сидели на террасе моего дома и любовались спокойной гладью озера Мичиган, пробуя этот шедевр, уже тогда у меня было чувство, что нам придется вести этот разговор. Я не мог предположить при каких обстоятельствах, но предчувствовал, что он состоится в мире, который радикально изменился. Хочешь узнать, почему я считаю то, что происходит сейчас вполне нормальным? - спросил он и, увидев, что Коэн задумчиво смотрит в свой стакан, продолжил: - Вся история человечества, это история войн, смертей и крови. История разобщения и раздора, когда одни страны пытались истребить, поработить или просто контролировать другие. Империи создавались, развивались, приходили в упадок. На их месте возникали новые империи, и цикл повторялся, неизбежно толкая человечество вперед по пути социального, а главное, технологического прогресса. И это, несмотря на всю жестокость процесса, вполне нормально. Определенный уровень агрессии, регулируемый гормонами, заложен в нас генетически. И все бы хорошо, но с развитием технологий конфликты становились все боле кровавыми. Во время наполеоновских войн начала девятнадцатого века погибло три с половиной миллиона человек, во время Первой мировой в Европе семь, Вторая мировая война унесла сто десять миллионов жизней. Ты никогда не задумывался о том, чего бы стоила третья мировая война, на пике накопления ядерных вооружений во время противостояния СССР и США. Она бы унесла ВСЕ жизни на планете. Понимаешь -ВСЕ. Человеческая цивилизация бы просто перестала существовать. Поэтому третьей мировой войны и не произошло.

   Оторвав взгляд от стакана с виски, внимательно слушавший Коэн, и нескрываемым интересом посмотрел на собеседника.

   - И, поверь мне, то, что третья мировая война не случилась, это не просто победа здравого смысла, внезапно накрывшего руководство СССР и США, или банального инстинкта самосохранения, в противовес агрессии, заложенного в человеке природой. Нет. Это результат целого ряда хорошо спланированных и практически безупречно осуществленных, действий, за которыми стоит одна компактная, но чрезвычайно влиятельная группа людей.

   - Масоны? - Коэн не смог сдержать скептическую улыбку.

   - Масоны? - в тон ему усмехнулся экс вице-президент. - Давай, я тебе расскажу кое-что про масонов... Все эти свободные каменщики, круглые столы и прочие многочисленные тайные общества всего лишь дымовая завеса, привлекательная цветастая обертка. Причем создана она вовсе не для отвлечения внимания прессы и простых, готовых поверить во все, обывателей. Все эти секретные ложи, тайные обряды, условные рукопожатия и долгие лежания в гробу не просто романтический бред, это очень важный элемент для создания управляемых элит внутри более широких элит. Под этим пологом таинственности определенная часть богатых, влиятельных или просто талантливых людей чувствуют себя избранными, причастными к чему-то большему, предполагая, что об этом остальные на их уровне не догадываются. Так с ними гораздо легче работать. Есть, правда, элементы закулисы, которые имеют чисто практическое значение. Бильдербергский клуб* (*Бильдербергский клуб (группа, конференция) - неформальная встреча самых влиятельных людей в западном мире политики, финансов и СМИ, предположительно определяющая основные направления развития мировой политической и финансовой системы), Римский клуб** (**Римский клуб - авторитетный международный аналитический центр, объединяющий избранных представителей мировой политической, финансовой и научной элиты. Специализируется на прогнозировании общественно-политических процессов, науки и технологий) или Американский совет по внешней политике***, например (***Американский совет по внешней политике (англ. American Foreign Policy Council. FPC) - влиятельный неправительственный аналитический центр при Конгрессе США, фактически определяющий внешнюю политику страны). Но последние, из перечисленных мной, вовсе не тайные ложи. Это, скорее, сообщества профессионалов из разных, в основном западных, стран, созданные с целью скоординировать свои действия, чтобы оказать конкретное влияние на ход событий в мире. И, опять же, возникли они не просто так, а для того, чтобы собрать в конкретном месте и взять под контроль, многочисленные мелкие группы влияния, разбросанные по всему миру. Ну и, конечно, чтобы все думали, что именно они и определяют мировую политику, хотя на самом деле они работают по чужому плану.