Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914) - Жорж Садуль

Вопреки тому, что так часто писали, в этом фильме нет настоящего движения камеры. В сценах на паровозе киноаппарат, установленный в тендере, все время снимает машиниста под одним и тем же углом зрения. Здесь кадр не меняется, в то время как основной функцией движения киноаппарата является изменение и преобразование кадра. В этой сцене движется только пейзаж, который проносится позади актера и играет лишь подсобную роль. Аппарат же стоит все время неподвижно перед актером, так же как в фильме «Большое ограбление поезда» (1903), где Эдвин Портер придумал остроумный трюк: он передвигал нарисованный пейзаж позади открытой двери декорации, изображающей вагон.

В 1911–1912 годах положение Гриффита значительно упрочилось, так же как и его мастерство. Проценты, получаемые им за прокат его фильмов, составляют теперь 1000–1500 долларов в месяц. Дела «Байографа» процветают, и Гриффит пользуется доверием своих хозяев. Теперь он может ставить в Калифорнии или близ Нью-Йорка фильмы из эпохи пионеров или гражданской войны с большим количеством статистов и конкурировать с «независимыми». В фильмах «По прериям в начале 50-х годов» и в «Битве» (1911) участвовало, как говорили, несколько сот статистов. Ковбойские фильмы Гриффита в дальнейшем всегда вызывали восторг.

Во Франции Шарль де Фраппе, посмотрев «Последнюю каплю воды» (июль 1911 года), пишет в «Курье синематографик»:

«Сценарий — настоящая находка. Фильм снят на натуре, среди дикой пустыни[95]. Мы снова видим в нем безумную храбрость великолепных всадников «Байографа». Оригинальный и полный движения фильм. Мы ставим его на одну доску с «Золотой свадьбой»[96] и приносим поздравления автору, исполнителям и режиссеру…»»

Редактор «Курье синематографик» с таким же восторгом отзывается о фильмах «Битва», «Сердце солдата», «Телеграфистка из Лоундэйла», «Дочь вождя», а также о «Брате-индейце», по поводу которого критик восклицает: «Браво! Очень хорошо! Если б режиссер приехал во Францию, у него нашлось бы немало учеников. Передайте ему мои поздравления». Наряду с этими фильмами лучшим произведением Гриффита в 1911 году был новый вариант «Эноха Ардена». В фильме играли Линда Арвидсон, Флоренс Лабади, Дженни Макферсон, Уилфред Лукас и Роберт Хэррон. Эта картина, где режиссер широко использовал параллельный монтаж, была первым его фильмом в двух частях (600 метров). Обе части вышли и демонстрировались отдельно. Они имели значительный успех, и школьников водили в «никель-одеоны», чтобы показать им это почтительное переложение классической поэмы.

Несмотря на шумный успех фильма и на более ранние опыты «Вайтаграфа» и «независимых», также выпускавших картины в двух частях, руководители «Байографа» не стали сторонниками двухчастных фильмов. Гриффиту разрешали выпускать такие длинные ленты только два-три раза в год, не больше. Железный корсет, которым стал для режиссера 300-метровый фильм, стеснял Гриффита и мешал его развитию. Это ясно обнаруживается в фильме «Мушкетеры со Свиной улицы», действие которого развертывается в трущобах Нью-Йорка, уже служивших местом действия для нескольких фильмов Гриффита («Трущобная лилия», февраль 1911 года, и др.).

Сценарий был написан шестнадцатилетней актрисой Анитой Лус, которая только что начала выступать в театре Сан-Диэго. Молодая сценаристка, писавшая с двенадцатилетнего возраста, создала довольно сложную историю двух девушек — их играли Лилиан и Дороти Гиш, — которых преследуют злоумышленники. В фильме привлекает внимание необыкновенная грация и трогательная красота сестер Лилиан и Дороти Гиш, которых Гриффит взял в свою труппу в Нью-Йорке по рекомендации Мэри Пикфорд. Трущобы показаны с волнующей правдивостью. Эта картина, некоторыми чертами предвещающая появление гангстерских фильмов, замечательна своей композицией: кинокамера в ней переносится с места на место с такой же легкостью, как и повествование в литературном произведении. Но чрезмерная насыщенность действия делает почти непонятным сценарий фильма, для полного развития которого необходимо значительно более 15 минут.

В 1912–1913 годах Гриффит провел свой последний сезон в Калифорнии, работая для «Байографа». Он поставил там «Происхождение человека, или Первобытный человек» — очень широко задуманный фильм, которому Гриффит сам придавал громадное значение. Стараясь придерживаться научных взглядов, он одел своих доисторических героев в одежды из сухой травы, а не в шкуры животных, как делали до него режиссеры других доисторических фильмов, оказавших на него несомненное влияние (таковы, например, некоторые фильмы «Вайтаграфа» и «Борьба за огонь» французской фирмы ССАЖЛ, по роману Рони). Картина начиналась словами конферансье, излагающего теорию Дарвина, которая иллюстрировалась микроснимками. Затем действие переносилось в доисторические времена. Вот как Вэчел Линдсей передает сюжет фильма:

«В ту эпоху, когда пещерные люди-гориллы еще не знали оружия, Слабые Руки (Роберт Хэррон) изобрел каменный топор. Таким образом ему удалось победить своего гориллообразного соперника — Грубую Силу (Уилфред Лукас). Нравы и обычаи пещерных людей изображены очень интересно и вполне правдоподобно. Их обезьяньи жесты весьма забавны. Это хроника развития человека, показанная на примере умственного превосходства Слабых Рук, сразившего Грубую Силу. Символично бегство Слабых Рук, преследуемого Грубой силой среди скал, до тех пор пока не наступает развязка. В последнюю минуту торжествует разум. Слабые руки благодаря своей изобретательности убивает Грубую Силу и вновь обретает жену — Белую Лилию (Мэй Марш), которую тот у него отнял.

Этот прекрасно сыгранный фильм — один из шедевров Гриффита. Американская публика, увлекающаяся механикой и автомобилизмом, с волнением следит за тем, как палка превращается в молот. Это захватывает ее не меньше, чем рассказ о достижениях братьев Райт в авиации…».

«Происхождение человека» было принято в Европе с большим одобрением. «Это одно из самых интересных произведений, виденных нами за последние месяцы», — писал лондонский «Биоскоп». Не менее благосклонно был встречен и фильм «Масло и вода» (январь 1913 года) — комедия театральных нравов, в которую входил красивый балет, а затем ковбойский фильм «Побоище», о котором г-жа Гриффит пишет следующее:

«Фильм снимался в долине Сан-Фернандо, близ Лос-Анжелоса. Наняли несколько сот всадников и вдвое больше краснокожих. На некотором расстоянии от деревни раскинули палаточный лагерь, в центре которого возвышались две палатки побольше — как это принято у индейских племен.

Приготовления длились очень долго из-за трудности постановки, и, как водится, мы не сумели сохранить в тайне свою работу, так что жители селения Сан-Фернандо, находившегося в 2 милях от нас, сбежались, чтобы смотреть съемки…

Две недели длился спор между Гриффитом и Догерти (заведующим сценарным отделом «Байографа». — Ж. С.) но поводу одной из надписей «Побоища».

Во время съемок Дэвид никогда не пользовался сценарием и надписи в свои картины вставил лишь в тех случаях, когда был уверен, что без них сцена покажется непонятной. На первом просмотре, по окончании съемки, мы внимательно отыскивали неясные места и, если считали, что они могут остаться непонятными для зрителя, вставляли в них надписи.

В «Побоище»… преследуемые индейцами всадники внезапно соскакивали на землю, поворачивались лицом к врагу и, спрятавшись за лошадьми, как за баррикадой, стреляли в индейцев… Гриффит хотел здесь вставить надпись: «Они соскочили на землю, чтобы защищаться». Догерти возражал, считая, что публика и так все поймет. Но Гриффит не был в этом уверен. Мистеру Кеннеди пришлось самому вмешаться в этот спор… В конце концов надпись была сделана…».

Эта дискуссия, несомненно, показывает, что Гриффит, придавая огромное значение доступности своих фильмов для широкой публики, прежде всего добивался их полной ясности. Но этот случай доказывает также, что он использует надписи как способ пунктуации.

«Нью-йоркская шляпа» (1913) — прекрасный образец киноновеллы, шедевр, напоминающий своей иронической сжатостью рассказы Мопассана или Марка Твэна и предвещающий шедевры Чарли Чаплина, которые, как и этот фильм, ограничивались одной частью.

В маленьком американском городке пастор (Лайонель Барримор) получает из рук умирающей женщины небольшую сумму, чтобы купить ее дочери (Мэри Пикфорд) подарок в день рождения. Не говоря ничего об этом завещании, пастор преподносит девушке роскошную шляпу. Это вызывает скандал среди святош, обвиняющих своего пастора в развращении прихожанок. Но вскоре все узнают о завещании, и наступает счастливая развязка.

Эта довольно безобидная сатира на американскую жизнь была поставлена по сценарию Аниты Лус, которая впоследствии стала специалисткой в этом жанре. Фильм предвосхищает многие черты «Пилигрима» за десять лет до его появления и свидетельствует о том, что Чаплин многим обязан Гриффиту — и в умении вести рассказ и даже в игре (быть может, его опыт был передан Чарли Мак Сеннеттом). Когда Мэри Пикфорд примеряет перед зеркалом свою большую, украшенную перьями шляпу, ее вполне можно принять за актрису чаплинской школы, если не знать, что этот фильм вышел задолго до первых картин Чарли.