Том 9. Пьесы 1882-1885 - Александр Островский

Лотохин. Согласно ли они живут?

Сосипатра. До сих пор хорошо; хотя он с самого начала к ней холоден, а она от него без ума. Вот вам пример: у меня есть знакомая девушка, безобразная собой, но очень богатая; он несколько раз выражал мне свое сожаление, что рано связал себя и лишился возможности жениться на этом уроде. Так что, будь только маленькая возможность, он, не задумываясь, бросил бы жену и стал бы ухаживать за этой девицей.

Лотохин. А если б представилась возможность развестись с женой?

Сосипатра. Он бы не задумался ни на минуту.

Лотохин. Он много проживает?

Сосипатра. Теперь нет. Здесь он не мотает; разве где в другом месте. Он часто уезжает.

Лотохин. Долги у него есть?

Сосипатра. Прежде — были; когда женился на Зое, так все заплатил; он тогда много заплатил. А теперь едва ли есть долги, потому что у него нет никакого кредита.

Лотохин. Зачем же он продает за бесценок имение, ведь он Зою-то по миру пустит. Им будет нечем жить.

Сосипатра. Я этого не слыхала. Ну, значит, опять душу продал. То-то он часто ездил в Москву; вероятно, хотел блеснуть, кутил там, играл…

Лотохин. Позвольте, позвольте! Как «душу продал»? Разве у вас люди свои души продают?

Сосипатра. Продают… Это вот как делается: есть особые специалисты-ростовщики, у которых наша беспутная молодежь занимает деньги за огромные проценты в ожидании наследства или выгодной женитьбы. Эти специалисты зорко следят за молодыми людьми и когда видят, что чьи-нибудь фонды начинают падать, то уж не довольствуются простыми векселями, а заставляют их давать подложные документы, то есть делать фальшивые бланки или поручительства от своих родных.

Лотохин. Так вот что значит душу продавать!

Сосипатра. Тогда уж должник в их руках. Они, постоянно пугая их судом, обирают совершенно, а если уж нечего взять, то предъявляют такие документы родственникам. Те поневоле платят, чтоб избавить фамилию от бесчестия и не погубить молодого человека. С Окоемовым, когда он был холостой, уж подобная история была один раз. Скряга дядя заплатил за него тысяч пять; но поклялся, что уж в другой раз он племянника не пожалеет и обратится к прокурору. Вероятно, опять такая же штука. Деньги женины прожил, кредита нет; вот он, в ожидании наследства, и рискнул.

Лотохин. Как бы мне разузнать это дело и распутать? Помогите!

Сосипатра. Извольте, с удовольствием. Он, вероятно, должен тому же ростовщику, которому был должен прежде. Я его знаю. Эти господа сколько жадны, столько же и трусливы. Надо приехать к нему с кем-нибудь из лиц судейских или административных, так только, чтобы попугать его! «И тебя, мол, милый друг, привлекут к ответственности за подстрекательство». Тогда можно будет выкупить векселя довольно выгодно; то есть не придется заплатить вдвое или втрое. Сумма, вероятно, не очень большая, ему много не поверят. Вы это дело можете завтра обделать. Я вас сегодня же познакомлю с молодым прокурором; человек ловкий и обязательный.

Лотохин (жмет ей руку). Благодарю вас, благодарю! У меня есть еще просьба до вас.

Сосипатра. Хоть десять. Рада служить; услуга за услугу.

Лотохин. Ко мне тут приехала племянница из Москвы, вдова богатая.

Сосипатра. Так ей нужно женское общество, что ли?

Лотохин. Нет-с. Вот видите ли, она женщина хорошая и добрая; только немножко…

Сосипатра. Сумасшедшая?

Лотохин. Этого нельзя сказать-с; а уж очень увлекается, доверчива…

Сосипатра. Знаю, знаю, видала много таких.

Лотохин. Так вот-с, Окоемов в Москве очень разжалобил ее, даже до слез-с.

Сосипатра. Чем же?

Лотохин. А тем, что он очень несчастлив; что жена у него и безобразна, и зла, и развратна…

Сосипатра (с удивлением). Скажите пожалуйста!

Лотохин. Ну, моя птичка и расчувствовалась, и дает ему много денег для развода с женой.

Сосипатра. Что такое! Что вы говорите! Это ужасно!

Лотохин. Именье хочет закладывать.

Сосипатра. Богата она?

Лотохин. Очень богата.

Сосипатра. Вот беда! Как тут быть? Я положительно теряюсь. Уж коли она решилась, так не уговоришь.

Лотохин. И слушать не станет.

Сосипатра. А все-таки надо с ней познакомиться.

Лотохин. Я вас сейчас познакомлю.

Сосипатра. Постойте, погодите. (Задумывается.) Я кой-что придумала. Позовите вашего человека.

Лотохин (растворяет дверь в переднюю).

Акимыч, сидя на стуле, спит.

Акимыч!

Акимыч (впросонье). Ась?

Лотохин. Проснись, проснись!

Акимыч. Асинька, милый?

Лотохин. Проснись, барин зовет!

Акимыч (встает). Виноват, барин-батюшка. (Входит в комнату.) Что угодно?

Сосипатра. Посмотри в столовой или в биллиардной, здесь ли тот барин, который входил сюда со мной! Если здесь, так приведи его.

Акимыч. Слушаю-с. (Уходит.)

Сосипатра. Что, она общительная, милая женщина?

Лотохин. Это такая душа… просто прелесть! Канарейка, а не женщина.

Сосипатра. Тем лучше.

Лотохин. Вот только…

Сосипатра. Ну, что ж делать! Совершенства нет на свете.

Входит Пьер.

Лотохин, Сосипатра и Пьер.

Пьер (раскланявшись с Лотохиным, Сосипатре). К вашим услугам. Что прикажете?

Сосипатра. Я давеча забыла тебе сказать… Сегодня вечером приедет Оболдуева.

Пьер. С отцом?

Сосипатра. Нет, одна; она теперь совершенно свободна, отец разбит параличом и уж давно без языка и движения.

Пьер. Вот это новость. Это известие произведет сенсацию.

Сосипатра. Только, пожалуйста, никому не говори, знай про себя.

Пьер. О! Будьте уверены.

Сосипатра. Ну, больше ничего. Прощай!

Пьер. Честь имею кланяться. (Подает руку Лотохину и уходит.)

Лотохин. Что это за новость вы ему сообщили и для чего?

Сосипатра. Это уж мое стратегическое соображение.

Лотохин. Зачем же вы просили его никому не сказывать?

Сосипатра. Затем, чтоб он сейчас же рассказал всему городу. Ну, теперь пойдемте знакомиться с вашей племянницей.

Лотохин (стучит в дверь налево). Сусанна, можно войти? Я с гостьей.

Сусанна (за сценой): «Милости просим»

Сосипатра. Ну, начинается война, война с красавцами. Враг силен, но и мы постоим за себя.

Сцена вторая

Гостиная, с левой стороны (от актеров) окно, далее дверь в залу. С правой — дверь в спальню Зои. Ближе к зрителям — камин с экраном, большие щипцы для угля и прочие каминные принадлежности; недалеко от камина небольшой диванчик; мебель мягкая.

Из левой двери выходят Окоемов и Лупачев.

Лупачев. Да, это известие дает совсем другой оборот делу. Тут уж не сотни тысяч, а миллионы,

Окоемов. Попытаем.

Лупачев. Оболдуева и прежде была к тебе неравнодушна, да отец мешал; а теперь, вероятно, для тебя и приезжает.

Окоемов. А вот посмотрим. Не бойся, уж не пропустим, что само в руки плывет.

Лупачев. С моей стороны рассчитывай на всякое содействие.

Окоемов. Только бы Сосипатра Семеновна не помешала.

Лупачев. И ее как-нибудь уломаем.

Окоемов. Тогда успех верный.

Лупачев. А уж московскую барыню за штатом оставишь?

Окоемов. Она и подождет. Что ж делать. Я не виноват, коли богаче ее нашлась. Я бы рад радостью, да расчету нет. Коли тут не удастся, так и за нее примусь; она от меня не уйдет. (Смотрит в окно.)

Лупачев. Что ты смотришь?

Окоемов. Да не идет ли наш Дон-Жуан.

Лупачев. Послушай! Ты решился на окончательный разрыв с женой?

Окоемов. Ты знаешь мои дела. Если я и продам имение и как-нибудь расплачусь с долгом, чем же я буду жить потом? Не по миру же мне идти? Если б не это, разумеется, я бы не расстался с Зоей. Я не очень чувствительный человек и порядочно-таки испорчен, а мне ее очень жаль.

Лупачев. С такой сентиментальностью ты ничего не добьешься путного. Чтоб успевать в жизни, надо быть решительным. Задумал, решил и отрезал без всяких колебаний. Только так и можно достичь чего-нибудь. Только так и наживаются миллионы. Ты должен совсем оттолкнуть от себя жену, показать ей презрение, унизить ее.