Маска Цирцеи (сборник) - Генри Каттнер

Эмиль Пастор. Доктор Эмиль Пастор. Дорогой Эмиль. Фамилия словно пятнышко теплого, дружелюбного света в безумном вихре…

Но что такое "доктор Эмиль Пастор"? Что такое "дорогой Эмиль"?

Если бы только он мог найти дорогу к этому пятнышку света…

Где же оно? Вокруг была только темнота, ночной ветер и трав", шелестящая под ногами. Впереди замаячило дерево, и он машинально уничтожил его. Только потом пришло осознание того, что он сделал. Существовала какая-то причина, по которой он не должен был пользоваться своим даром.

Добрые намерения. Тот, второй Бог тоже пришел с добрыми намерениями, и все-таки его пытали и ненавидели… Он же был выше мести… Ну, а потоп?

"Дорогой Эмиль"… Это что-то значило. Это означало покой и безопасность, слова, которые он уже почти не помнил. Hd самом-то деле он вовсе не хотел быть Богом Ему не нравилось быть Богом. Если бы он мог сейчас добраться до места, где оставил доктора Эмиля Пастора, то выскользнул бы из этого тела и вновь нашел бы покой. Но он не знал, где это место.

Колорадо… он был где-то в Колорадо, однако это ничего ему не говорило. Без транспорта и связи он был потерян. Даже Он.

Женщина…

Это к ней он шел, чтобы найти доктора Эмиля Пастора, которого с ней оставил. Она могла ему помочь, и он дойдет к ней.

И ничто его не остановит!

Дю Броз встретил директора Департамента Психометрии у двери кабинета доктора Филдинга. Лицо Камерона осунулось, седые волосы спутались, а в глазах не было прежней уверенности в себе.

— Чего хочешь? — спросил он.

— У нас неприятности, — коротко ответил Дю Броз.

— Это Нела сказала тебе, что я здесь?

— Да, она сказала, что вы отправились на прием к доктору Филдингу.

— Ты не задумывался, с какой целью?

— Нет ничего необычного, что человек из нашего департамента время от времени консультируется с психиатром, — сказал Дю Броз. — Но вы вели себя несколько странно. Раз уж вы спросили… да, я думал над этим.

Камерон взглянул поверх его плеча, негромко вскрикнул, повернулся и сделал Дю Брозу знак идти за ним.

— Это был Риджли? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да.

К удивлению Дю Броза директор вздохнул с облегчением.

— Значит, это не галлюцинация. Я вижу его повсюду сегодня вечером… бродил по всему Нижнему Манхеттену, чтобы от него оторваться. Я еще не виделся с Филдингом.

Дю Броз проводил Камерона до Дороги. Он видел, что курьер по-прежнему следит за ними, хотя и сохраняет безопасную дистанцию — Что случилось?

— Я вышел в Пространство, — ровным голосом сказал Камерон. — Пытался от него скрытьсл. Доходит до того, что я не могу… — он умолк, его вопросительный взгляд остановился на Дю Брозе. — Где Сет?

— Я не могу вам сказать, шеф. Хотел бы, но не могу. Почему вы мне не верите?

— Этот… Риджли. Зачем ему следить за мной? Я уже дважды обращался к охранникам, но каждый раз, едва они начинали его искать, он исчезал.

— Я попросил Военного Секретаря взять его под наблюдение. Мы подозреваем, что он работает на фалангистов.

— Он фалангист?

— Нет, у него какой-то свой интерес.

— Покушение на мою жизнь меня не особо пугает, — сказал Камерон. Зато другое… — он снова умолк.

Дю Броз глянул на знак над головой и потянул директора на скоростную Дорогу. Несмотря на позднее время,

Нижний Манхеттен был полон народу. В три смены работал даже персонал кладбища.

— Пытаетесь уйти от Риджли, Бен?

— Я знаю одно место, где можно от него освободиться. Во всяком случае, надеюсь на это.

Райский Сад был довольно известным местом. У монументального входа в него Дю Броз вынул голубой ключ и показал его как пропуск.

— Я не знал, что вы пользуетесь этими развлечениями, — заметил Камерон.

— Я получил этот ключ от Сета, — объяснил Дю Броз. — Он считал, что мне нужен эмоциональный катарсис. Вы уже бывали здесь?

— Нет, но Сет мне рассказывал. Я слышал, это производит сильное впечатление, но… — Он взглянул на Дорогу. Курьера на ней не было.

— Он не может проходить сквозь стены, — сказал Дю Броз. — Чтобы достать такой ключ, ему понадобится время, и я вовсе не уверен, что он сможет его раздобыть.

Они шли по увешанному зеркалами холлу, сквозь бледные, слегка опалесцируюшие испарения. Появился служитель.

— Что желают господа? Какой вид развлечений вас интересует? У нас есть новые сценарии "Гусиных Кож"…

— Хорошо, — сказал Дю Броз. — Куда нам пройти? Облака заколыхались и окутали их; в теплой мгле ощущалось какое-то движение. Откинувшись на мягкие подушки, они заметили, что движение прекратилось. Послышался мелодичный голос служителя:

— Испарения станут еще гуще. Мы не используем стесняющих движения подключений к нервным окончаниям. Роль проводника выполняет водяной пар.

— Минуточку, — сказал Дю Броз. — Предположим, мы захотим прервать сеанс. Как выключается программа?

— Рычагом рядом с вашей правой рукой. Начинаем…

Испарения стали гуще. Дю Броз не мог бы сказать с уверенностью, вышел ли служитель. Он ждал, и вот по телу его побежала первая вибрация нейроматрицы "Гусиной Кожи". Он почувствовал сонливость, уют, бесконечную расслабленность. Перед его мысленным взглядом медленно двигались образы.

Одной из ранних форм массовых зрелищ были греческие театры, позднее появились кинотеатры и телевидение. Все эти виды искусства были направлены на отождествление зрителя с артистом. "Гусиные Кожи", предлагавшие утонченные, чисто чувственные переживания, являлись новейшим достижением в этой области. Дю Броз уже чувствовал однажды — ибо их нельзя было увидеть — воздействие "Гусиных Кож", и знал их несравненную развлекательную ценность. Однако этот полулегальный материал был иным.

Он был грубым!

Сквозь сонное безволие в мозг Дю Броза непрерывным потоком поступали чувства и ощущения. Страх, ненависть, ярость — эти и другие эмоции, неестественно усиленные, смешивались друг с другом в диссонантной симфонии, опьяняя его. Дю Броз рванул рукой рычаг, и шквал чувств, сотрясающий его тело, стих. Он сидел, весь залитый потом.

Испарения поредели, Камерон, сидевший рядом, неуверенно улыбался.

— Это лучше турецкой бани, — заметил он. — Не надо включать. Я хочу видеть окружающее на случай, если появится Риджли.

Дю Броз сделал несколько глубоких вдохов.

— Вы представляете хоть немного, почему он за вами следит?

— Возможно. А ты?

— Я уже сказал, что он, вероятно, работает на фалангистов. Почему вы не расскажете мне того, что вас на самом деле мучает, шеф?