Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914) - Жорж Садуль

«Когда я поступил к Карло Росси, я только что окончил школу, соответствующую техническому училищу во Франции. Не имея звания инженера, которое я должен был получить в будущем, я все же обладал, мне кажется, некоторой технической и научной подготовкой. Мне еще не исполнилось двадцати лет, и я был беден. Сначала я выполнял в новом обществе роль мальчика на побегушках, но вскоре приобрел некоторое значение, наладив отчетность. До этого каждый мог черпать деньги из кассы почти без всякого контроля. Шесть месяцев спустя я стал директором-распорядителем…

В ту пору в итальянской промышленности все нужно было создавать заново. Поэтому Росси и Реммерт были вынуждены прибегнуть к помощи французских техников. В конце 1906 года они переманили из Венсенна от Патэ пятерых «изменников», которые прибыли в Турин в начале 1907 года. Эту группу возглавлял Лепин, бывший главным директором киностудий Патэ. С ним приехали два его зятя, оба, как и он, родом из Бордо, операторы Кайо и Комт, а также техник, швейцарец Золлингер, и третий оператор — Эжен Планша»[99].

Патэ, вернувший Гастона Веля в отчий дом в Венсенне, был крайне рассержен дезертирством Лепина. Он обвинил его в похищении секретов производства и, по-видимому, сумел это доказать. В случае с Лепином ему было это легче сделать, чем с Велем, который лишь воспроизводил в Риме постановки, созданные им в Париже. Группа французов привезла чертежи киносъемочного аппарата и, по-видимому, сконструировала его для предприятия Росси. Лепина в Турине засадили в тюрьму, где они и пробыл несколько месяцев. Часть французов покинула акционерное общество Росси и перешла в «Амброзио».

Тем временем между Росси и Реммертом возник какой-то конфликт, в результате которого они расстались. Реммерт в 1907 году наложил секвестр на наличный капитал общества. Росси был приглашен бароном Фассини в «Чинес». Фирму реорганизовали, дав ей на-звание «Итала». Ее возглавляли Шаменго, зять Реммерта, и едва достигший совершеннолетия весьма предприимчивый Пастроне, который прежде всего использовал свои технические знания для усовершенствования аппаратуры.

«В течение первого периода, — говорит Пастроне, — нашей основной задачей оставалось улучшение проекционных аппаратов. В покупателях недостатка не было независимо от качества фильмов. Несомненно, следовало бы позаботиться и об усовершенствовании качества съемок, но безукоризненность проекции была еще важнее, чем удачный сюжет.

Зрители постоянно жаловались на несносное мелькание на экране. Главной причиной этого дефекта было неправильное расположение перфораций. Следовало устранить неравномерность в работе перфорационных машин, «званную расширением некоторых металлических частей этой установки при нагревании в процессе работы. В «Патэ» Контенсуза попытался разрешить эту задачу при помощи приспособления в виде гребня. Я же разработал иное устройство, которое вполне нас удовлетворило; его используют до нашего времени во всех аппаратах «Белл Хоуэлл». Равномерное распределение перфораций в наших лентах устраняло неприятное мелькание изображений, и маркой нашей фирмы стало французское слово «fixité» (устойчивость).

В то время когда я разрешал эту техническую проблему, а затем и много других, вопрос о сценарии и актерах приобретал уже более важное значение, чем технические усовершенствования аппаратуры.

Поэтому мы снова прибегли к помощи группы работников «Патэ», и «Итала» оказалась первой фирмой, понявшей выгоду создания комических серий с еженедельным выпуском нового фильма в исполнении одного и того же актера. Мы вступили в переговоры с двумя лучшими комиками «Патэ»: Максом Линдером и Андре Дидом. Эти два венсеннских актера были серьезными соперниками. Оба приняли наши предложения, нам оставалось только выбирать. Мы отдали предпочтение Андре Диду, который пользовался более давней и более упроченной известностью. Этот актер прибыл в Турин к концу 1908 года. Андре Дид выступал в «Патэ» под именем Буаро (Пьянчужка). У нас же он взял псевдоним Кретикетти (Глупышкин). Во Франции его называли Грибуй (Дурачок). Вскоре он стал пользоваться огромным успехом. Наш представитель в Париже Поль Одель продавал фильмы с его участием «вслепую». Стоило только крикнуть на бульварах: «Из Турина получены три новинки с Грибуем!» — как тотчас с противоположного тротуара раздавался голос клиента: «Покупаю не глядя».

Андре Дид был одним из лучших моих режиссеров. Он сам руководил постановкой своих фильмов, иногда с помощью своего брата. Мы вместе выправляли его сценарии. Иногда я придумывал ему трюки, которые содействовали его успеху. Андре Дид принес нам много денег. Его фильмы давали 70–80 процентов прибыли, тогда как большинство нашей продукции приносило лишь 20–30. Вместе с Андре Дидом к нам пришел ряд актеров и режиссеров: Габриэль Моро, Давень с женой, Александр Бернар и Варданн, трагедийный актер, который в дальнейшем играл у нас комические роли. В конце 1911 года Андре Дид покинул нас и возобновил в «Патэ» серию похождений своего Буаро».

Успех Андре Дида обеспечил благосостояние «Итала», привил на полуострове моду на комические фильмы и приучил публику к «сериям», которые в дальнейшем обогатили Мак Сеннетта и Чарли Чаплина.

Андре Дид, который именовал себя Шапэ (в действительности фамилия его Шапюи), был чрезвычайно популярен в англосаксонских странах под именем Фулхеда (Дурень), а затем Джима. Он особенно прославился в Южной Америке, где его называли то Торрибио, то Санчец. Именно в Италии он выработал свой сценический образ и своеобразное искусство. Он широко использовал присущее ему акробатическое мастерство, сочетая его с остроумными трюками. Кретинетти-Грибуй уже не был обсыпанным мукой паяцем, как в первых выступлениях Буаро, однако навсегда сохранил клоунские повадки. Многие из его фильмов снимались на открытом воздухе: на улицах или в пригородах Турина, увлекательная живость подобных сцен придает его картинам определенный ритм. Действие их построено на нелепых и смешных трюках.

Всемирный успех Андре Дида немедленно породил даже в Италии множество подражателей. В «Амброзио» в 1910 году был приглашен французский клоун Марсель Фабр по прозвищу Робинэ, который пытался конкурировать (правда, довольно безуспешно) с Кретинетти-Грибуем. Этот новый комик, так же как и его соперник, выступал во множестве ролей: полицейского, молодожена, летчика, нищего, разини и т. п. Другая туринская фирма, «Аквила», выпустила серию похождений «Joli coeur» («Доброе сердце») в исполнении Армандо Джельсомини, но этот персонаж пользовался не большим успехом, чем Фрико и Джиджетта, созданные актерами «Амброзио» Эрнесто Вазером и Джиджеттой Морано. Большей удачи добилась в Риме «Чинес» своей серией похождений Тонтолини, роль которого исполнял французский клоун Фердинан Гийом.

В 1911 году итальянская школа комических фильмов достигла вершины своего развития, по крайней мере в отношении количества фильмов и исполнителей.

В «Амброзио» Чезаре Гранина (впоследствии партнер Джекки Кугана, снимавшийся также у Штрогейма) вслед за Эрнесто Вазером играл Фрико, Мария Бай создала комический тип Фирули. Марсель Фабр продолжал серию Робинэ. Фердинан Гийом после успеха своего Тонтолини снялся в большом фильме «Пиноккио» (по детской сказке Коллоди), позднее по контракту с «Милано-фильм» он играл в дюжине фильмов «Коччьютелли» (во Франции «Паспарту»), Затем Гийом перешел в «Паскуали» (Турин), где до 1914 года изображал Полидора.

В фирме «Аквила» Чезаре Онести изображал Тартарена, а француз Варданн сначала для «Милано», а потом для «Итала» последовательно создал образы Тото, Бонифаса и Поликарпа. Самыми крупными комическими актерами в Италии были французы (Андре Дид, Марсель Фабр, Фердинан Гийом). Эта группа создала громадный коммерческий успех фирмам «Итала», «Амброзио» и «Чинес», но она не отличалась большой оригинальностью и своей игрой не превзошла парижских комических актеров. Зато Италия быстро обогнала Францию в области художественных фильмов.

Первой удачей итальянцев в этом жанре был фильм «Последние дни Помпей», выпущенный в 1908 году фирмой «Амброзио» в постановке Луиджи Маджи с участием в главных ролях Лидии ди Роберти и Мирры Принчипи. Оператор Роберто Оменья создал ряд эффектных трюков, упрочивших всемирный успех фильма, признанного подлинным шедевром. Однако в его постановке были допущены некоторые оплошности. По воспоминаниям одного из первых декораторов «Амброзио», Этроре Ридони, которыми он поделился с м-ль Проло, на пиршественных столах были разложены современные ножи и вилки. Эти мелкие промахи не помешали туринскому «Bulletin officiel du Club d’art» опубликовать в 1908 году следующий восторженный отзыв:

«Сенсацией последних дней был фильм, который привлек внимание не только всей Италии, но и всего мира. Его демонстрировали одновременно в 14 кинотеатрах Рима, и он вполне заслужил подобный успех.