Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл

стол. — Всегда знал, что это идиотская традиция, — зло проговорил молодой человек, покидая застолье.

У Деми не было никаких видимых причин, чтобы она вышла из себя. Но это случилось.

Она лежала на мате, глядя в потолок. Тяжёлое дыхание девушки можно было услышать ещё в дверях. Правую руку она запустила себе в волосы, заставляя себя расслабиться. Левая рука лежала у неё на груди, как будто старалась унять разбушевавшееся сердце.

Ей было так обидно, что все нашли слова благодарности. Она была так зла, что ей не за что благодарить… Деми почувствовала себя такой одинокой и уязвимой за столом, что единственной защитной реакцией была злость. Злость на всех вокруг, что её жизнь складывается так, и никак иначе. Было проще найти выход своему гневу, чем признаться себе в бессилии.

Уайт знала, что Мортем зашёл в зал и сел у стены, но не обращала на него внимания. Также она знала, что он пытается отыскать слова утешения для неё, но не находит. Бернард был очень скуп на эмоции; Деми иногда даже думала, что он вообще не умеет чувствовать. Но сейчас он старался что-то сказать, отыскать в себе какие-то чувства, чтобы помочь девушке. Только Деметрии это было не нужно. Сам факт того, что он пришёл, уже значил многое, и говорить ему ничего не пришлось.

Сколько времени прошло с тех пор, как Уайт покинула столовую и убежала в тренажёрный зал? Сколько секунд пролетело с того момента, как Мортем пришёл к ней?

Они оба не смогли бы ответить. В полной тишине они думали о своём.

Бернард видел перед собой прекрасную девушку. Её тёмные волосы были забраны в тугой пучок на затылке; бархатное синее платье облегало её талию так изящно… Она вся была такая лёгкая, такая элегантная и тонкая, что можно было подумать, что это богиня сошла с небес. И только тяжёлая сапфировая брошь на поясе, казалось, удерживала её на земле.

Мортем впервые в жизни не находил слов, чтобы описать красоту. И это при том, что он слыл ценителем искусства долгие годы.

Она держала в своих тонких белых пальцах бокал шампанского и улыбалась своему собеседнику. Она молчала. Вокруг неё, будто сама по себе, царила гармония тишины и спокойствия.

Когда потом, несколькими часами позже, Бернарду удалось сорвать с губ этой женщины короткий поцелуй, — он почувствовал себя живым. Впервые в жизни он ощутил, что в груди действительно что-то существует. Там, внутри, действительно что-то бьётся…

И он был благодарен судьбе за то, что она подарила ему краткий миг полного, человеческого и такого простого счастья. С ней. С той, кого он никогда не забудет.

Что значили теперь эти два года с ней, спустя полвека? Другой сказал бы, что ничего… Но Бернард до сих пор видел её своим внутренним взором так же чётко, как при первой встрече. Он до сих пор чувствовал сладкий привкус игристого вина на губах, когда облизывал их. Он всё ещё просыпался с чувством абсолютного, всепоглощающего счастья, когда ему снилась Элеонор.

Он распахнул глаза. На долю секунды Мортем решил, что они слезятся, но, сморгнув, убедился, что слёз нет. Он давно не плакал из-за неё. И было бы странно, если бы слёзы появились сейчас.

Бернард поднялся с пола и шагнул к мату, на котором с закрытыми глазами лежала Деми.

За что она была благодарна сегодня? Она сейчас очень старалась ответить себе честно, без злости, без обиды на близких. Память подбрасывала ей картинки, как бы спрашивая: «Ты благодарна за это? А за это? Или, может, за это?»

Вот они с отцом учат грамматику перед контрольной, которую девочка боялась не сдать. И папа уверят её, что она куда умнее, чем ей кажется. Якобы есть в ней что-то особенное, чего не увидишь невооружённым взглядом. Он говорит, что верит в неё. И клятвенно обещает, что, даже если она провалит эту контрольную по английскому, он не станет любить её меньше.

Вот мама обнимает её так сильно после победы в соревнованиях между командами чирлидинга. Она так гордится своей девочкой, что почти не находит слов. Только гладит её по волосам и целует, тихонько приговаривая, какая талантливая у неё дочь.

На день рождения родители подготовили большой праздник, пригласили всех друзей Деми домой, украсили всё шарами, устроили конкурсы, оплатили выездной контактный зоопарк. Сделали всё, чтобы в свои шестнадцать их ребёнок помнил, что для них — она всегда будет маленькой девочкой. И Деметрия помнила, как приятно ей было это чувствовать. Чувствовать защиту и любовь.

Она вспомнила, как писала реферат по социологии буквально пару месяцев назад на тему «Влияние истории и национального менталитета на личность человека». Тогда она несколько дней не столько изучала учебники, сколько говорила об этом с родителями, которые настаивали на том, что это влияние отрицать нельзя, но ответственность за любой поступок несёт отдельный человек, а не общество, его воспитавшее. Они с отцом много говорили о цикличности истории. С мамой много говорили о важности самовоспитания. И они оба были бесконечно рады, что воспитали человека, который понимает и остаётся солидарным с их мнением.

Деми вспомнила, как часто родители повторяли ей, что любят её, что гордятся ей, что верят в неё, что доверяют. Почти восемнадцать лет она была окружена заботой и искренней любовью. Все эти годы она была в абсолютной безопасности.

Но благодарна ли она им за это сейчас?

Сейчас, когда их нет, а она оказалась непосвящённой ни во что действительно важное. Оказалась неподготовленной к реалиям, которые обрушились на неё.

Благодарна?

Уайт раскрыла глаза, когда Бернард сел рядом с ней. Их взгляды встретились на секунду, но ни один из них снова не сказал ни слова.

Глава XII. Исповедь Изольды

Изольда не могла сидеть сложа руки, не зная, что там происходит между Деми и Бернардом. Ругаются они, спорят, просто беседуют по душам или молчат — она не знала. Но и заставить себя пойти к ним она не могла, чего-то неосознанно боясь.

Прошло около двух часов с тех пор, как Деми убежала с праздничного ужина. И эта абсолютная тишина в пентхаусе начала раздражать Изу.

Она простояла под дверью в тренажёрный зал несколько минут, прислушиваясь к звукам. Но в зале было подозрительно тихо: ни голосов, ни шёпота. Лейденшафт приоткрыла дверь: Деми лежала на мате, глядя в потолок. Мортем сидел рядом, обняв колени. «Они что, так и провели все