Кокардас и Паспуаль - Поль Феваль-сын

Она уже хорошо знала нравы и обычаи этого дома и понимала, что именно задумала кабатчица. Сердце у нее кровью обливалось при мысли, что Паспуаля потихоньку обдерут как липку и с позором выставят за дверь.

Однако женское чутье подсказало нормандке, что Ив де Жюган и Пинто тоже не без задней мысли трутся вокруг двух приятелей. акануне вечером Жюган несколько раз выходил из дома, теперь он пошел якобы за бутылкой… Короче, Матюрина сразу поняла, что тут какая-то хитрость. лужанка насторожилась. Тайком вышла она вслед за бретонцем и направилась к трактиру «Лопни-Брюхо».

Самая простодушная женщина может, если только захочет, перехитрить кого угодно. Так что Матюрине не стоило большого труда пробраться вдоль стен и подслушать весь разговор Жюгана с Готье Жандри.

Прознав о планах двух юных негодяев, Матюрина лишилась покоя: все думала, что бы такое предпринять и как бы разрушить их происки… Вскоре служанка поняла, что ей надо немедленно предупредить Кокардаса с Пастпуалем, но как это устроить? Нормандец ведь так и прилип к Подстилке!.. С другой стороны, надо было, чтобы Жюган с Пинто ничего не заметили. Матюрине мог помочь только счастливый случай.

Игра началась.

Молодые люди раз за разом наполняли стакан Кокардаса, а тот столь же добросовестно его осушал – впрочем, не подавая признаков опьянения. Матюрина поняла, что гасконца хотят напоить, и обрадовалась этому обстоятельству. Как ни больно ей было думать, что произойдет, если Паспуаль заночует в харчевне, она все же решила, что на темной улице приятелям нынче лучше не появляться.

Часы текли за часами. Кошельки наших друзей быстро тощали, а кошелек Подстилки наполнялся. Несколько случайных экю перепало и Жюгану с приятелем. Но проигравшие не отчаивались: Кокардас жаждал только вина, а Паспуаль рад был отдать любые деньги за нежный взгляд. Итак, все остались довольны.

Служанкам делать было нечего. Иные из них уже храпели по лавкам в самых вольных позах.

– А ну, всем спать наверх! – стукнула кулаком по столу хозяйка. – Пускай только одна останется на всякий случай. Вот ты, Матюрина, вроде спать не хочешь?

– Я с радостью останусь, – отвечала Матюрина, и это была чистая правда.

– Вот и хорошо, дочка. А то проспишь лучшие годы. – И хозяйка обратилась к Паспуалю: – Посмотри-ка на нее, сладкий мой: она с нами живет, и до сих пор дружка не завела!

– Неужели? – удивился нормандец. – Но ведь женщины созданы для любви… а у этой девушки, кажется, все есть, чтобы пить эту чашу полной мерой!

– Что уж тут поделать, родной, – такова она. Какой ты ни есть соблазнитель, а к ней лучше не суйся.

– Черт возьми, из какого же теста таких делают?

– Я не знаю, и ты лучше не пытайся узнать… а попытаешься, так я тебя отколочу. Я делиться ни с кем не люблю, так и знай!

– За ним глаз да глаз, красавица, – пробурчал гасконец, на миг оторвавшись от кружки. – Не ровен час вспыхнет, как сухой хворост!

Матюрина выслушала весь этот разговор, отвернувшись так, чтобы Паспуаль, а пуще всего Подстилка не заметили, как она зарделась…

Главное, ей удалось остаться в зале, и теперь что бы ни случилось – она успеет вмешаться. Ей даже казалось, что ничто теперь не помешает ей задержать двух друзей до утра, а если Жюган с Пинто все-таки попытаются вытащить их на улицу – Матюрина сразу даст понять, что им туда ходить не следует.

Она спокойно уселась в уголок и принялась штопать чулки, лишь изредка украдкой взглядывая на неотразимого Паспуаля.

XII

ЛОВУШКА

Вдруг случилось нечто, чего Матюрина никак не ожидала.

Обыкновенно хозяйка «Клоповника» пила наравне с самыми крепкими из своих посетителей, но хмель ее не брал. Горе тому, кто попробовал бы у нее улизнуть, не расплатившись!

Вот и на этот раз все шло как обычно. Кокардас и не думал вызывать хозяйку на грандиозный поединок, подобный тому, что состоялся некогда между горбуном и Шаверни. Выпили они немало, но для них это было, как слону дробина.

Иву де Жюгану и Рафаэлю Пинто хотелось, конечно, чтобы хозяйка напилась, но куда им было с ней сравняться! Подбить Кокардаса, чтобы он ее напоил, они тоже не собирались. Они просто намеревались довести двух бретеров до полупьяного состояния и вытащить их вон из харчевни. Пока судьба им благоприятствовала: у гасконца уже замечательно раскраснелся нос, а у нормандца затуманилась голова. Но Подстилка с Матюриной сильно мешали заговорщикам, и юнцы нетерпеливо ерзали на стульях, явно чего-то ожидая.

Вдруг хозяйка заморгала, зевнула во весь рот, помотала головой и сказала:

– Что такое? Спать так хочется, веки словно свинцовые…

Удивительное дело: эта женщина, никогда ничего не делавшая против своей воли, тщетно боролась с неудержимым сном! Она встала, потянулась, прошлась по зале. Затем решила, что перебрала лишнего, и выпила залпом два больших стакана воды. Ничего не помогало! Ноги трактирщицы обмякли. Она села, попыталась улыбнуться Паспуалю, но губы ее не слушались, голова болталась из стороны в сторону. Матюрина изумленно смотрела из своего угла на хозяйку и ничего не понимала. Наконец силы вовсе оставили Подстилку. Она уронила голову на стол и захрапела.

Ив де Жюган торжествующе глянул на сообщника. Если бы спросили его почему – он бы вам не ответил, но мы все объясним за него в нескольких словах.

Пока Матюрина ходила в погреб, Кокардас сидел в обнимку с кружкой, а Паспуаль целовался с кабатчицей, Жюган незаметно бросил в стакан к Подстилке розовую пилюлю с горошинку величиной, тут же бесследно растворившуюся.

Он получил ее от Жандри. В те времена людей усыпляли часто – обыкновенно с бесчестными намерениями, – и немало аптекарей тайно промышляли изготовлением таких пилюлек, совершенно безвредных для жизни. Это было куда выгоднее слабительных и рвотных: ведь клиентами таких аптекарей состояли не только бандиты. Многие хорошенькие женщины навещали их, чтобы не бояться, что муж в соседней комнате внезапно проснется, – и цена пилюлек в таких случаях зависела только от богатства заказчицы.

Раздобыв несколько снотворных пилюль, Жюган хотел сперва дать их Кокардасу с Паспуалем, но потом передумал: вдруг они на гасконца не подействуют? И выбор пал на Подстилку…

– Играем дальше, – сказал Пинто. – Пока наша красавица спит, кое-что и нам перепадет.

– А не хочется ли пить барышне Матюрине? – заметил Жюган. – Надо бы, пожалуй, пригласить ее в нашу компанию.

– Черт возьми! Амабль, почему не ты первый это сказал? Разве должны страдать прекрасные дамы, которые мучаются тут из-за нас и не отправляются отдыхать к себе в комнату?

– Ни в коем случае! – воскликнул Амабль, украдкой бросив первый нежный взгляд на свою землячку. – Раз мы пришли сюда веселиться, так будем веселиться. Иди к нам, девочка! Для меня твои щечки в сто раз прекрасней темно-красного вина!