Муми-папа и море - Туве Янссон

Муми-папа умолк. Он почувствовал, что устал, прислонился к скале и ждал. Море ничего не ответило. Но большая сверкающая доска плыла к берегу, покачиваясь в волнах.

Муми-папа напряженно вглядывался.

Вот еще одна, и еще, и еще. Кто-то вывалил за борт целый груз древесины!

Он вскарабкался на скалу и побежал, смеясь про себя. Море извинялось. Оно хотело, чтобы они остались. Оно хотело помочь им строить на острове. Оно хотело, чтобы они жили здесь и радовались, хотя их окружал огромный, никогда не меняющийся горизонт.

— Выходите все! — кричал Муми-папа, стоя под винтовой лестницей. — Дерево прибило к берегу! Много дерева! Идите и помогите мне выловить его!

Вся семья выбежала из маяка.

Доски сносило прибоем к наветренной стороне острова. Еще немного, и они проплывут мимо. Так что работать надо было быстро. Не обращая внимания на холодную воду, они бросились в море. Наверное, в их жилах текла пиратская кровь, которая заставила их так наброситься на добычу: в них словно вселился дух какого-то предка с тягой к вещам, приобретенным нечестным путем. Они стряхнули с себя печаль острова и одиночество моря, они входили и выходили из воды, вынося и складывая доски и перекрикиваясь через рев волн. Небо над ними было все еще сверкающее и безоблачное.

Вытаскивать двухдюймовую доску на берег — это захватывающая работа. Доска невероятно тяжелая от воды и легко может вырваться из рук и со следующей волной ударить тебя, как таран. Это действительно опасно.

А когда доска уже на берегу, там, где волны не могут до нее дотянуться, она становится сокровищем. Она лежит у твоих ног, сияющая, теплого смолистого цвета, и ты можешь прочесть имя владельца на срезе. С гордым удовлетворением завоевателя ты начинаешь думать о трехдюймовых гвоздях и о стуке забивающего их молотка.

— Сила ветра сейчас, должно быть, не меньше девяти баллов! — закричал Муми-папа. Он глубоко вздохнул и посмотрел на море. — Хорошо! — сказал он. — Мы квиты!

Когда все доски были свалены на берегу, семья отправилась домой варить уху. Шторм бесновался, как живое существо, и Малышка Мю еле держалась на ногах.

Подойдя к своему саду, заваленному теперь массой веток, Муми-мама остановилась. Она опустилась на колени и заглянула под ветки.

— Яблоня прорастает? — спросил Муми-тролль.

— Я не настолько глупа! — со смехом сказала Муми-мама. — Я просто подумала, что она нуждается в ободрении, вот и все.

Она посмотрела на свои увядшие розовые кусты и подумала: «Как глупо было посадить их здесь! Но на острове их полно, и дикие цветы, пожалуй, даже красивее, чем садовые».

Муми-папа втащил несколько досок вверх по лестнице и достал свой ящик с инструментами.

— Я знаю, что дерево сжимается, когда высыхает, — сказал он. — Но я не могу ждать. Тебя ведь не смущают несколько трещин на кухонных полках?

— Вовсе нет, — сказала Муми-мама. — Вперед. Мастери, если тебе так хочется.

В этот день она ничего не рисовала. Зато она сделала несколько маленьких палочек, чтобы поддерживать цветы в саду, и убрала в тумбочке. Она даже навела порядок в ящике смотрителя маяка. Муми-тролль сидел у стола и рисовал. Он точно знал, каким будет его маленький домик. От нестираемого карандаша почти ничего не осталось, но Муми-тролль почему-то был уверен, что море, если понадобится, выбросит на берег еще один.

К вечеру они почувствовали, что немного устали, и говорили друг с другом мало. Внутри маяка было очень мирно. Они слышали, как ритмично гремит море вокруг острова, а небо было такое белое, как будто его только что помыли. Малышка Мю спала на печке.

Муми-мама быстро взглянула на них и подошла к своей картине. Она прижала лапы к стволу яблони. Ничего не произошло. Это была лишь стена, обыкновенная оштукатуренная стена.

— Я только хотела проверить, — думала Муми-мама. — Я была права. Конечно, я больше не могу пройти в сад. Я сейчас не тоскую по дому.

В сумерках Муми-тролль отправился заправить штормовой фонарь.

Канистра с керосином стояла под ступеньками вместе с кучей порванных сетей. Он подставил банку под горлышко и вытащил затычку. Канистра загремела, издавая странный гулкий звук. Муми-тролль наклонил ее над банкой и подождал. Он потряс канистру.

Потом поставил ее и минуту стоял, уставясь в пол. Керосина больше не было. Он закончился. Фонарь каждый вечер горел в комнате наверху и каждую ночь светил для Морры. Кроме того, Малышка Мю вылила несколько пинт на муравьев. Что же делать? Что скажет Морра? Муми-тролль и представить боялся, как она будет разочарована. Он сел на ступеньки и уткнулся носом в лапы.

Он знал, что подвел ее.

— Ты уверен, что канистра совсем пуста? — спросил Муми-папа, хорошенько встряхивая фонарь.

Они закончили пить чай, в окнах темнело.

— Совсем, — сказал Муми-тролль с несчастным видом.

— Она, должно быть, протекает, — сказал Муми-папа. Она, наверное, проржавела. Трудно поверить, что мы использовали весь этот керосин.

Муми-мама вздохнула.

— Нам придется довольствоваться светом от печки, сказала она. — Осталось только три свечи, и они пойдут на именинный пирог рыболову. — Она подбросила в огонь несколько поленьев и оставила печную дверцу открытой.

Огонь весело затрещал, и семья расставила ящики полукругом. Время от времени шторм подвывал в трубе. Это был одинокий, печальный звук.

— Хотела бы я знать, что творится снаружи? — сказала Муми-мама.

— Я могу тебе сказать, — ответил Муми-папа. — Остров готовится ко сну. Я уверяю тебя, что он заснет тогда же, когда и мы.

Муми-мама негромко засмеялась. Потом она сказала задумчиво:

— Знаете, все время, которое мы здесь прожили, мне казалось, что мы находимся в какой-то экспедиции. Все так менялось, будто каждый день было воскресенье. Теперь я думаю: хорошее ли это ощущение?

Остальные ожидали продолжения.

— Конечно, нельзя оставаться в экспедиции навсегда. Она должна когда-нибудь закончиться. И я ужасно боюсь, что внезапно опять наступит понедельник, и я не буду знать, было ли все это на самом деле… — Она замолчала и чуть смущенно посмотрела на Муми-папу.

— Конечно, это было на самом деле, — сказал изумленный Муми-папа. — И это здорово, когда все время воскресенье. Ведь именно это чувство мы и утратили.

— О чем это вы? — спросила Малышка Мю.

Муми-тролль вытянул лапы. У него тоже было чувство, оно пронизывало его всего. Он мог думать только о Морре.

— Я должен немного прогуляться, — сказал он.

Остальные посмотрели на него.

— Я хочу подышать свежим воздухом, — нетерпеливо добавил он. — Я не могу больше париться здесь. Мне нужно двигаться.

— Послушай, — начал Муми-папа, но Муми-мама сказала:

— Конечно, иди, если хочешь.

— Что это на него нашло? — спросил Муми-папа, когда Муми-тролль ушел.

— Это возрастные проблемы, — ответила Муми-мама. — Он и сам не понимает, что с ним происходит. Ты кажется, никогда не осознавал, что он взрослеет. Ты думаешь, он все еще маленький мальчик.

— Конечно, он довольно маленький, — сказал удивленный Муми-папа.

Муми-мама засмеялась и разворошила огонь. Это в самом деле было гораздо лучше, чем свечи.

Морра сидела на берегу, ожидая. Муми-тролль подошел к ней без штормового фонаря. Он остановился возле лодки и посмотрел на Морру. Он ничем не мог ей помочь.

Он слышал, как бьется сердце острова, как деревья и камни убегают прочь от моря. Он не мог остановить это.

Вдруг Морра начала петь. Ее юбки хлопали, когда она размахивала ими, она топала по песку и изо всех сил старалась показать Муми-троллю, как она рада его видеть.

Муми-тролль в изумлении шагнул вперед. Не было сомнений: Морра радовалась ему. Ее не волновал штормовой фонарь, она была довольна, что Муми-тролль пришел к ней.

Он стоял неподвижно, пока она не закончила свой танец. Потом он наблюдал, как она, переваливаясь, ушла с берега и исчезла. Он подошел и пощупал песок там, где она стояла. Песок совсем не замерз и был таким, как всегда. Муми-тролль внимательно прислушался, но услышал только прибой. Похоже было, что остров вдруг заснул.

Он направился к дому. Остальные уже лежали в постелях, только угли мерцали в печи. Он заполз в кровать и свернулся клубком.

— Что она сказала? — спросила Малышка Мю.

— Она была довольна, — шепнул в ответ Муми-тролль. Она не заметила никакой разницы.

В день рождения рыболова небо было таким же чистым и ветер дул так же сильно.

— Проснитесь! — сказал Муми-папа. — Все опять в порядке.

Муми-мама высунула нос из-под одеяла.

— Я знаю, — сказала она.

— Нет, не знаешь! — гордо закричал Муми-папа. — Остров успокоился — он больше не боится! Кусты вернулись на свои места, и деревья тоже вернутся, чуть позже. Ну, что ты на это скажешь?