Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

облаву и был расстрелян большевиками, как говорили, «по ошибке». Ему в это время было всего 16 лет. Старшая дочь, Екатерина, ей было 19 лет, в том же году, как передают семейные легенды, уплыла с рыбаками-контрабандистами в Константинополь за продуктами и пропала. Дед ничего не знал о ней в течение почти двух лет, считая ее погибшей. О ее невероятной судьбе я расскажу ниже.

В конце 1919 года Георгий Несторович, оставив жену и детей у шурина, уехал в поисках работы сначала в Майкоп, где до августа 1920 года работал «Заведующим школьно-санитарным подотделом здравотдела Майкопского Ревкома» (согласно сохранившемуся удостоверению, выданному Майкопским советом народных депутатов), а затем был командирован в Екатеринодар, который после установления в нем советской власти был переименован в Краснодар. Там он стал заведовать кафедрой детских болезней только что открывшегося университета. Одновременно он получил должность «Заведующего подъотделом охраны материнства и младенчества Кубано-Черноморского Областного отдела Здравоохранения». Вскоре он перевез в Краснодар и жену с оставшимися двумя младшими детьми. Много лет спустя, приехав в Краснодар оппонентом на защиту диссертации ученика моего коллеги профессора Порханова, я с приятным чувством увидел в зале ученого совета Краснодарского мединститута среди портретов местных профессоров, заведующих институтскими кафедрами знакомое до боли лицо своего деда и был рад узнать, что его там помнят и считают основоположником краснодарской педиатрии.

Несмотря на голод и лишения «смутного времени», на гибель любимого сына и исчезновение старшей дочери, вопрос об эмиграции никогда не стоял перед Сперанскими, любившими Россию и не представлявшими себе жизни вне ее.

В начале 1921 года дед получил от Веры Павловны Лебедевой приглашение приехать в Москву и официальный вызов из Наркомата здравоохранения. Летом этого же года Сперанские вернулись в столицу и вновь стали жить в своей квартире во 2-м Неопалимовском переулке, правда занимая там теперь только две комнаты.

Организованный еще в XVIII веке Воспитательный дом на Солянке, прозванный за чрезвычайно высокую смертность детей «фабрикой ангелов», был к этому времени преобразован в Дом охраны младенца Народного комиссариата здравоохранения (ДОМ НКЗ). Перемена названия мало что изменила в этом заведении. Елизавета Эрнестовна Цоппи, много лет проработавшая там медицинской сестрой, вспоминала о порядках в Доме в первые годы советской власти: «В первое время смертность была ужасающая, так как после революции прекратили отдавать детей в деревню. Каждое утро „палаты“ (в них находилось 30 и более детей) обходила женщина с корзинкой, заглядывавшая в дверь с ежедневным стереотипным вопросом: „Покойнички есть?“ В случае положительного ответа забирала трупики в корзину. С кормлением детей дело обстояло очень плохо, не хватало ни женского, ни коровьего молока, хотя до революции при Воспитательном доме имелась загородная ферма на 40 коров, откуда ежедневно на Солянку привозили молоко. После революции доставка молока прекратилась… Горбатые пеленальные столы принадлежали еще Воспитательному дому, а умывальники в палатах сделали только через несколько лет после революции…» Е.Э. Цоппи утверждает, «что уже перед революцией в нише каменного забора никакой корзины (для подкидышей. – А.О.) не было, и когда это было, она не знает, может быть, в прошлом веке. В этом столетии подкидышей сдавали в Дом либо те люди, которые нашли младенца, либо городовой, которому они передавали ребенка».

9 сентября 1921 года на общем собрании врачей Георгий Несторович был единогласно избран старшим врачом этого учреждения и стал заведовать отделением для больных детей, так называемым тринадцатым отделением, организованным в отдельно стоящем здании, окна которого выходили на набережную Москвы-реки около Устьинского моста. В том же году, судя по сохранившемуся у меня документу, Георгий Несторович был приглашен «консультантом для учреждений охраны материнства и младенчества» Губздравотделом Нижнего Новгорода. Вскоре он был избран профессором по кафедре детских болезней медицинского факультета Государственного Нижегородского университета. Как ему удавалось совмещать работу в Москве и Нижнем Новгороде, куда поезд шел в то время больше 12 часов, остается для меня загадкой, но энергии и сил у моего деда в молодости было хоть отбавляй.

Выходя за рамки своих прямых обязанностей, он стал проводить еженедельные конференции, на которых обсуждались лечебные и научные проблемы. В 1922 году под редакцией Сперанского начал выходить «Журнал по изучению раннего детского возраста», а в ноябре этого же года по представлению Лебедевой Народный комиссариат здравоохранения постановил реорганизовать Дом охраны младенца в Государственный научный институт охраны материнства и младенчества (ГНИОММ).

10 января 1923 года Георгий Нестерович Сперанский был избран председателем Совета института, а 3 февраля был утвержден его директором. В этой должности он проработал до 1931 года, когда по его собственному желанию был освобожден от руководства институтом и назначен научным руководителем педиатрического отдела ГНИОММ. Одновременно он продолжал работать в своем отделении, где лечились заболевшие дети из других отделений института и пациенты, присланные по направлениям из городских поликлиник. В отделении под руководством Георгия Несторовича работали ассистент, ординаторы и врачи-экстерны, число которых быстро увеличивалось. По свидетельству А.И. Баландера и М.Я. Пуковской, «врачей-экстернов привлекает как научная работа, так и руководящий этой работой Г.Н. Одно из основных стремлений Г.Н. – передавать знания в массу врачей и сестер. Он приветливо встречает каждого, кто приходит к нему для того, чтобы получить эти знания, поработать или просто присмотреться к больному ребенку. Часть экстернов, работающих в 13-м отделении, остается при институте в качестве научных сотрудников, а потом – сверхштатных ассистентов и ординаторов».

В институте были открыты отделения для недоношенных детей (первое в России), туберкулезное, кожно-венерологическое, инфекционное. Для организации современной молочной кухни был приглашен только что вернувшийся из длительной заграничной командировки Я.Ф. Жорно. В двадцатых годах в клинике, руководимой дедом, была отведена палата для детей с хирургической патологией. Туда был принят Сергей Дмитриевич Терновский, только что окончивший ординатуру по хирургии на кафедре профессора А.В. Мартынова. Как пишет О.А. Чумаевская, Георгий Несторович «предложил молодому хирургу сначала поработать в клинике обыкновенным педиатром и изучить основы педиатрии в области раннего возраста. Только через год С.Д. Терновский начал заниматься чисто хирургической работой». В послевоенные годы Терновский стал признанным главой детской хирургии в нашей стране и создателем самой большой отечественной школы детских хирургов.

Институт охраны материнства и младенчества, который впоследствии был переименован в Институт педиатрии, внес огромный вклад в дело охраны здоровья матери и младенца, и это за несколько лет позволило почти вдвое снизить детскую смертность в нашей стране. Можно очень много говорить о деятельности Сперанского в 20-е и 30-е годы, ибо эти годы были годами становления современной педиатрии, и он сыграл в этом самую важную роль. Коротко скажу, что