Волк 10: Лихие 90-е (СИ) - Киров Никита

— Понял.

— Так что вопрос требует проработки. Чехи тоже не дураки, и у них спецы сидят со всяких стран, которые им помогают. И спутники, и данные, и всё чё хочешь. Там большие бабки крутятся, и большие интересы. Как духам помогали, так и здесь, даже побольше. Так что нужна не только армейская разведка, но и контрразведка.

— Главное, чтобы были люди, — сказал я. — Но все твои предложения я очень внимательно рассмотрю, ты в этом разбираешься.

— Я ещё поговорю с несколькими надёжными ребятами, как всё лучше устроить. Время такое, люди сидят без денег, на них все плюнули. Такие спецы прозябают, а за их головы духи и чехи огромные деньги предлагали. Знаешь, сколько они всего придумать и организовать могут? Займусь сразу, как назад приеду. Главное, чтобы ты…

— С моей стороны всё будет, и деньги, и ресурсы, и знакомства во всех сферах. Даже журналистов найду, мне тем более к Платонову скоро идти, а он будет рад, если я вдруг исчезну. Не дождётся. Да и мы хотим одного из наших, капитана ВДВ, поднять повыше, чтобы прикрывал, вот и займёмся попутно остальным.

— А я займусь этим, — повторил Елагин, уже окончательно оживившись. — Знаешь, сколько там людей в плену до сих пор сидит? И у них всех есть друзья, родственники, этого не забудут. Да и остальные это увидят. Большое дело ты придумал. А если ещё воспользуемся всем этим, в этот раз такого бардака не будет.

Он сам разлил нам коньяк, выпил и попрощался. Мишаня, когда выходил, показал мне большой палец, кивая на майора.

Да, работу надо сделать большую, с наскока это всё не решить, тем более, среди нас нет ни одного такого спеца, кто может всем заняться. И сделать всё нужно быстро, ведь следующая война скоро начнётся, уже через год с лишним, а к этому времени наша задумка уже должна работать вовсю.

Но первый шаг — найти подходы к нужным людям, уже сделан. Ещё поговорю с Ремезовым, когда буду в Чите, их прикрытие не помешает, оно нужно сейчас, и пригодится потом. Причём прикрытие умное, а не так, чтобы они выставили, будто сделали всё сами, а мы вообще не при делах.

— А ко мне тут братва читинская подвалила на днях, — Антонов сел рядом со мной на освободившееся место. От него уже разило выпитым. — Схемы поставок мутили.

— Какие?

— Да по авансовой схеме предлагали поставлять ГСМ для Белазов и остального. Чтобы им заплатили сейчас, а они поставят потом. А я же в курсе, что они на бомжей фирмы регистрируют, а потом пропадают. И чё мне, с бомжа потом цистерну соляры трясти? Он даже столько не нассыт! — он громко засмеялся.

— Это кто такой умный? — спросил я. — В Чите буду, заеду.

— Какие-то хитрые типы, да вот не в курсе были, что мы бартером платим. Говорю, давайте я вам вагон китайских кроссовок, три паллеты электродов и две отары овец, которые нам монголы подгонят за железо, а вы мне две цистерны соляры, так они сразу съехали. Братва, чё, но никуда они не денутся, вечно будут на наш комбинат лезть, — Антонов грустно вздохнул и налил себе коньяка из бутылки, которую «подарил» Лёне. — Скорее американцы выберут негра президентом, чем братва от нас отстанет.

— Отстанут, — я повернулся к Машукову. — Денис, я завтра в Читу, тебе стоит поехать со мной. Возьми костюм получше, надо будет много выступать.

— Перед журналистами? — с обречённым видом спросил он, отложив вилку. — Что я им говорить-то буду?

— Что хочешь, главное, чтобы по делу.

— Понял, — Машуков кивнул, готовый выполнить этот приказ, который ему не нравился.

Но он военный, так что сделает всё возможное, и даже в Думе будет сидеть, не пропуская заседания.

На следующий день меня в конторе ждала посылка, которую ещё и доставил мужик в костюмчике. Это было необычно, потому что тогда у нас не было представительств всяких фирм доставки, а что-то важное привозили только в Читу, а то и вообще надо было забирать из Иркутска или Новосибирска.

Но этот мужик доехал аж до Новозаводска и теперь пытался впихнуть мне увесистый чёрный дипломат. Я на всякий случай позвал Ярика, чтобы проверил его, но бомбы там не было.

Можно было отправить тару и поменьше. Внутри дипломата лежала только коробка с мобильным телефоном, для тех лет ещё непривычного. Это раскладушка, правда, в откидной части телефона был только динамик, маленький экран и кнопки оставались внизу. Свежая модель Моторолы, которая до наших краёв ещё не добралась, вернее, добралась только что. Зато лёгкий и небольшой, легко влезет в карман.

Кроме телефона и документов на него была визитка Платонова. Едва я взял её, как телефон зазвонил, высветился этот самый номер.

— Максим, доброе утро! — услышал я его голос. — Хотел напомнить о нашей встрече в ближайшие дни. А этот телефон — подарок, номер оплачен до конца века, и с него есть прямой выход на меня. Мало у кого есть такое, должен сказать.

— Ну посмотрим. Увидимся.

Курьера, который всё равно ничего не знал, я отпустил, а телефон убрал назад в дипломат. Тут или Платонов пытался меня задобрить дорогой игрушкой, или для чего-то это всё ему нужно. Надо это выяснить, но на всякий случай покажу мобилу технарям Ремезова, вдруг там настроена прослушка.

В Читу я направился вечером этого же дня. Надо посадить на самолёт Елагина, чтобы он побыстрее начал заниматься нашим вопросом, а не ждать неделю, когда он вернётся домой на поезде, и встретиться с Ремезовым.

А потом ещё с парой человек, чтобы встреча с Платоновым прошла по моему плану, а не по его. И на этот счёт у меня уже были задумки…

Чита, управление ФСБ по Читинской области

— С Москвы прилетели, — доложил капитан Парыгин, встречая Сергея Ремезова у входа.

— Оно и видно, — Ремезов кивнул на кортеж из служебных машин, которые встречали прибывшего в аэропорту. — Кто? Тот самый хрен с Москвы?

Не дожидаясь ответа, он прошёл дальше через вертушку, где его тоже ждали.

— Сергей Анатольевич! — секретарша начальника управления выскочила ему навстречу и зашептала: — Вас ищет, злой, как… — она не договорила, только показала рожки над головой.

Начальника управы, генерал-майора Емельянова, никто в области не любил, начиная от губернатора и заканчивая его собственной секретаршей.

— Понял, Настя, иду. А что там случилось? Приехал к нему кто-то?

— Да, к нему прилетел…

— Сейчас сам увижу.

Ремезов поднялся на третий этаж. У двери начальника управления толпились какие-то незнакомые ему оперативники в чёрных костюмах. Вид слишком холёный и дерзкий, значит, прибыли москвичи с Центра, сопровождавшие высокопоставленного гостя. Похоже, задумали масштабную операцию, ну или просто их привезли бросать местным пыль в глаза, показать, какая сила за ними стоит, а на самом деле вся эта толпа будет слоняться по управе без дела.

Оперативники расступились, освобождая путь. Ремезов дошёл до двери в кабинет начальника и без стука открыл её.

— Вызывали, товарищ генерал? — официальным тоном спросил он.

— Заходи быстрее, Серёга! — Емельянов махнул рукой. — Чё там сиськи мнёшь?

Седой генерал сидел во главе стола на большом кожаном кресле, спинка которого сильно возвышалась над головой сидевшего. На стене, отделанной деревом орехового цвета, висел герб службы и два портрета: президента Ельцина и директора ФСБ Ковалёва. Окна в кабинете начальника закрытые, ему поставили кондиционер, единственный на всю управу.

— Короче, Серёга, — свойским тоном сказал Емельянов. — Косяк у тебя в работе. Да садись уже, все свои. Говори начистоту, напрямую, — он нажал на кнопку, и кондиционер зашумел сильнее, а по помещению пополз прохладный ветерок.

Когда Емельянов говорил так по-свойски, неформально, это значит, быть беде. Куда лучше, когда он говорит официально или орёт. Рядом с ним сидел человек из Москвы, мордатый, с толстыми щеками, чем-то напоминающий бульдога. Он очень внимательно разглядывал Ремезова.

Значит, приехали добивать. И Сергей знал, что они будут говорить, и почему вообще приехали. Сейчас по всей стране пытаются разобраться с неугодными, запугав, подкупив или выгнав с работы. Обстановка накалялась, и вот, наконец добрались до него, хотя это с него они должны были начать.