Муми-папа и море - Туве Янссон

Это была будоражащая перспектива — новая, опасная и замечательная. Это меняло все. Его ожидали новая грусть и новые неизведанные возможности.

Он закоченел от холода, пока добрался до дома. Положил календарь на стол. Муми-папа немедленно подошел и поставил крестик в верхнем углу.

Муми-тролль сделал глубокий вдох и заявил со всей смелостью, на которую был способен:

— Я переезжаю жить в другое место.

— Снаружи? Ну конечно, — откликнулась Муми-мама, не обратив на его слова особого внимания. Она сидела у северного окна и рисовала жимолость. — Хорошо. Можешь, как обычно, взять свой спальный мешок. — Рисовать жимолость было очень сложно. Муми-мама надеялась, что помнит, как она выглядит. Жимолость не растет у моря. Ей нужно теплое и защищенное место.

— Мама, — сказал Муми-тролль и почувствовал, что у него пересохло горло, — это не как обычно.

Но Муми-мама не слушала. Она ободряюще хмыкнула и продолжала рисовать.

Муми-папа считал крестики. Он не был уверен насчет пятницы. Он мог поставить два крестика в этот день, потому что он забыл сделать один в четверг. Что-то отвлекло его, так что он не был уверен. Что он делал в этот день? Дни перепутались и кружились, и кружились в голове. Это было все равно что ходить вокруг острова по одному и тому же берегу и не приходить никуда.

— Хорошо! — сказал Муми-тролль. — Я возьму спальный мешок и штормовой фонарь.

За окнами проплывал туман. Казалось, что все они движутся куда-то вместе с комнатой.

— Мне нужно немного голубой краски, — сказала себе Муми-мама. Ее жимолость вырастала из окна и вилась по белой стене, где смело раскрывалась в очень тщательно вырисованный цветок.

Глава 6. УБЫВАЮЩАЯ ЛУНА

Однажды ночью перед самым рассветом Муми-маму разбудило молчание вокруг маяка. Внезапно все притихло, как бывает перед переменой погоды.

Она долго лежала, прислушиваясь.

Далеко в море, во тьме, очень мягко начинал дуть новый ветер. Муми-мама слышала, как он приближается, будто кто-то идет по воде. Ветер становился все сильнее, пока наконец не достиг острова. Открытое окно задвигалось в петлях.

Муми-мама почувствовала себя очень маленькой. Она уткнулась в подушку и попыталась думать о яблоне. Но видела только море с могучими ветрами, море, омывающее лежащий в темноте остров, море всегда было тут и владело берегом, маяком и всем островом. Она представила себе, что целый мир стал ровной текущей водой, и постепенно сама комната поплыла куда-то.

«Представляю, если остров вдруг снимется с места и в одно прекрасное утро заплещется у причала там, дома… Или поплывет все дальше и дальше в море и будет дрейфовать годами, пока не свалится за край земли, как кофейная чашка со скользкого подноса… Малышка Мю оценила бы это, — думала Муми-мама, посмеиваясь про себя. — Интересно, где она спит. И Муми-тролль тоже… Как жаль, что мамы не могут спать на улице, как бы им этого ни хотелось».

Она улыбнулась сама себе и рассеянно послала Муми-троллю безмолвный любящий привет, как это принято у троллей. Муми-тролль, бодрствующий на своей поляне, ощутил это и пошевелил ушами в ответ.

Луна не светила, было очень темно.

Никто не подымал шума по поводу его ухода из дома, и он сам не знал, рад или разочарован.

Каждый вечер после чая Муми-мама зажигала две свечи и ставила их на стол, а он брал с собой штормовой фонарь. Муми-папа говорил — просто ради того, чтобы что-нибудь сказать: «Будь осторожен, не подожги вереск и перед сном убедись, что фонарь погашен».

Все то же самое. Они ни чуточки его не понимали.

Муми-тролль лежал, прислушиваясь к ветру, и думал: «Луна убывает. Морские лошади еще не скоро придут сюда».

Но это скорее было облегчением, чем огорчением. Теперь он мог просто лежать, воображать приятные беседы с ней и пытаться вспомнить, как она выглядит. И больше не надо было сердиться на Морру. Она могла глазеть на фонарь, сколько влезет. Муми-тролль говорил себе, что ходит на берег с фонарем каждый вечер лишь из чисто практических соображений: чтобы Морра не поднималась к маяку и не портила Мумимамины розы. А также чтобы остальные не обнаружили, что она здесь. Ну и… чтобы прекратить ее вой. Никаких других мотивов у него не было.

Каждую ночь Муми-тролль ставил фонарь на песок и стоял, зевая, до тех пор, пока Морра не наглядится досыта.

Она глядела на фонарь, следуя своему собственному ритуалу: посмотрев на него некоторое время, она начинала петь, вернее, делать то, что считала пением. Это был тонкий звук, нечто вроде гудения и свиста одновременно, который проникал повсюду, так что Муми-троллю казалось, что звук находится у него в голове, позади глаз и даже в животе. В то же время она медленно и тяжело раскачивалась из стороны в сторону, размахивая своими юбками вверх и вниз, так что они делались похожими на сухие и сморщенные крылья летучей мыши. Морра танцевала!

Она была явно очень довольна, и почему-то этот нелепый ритуал стал очень важным для Муми-тролля. Он не видел никакой причины для того, чтобы прекратить его, независимо от того, нравится это острову или нет.

Но остров, похоже, беспокоился все больше и больше. Деревья шептались и трепетали, приступы дрожи проходили через нижние ветки, как волны по морю. Морская трава на берегу дрожала и прижималась к земле, пытаясь вырваться и убежать. Однажды ночью Муми-тролль увидел то, что испугало его.

Это был песок. Он начал двигаться. Муми-тролль отчетливо видел, как он медленно уползал от Морры. Вся его искрящаяся и мерцающая масса двинулась прочь от ее огромных плоских ступней, утаптывающих землю в лед во время танца.

Муми-тролль схватил фонарь и побыстрее кинулся в чащу через запасной туннель. Он забрался в спальный мешок, застегнул молнию до самого конца и попытался заснуть. Но как бы плотно ни зажмуривал он глаза, он видел только песок, ползущий вниз по берегу в воду.

На следующий день Муми-мама выкопала четыре куста дикой розы. Они обвились корнями вокруг камней с почти устрашающим терпением и покрыли скалы своими листьями, как послушный ковер.

Муми-мама считала, что розовые цветы на фоне серой скалы выглядят чудесно, она, наверное, не подумала как следует, прежде чем пересадить их в свой сад из коричневых водорослей. Они стояли там в ряд и чувствовали себя в высшей степени неуютно. Она дала каждому кусту по горсти привезенной из дома почвы, полила их и присела рядом ненадолго.

В этот самый момент подошел Муми-папа с большими от возбуждения глазами и закричал:

— Черное озеро! Оно живое! Иди быстро и посмотри! — И он бросился туда.

Не поняв ни слова, Муми-мама последовала за ним. Муми-папа был прав. Темная вода поднималась и опускалась — вздымалась вверх и проваливалась вниз, словно тяжело вздыхала. Черное озеро дышало — оно было живое.

Появилась Малышка Мю, бегущая через скалы.

— Ну, — сказала она, — теперь что-то случится. Остров оживает! Я всегда знала, что так и будет.

— Не будь ребенком, — сказал Муми-папа. — Остров не может ожить. Это море живое… — Он замолк и обхватил морду лапами.

— В чем дело? — спросила Муми-мама взволнованно.

— Я не уверен, — ответил Муми-папа. — Я еще не думал об этом. У меня сейчас появилась идея, но я не могу вспомнить, какая. — Он взял свою тетрадь и побрел через скалы, погруженный в раздумья.

Муми-мама долго смотрела на черное озеро с чрезвычайно неодобрительным видом.

— Я думаю, — сказала она, — пришло время устроить хороший пикник.

Она отправилась в маяк паковать вещи.

Собрав все необходимое для пикника, она открыла окно и стала бить в гонг. Она наблюдала, как все бегут к маяку, и не чувствовала себя ни капельки виноватой, хотя знала, что гонг предназначен для использования только в случаях крайней необходимости.

Она видела Муми-папу и Муми-тролля, стоящих у маяка и глядящих на нее. Сверху они напоминали две большие жемчужины. Держась за подоконник, она высунулась наружу.

— Не беспокойтесь! — закричала она. — Это не пожар. Мы как можно скорее едем на пикник.

— Пикник? — воскликнул Муми-папа. — И ты била в гонг только из-за пикника?!

— Я чувствую опасность в воздухе, — ответила Муми-мама. — Если мы сию же секунду не отправимся на пикник, с нами может случиться все что угодно!

И они поехали на пикник. С большим трудом семья вытянула «Приключение» из черного озера. Потом, выгребая против ветра, они добрались до самой большой скалы у северо-западной части острова. Дрожа, они выбрались на мокрую скалу и расселись. Муми-мама разложила костер между камнями и начала готовить кофе. Она делала все точно так же, как делала годами: тут была скатерть, прижатая четырьмя камнями, масленка с крышкой, кружки, купальные полотенца и, конечно, зонтик от солнца. Когда кофе сварился, стал накрапывать дождик.