Кокардас и Паспуаль - Поль Феваль-сын

Они почти договорились, когда Подстилка вдруг открыла глаза, увидела с изумлением, что лежит на полу, приподнялась на локте, а затем, вне себя от стыда и гнева, вскочила и ошалело оглядела зал. Кабатчица ничего не соображала. В изумлении воззрилась она на молодых людей, которые притворились, будто уснули за столом. Брезжил рассвет. Кругом пели петухи. Так ничего и не припомнив, хозяйка принялась тормошить спящих. Те встрепенулись и сделали вид, будто сами ничего не понимают.

– Что случилось? – кричала Подстилка. – Который час? Где Кокардас с Паспуалем?

Пинто в ответ только моргал глазами и зевал:

– Черт, да где же они, в самом деле?

– И у меня голова трещит, – потянулся бретонец. – Ох, дьявол, и напились же мы! А все этот чертов пропойца… Эй, мэтр Кокардас, где вы? – Он осоловело оглянулся по сторонам. – Что, неужели наши друзья от нас убежали? Но вы-то, красотка, должны же знать, где мэтр Паспуаль?

Замысел удался. Подстилка очень обрадовалась, что молодые люди не видели, как она валялась под столом. У нее было свое чувство чести – и оно не пострадало. Кабатчицу многажды называли шлюхой и скупердяйкой: первым званием она гордилась, на второе не обижалась. Но горе тому, кто посмел бы вслух обвинить ее в пьянстве! Однако исчезновение двух бретеров продолжало бесить ее. И еще больше разгневалась Подстилка, когда увидела, что куда-то пропала и служанка. Она стукнула кулаком по столу и закричала:

– Где Матюрина?

– Матюрина где? – эхом отозвались два негодяя.

– Не с Кокардасом ли она? – обращались они друг к другу.

– А может, с Паспуалем?

Хозяйка кинулась в каморку служанки. Пусто. Тогда она принялась колотить руками и ногами во все двери, перебудив целый дом; послышались кашель и ругань.

Вдруг Ив де Жюган хлопнул себя по лбу, как пьяница, которого вдруг осенило.

– Матюрина?.. – промычал он, глядя на Подстилку, которая металась, словно тигрица в клетке, и в ярости хлопала себя по ляжкам. – Матюрина? Слушайте-ка…

– Да говори же ты, болван! Видишь, я места себе не нахожу!

– Тише, тише, красавица, не ругайтесь…

Бретонец убедился, что никто не загораживает ему выход, взял за руку товарища, чтобы, окончив речь, сразу бежать, и крикнул:

– Я вспомнил, где Матюрина! Ее увел Паспуаль!

Как он думал, так и случилось. Охваченная ужасным гневом, хозяйка ринулась на него, – но бандиты были уже далеко – пулей не достать. «Клоповник» их больше не интересовал. Они знали, что Матюрины там нет. Главное, чего опасались Пинто и Жюган, это повстречаться где-нибудь со сбежавшей служанкой. Впрочем, они бы дорого дали, чтобы узнать, где она.

Но вернемся же, наконец, к двум бретерам, которых мы оставили в беде.

Воды Монмартрской канавы были темны и холодны, как воды Стикса. Но по адской реке ходила хотя бы лодка старого сквалыги Харона. Повстречай его Кокардас, он бы, пожалуй, свернул перевозчику шею, сел в барку да и поплыл бы прочь от страшного берега… Но никакой лодки Кокардасу не повстречалось. Упал он, к счастью, ногами вперед и поэтому не хлебнул ни капли гнусной жижи. Гасконец остался цел и невредим.

Вода доходила ему лишь до пояса. В два прыжка он очутился под мостом и прислонился к свае. Так он в безопасности выслушал разговор своих врагов и узнал все их замыслы. Не раз Кокардасу пришлось прикусить язык, чтобы не выругаться вслух. Неукротимая Петронилья при падении выскользнула у него из рук, так что сражаться он не мог. Да ведь его все равно считали покойником!

Какова среда вокруг нас, таковы и наши мысли. Мысли Кокардаса были мрачны. Он молчал, но мозг его неутомимо работал. В нем рождалось множество планов мщения – и все чернее, чем та грязь, в которой он только что искупался. Самолюбие его было оскорблено дважды: во-первых, негодяи провели его, во-вторых, он вынужден будет появиться на людях мерзким и грязным. «Дьявол меня раздери! – думал он про себя, слушая радостные восклицания Жандри с сообщниками у себя над головой. – Мы еще поглядим, в последний ли раз сегодня пил Кокардас-младший! Суток не пройдет, как вы захлебнетесь в собственной крови… И уж я над вами так орать не буду, это уж точно!»

Одно ему показалось забавным: как Жандри рассказывал, будто уложил гасконца мастерским ударом.

«Да ты, черт побери, не только драться не умеешь, но еще и хвастун! – с презрением подумал Кокардас. – Прямо в сердце, надо же! Ведь ты мне только петлю для пуговицы проделал как раз там, где ее не хватало, вот как дело-то было!»

Бандиты, радостные, удалились.

Как только стихли их голоса, гасконец подтянулся на руках, сделал ловкое сальто, которого не постыдился бы лучший гимнаст Франции, и очутился на мосту. Вид у Кокардаса был неважный – мало кто отважился бы по доброй воле подойти к нему близко. Зловонная жижа потоками текла с почтенного мэтра, так что у него под ногами образовалась огромная лужа. Штаны прилипли к телу, высокие сапоги наполнились водой. В довершение бед, Кокардас потерял шляпу, а ножны его переломились пополам, и обломок забавно болтался на поясе.

Ночь стояла темная, зеркала у гасконца не было, но он и без зеркала отлично понимал, сколь жалко выглядит… Однако более всего Кокардаса злила утрата Петронильи – огромной рапиры, подруги всех его удачных и неудачных сражений, подарка одной дамы, которая когда-то была добра к нему… Вдруг он топнул ногой и побледнел (правда, никто этого не мог бы увидеть в темноте).

– Дьявол меня раздери! – закричал Кокардас, нимало не заботясь о том, что его могут услышать. – Дубина я стоеросовая – думаю только о себе! А с лысеньким-то что сталось?

Его охватило страшное беспокойство. Кит говорил, что у него весь клинок в крови… А вдруг это правда? «Если голубь мой и вправду ранен, – подумал Кокардас, тихонько застонав, – он, должно быть, потерял сознание и остался в воде. Ах ты, судьба-злодейка! Как же его теперь отыскать?» Он лег на мост, свесил голову и прислушался.

Стоячая вода тихонько плескалась меж покрытых грязью берегов.

Кокардас окликнул друга – сначала шепотом, затем погромче. Страх его усиливался, горло перехватила спазма, так что он не мог больше произнести ни звука.

Как он будет искать Паспуаля в этой кромешной тьме? Где взять фонарь? Кого позвать на помощь? Вернуться в «Клоповник»? Но там сейчас наверняка бандиты, и он, безоружный, столкнется с ними…

Обычно в трудных ситуациях Кокардас не ломал себе долго голову над решением задачи, а полагался на Амабля. От непривычной работы мозг гасконца раскалывался, в висках стучала кровь, мысли путались.

Отойти от канавы за подмогой? Тогда он не услышит, если Амабль вдруг позовет его. «Эх, знать бы, где он лежит, – думал Кокардас. – Может, я и сам смогу его вытащить».