Маска Цирцеи (сборник) - Генри Каттнер

— А разве все это не вредит человеку, играющему в обычные шахматы?

— С тридцатого года идет что-то вроде малой войны, — признал Вуд. Игроки-консерваторы, точнее, некоторые из них, называют сказочные шахматы выродившейся формой, которую невозможно принять. Однако у сказочных шахмат достаточно много энтузиастов, чтобы периодически организовывать турниры.

По-настоящему гибкий разум… не ограниченный множеством общепринятых норм и условностей… человек, сам устанавливающий правила.

Есть!

Открывая папку, Дю Броз зажал в кулак большой палец.

Три часа спустя Эли Вуд сдвинул очки на лоб и отложил трубку с причудливо изогнутым чубуком.

— Это завораживает, — сказал он. — Самая необычайная вещь, которую я видел в своей жизни.

— Но возможно ли это? Можете ли вы принять…

— Я всю жизнь имел дело с мнимо абсурдными вещами, — сказал Вуд. Мне часто приходилось сталкиваться с необычным. — Он не стал развивать эту тему. — Итак, ваше уравнение основано на принципе изменчивости тривиальных истин и физических констант.

— Я плохо в этом ориентируюсь. Во всяком случае, на изменчивости некоторых комплексов истин.

— Разумеется. На нескольких наборах. — Вуд поискал свои очки, нашел их на лбу и вновь сдвинул на нос, потом взглянул на Дю Броза. — Если существуют взаимоисключающие истины, то это доказательство того, что они не противоречивы… разве что, — осмотрительно добавил он, — все-таки являются таковыми. Это тоже возможно. Это просто сказочные шахматы, увеличенные до размеров макрокосма.

— Насколько я помню, из одной части уравнения следует, что свободно падающее тело ускоряется на сто пятьдесят метров в секунду, а с какого-то момента на двадцать два сантиметра в секунду.

— Черные никогда не делают ход, более длинный, чем предыдущий, помните? Я бы сказал, что здесь действует именно этот принцип.

— Предполагая заранее определенную расстановку фигур…

— Что было бы постоянным фактором. Не знаю, что из этого следует. Но это потребует серьезной работы.

— Значит, вы можете нейтрализовать гравитацию…

— Реализация некоторых вариантов на обычной доске невозможна. Но достаточно найти подходящую доску, на которой не действует гравитация, и задача решена.

Возьмем макрокосмическую доску, одним из правил которой является то что Земля не вращается. В пределах этой доски — она действительно не вращается, несмотря ни на что. Галилей ошибался.

— Вы можете решить это уравнение?

— Могу попробовать. Это будет увлекательная задача. Нужно было обговорить еще несколько вопросов, но в конечном итоге Дю Броз остался доволен. Он попрощался с Вудом, добившись обещания, что тот займется уравнением в первую очередь. Уже в дверях, мучимый сомнениями, Дю Броз повернулся.

— На вас не производит особого впечатления идея изменяющихся истин?

— Дорогой мой, — мягко ответил математик. — В этом-то мире? — Он рассмеялся, поклонился и задвинул дверь.

Дю Броз вернулся в Нижний Чикаго.

10

Дю Броза ждали два разговора, и он включил приставку автоответчика. Собственно говоря, первенство принадлежало Военному Секретарю, но все-таки он начал с Нелы Камерон.

— Бен… Я хотела поговорить с Сетом, но его не было. Я беспокоюсь за Боба. Он полетел в Нью-Йорк к доктору Филдингу. Есть там такой, Вероятно, это как-то связано с какими-то сложностями в работе. Позвони мне, если появится что-то, о чем я должна знать, хорошо? Это все.

Доктор Филдинг. Дю Броз знал его — психиатр. С Камероном что-то происходит.

Военный Секретарь сообщил о непоправимой ошибке:

доктора Эмиля Пастора засекли, когда он покидал нижний Денвер. Он был ранен, но ушел живым.

Результат: пропал весь отряд охраны, выделенный для задержания, а Пастор исчез бесследно. Но он не мог уйти далеко. Календер распорядился удвоить меры предосторожности. Пастор должен быть убит на месте.

Есть ли какие-нибудь предложения?

Дю Брозу ничего не приходило в голову. Календер завалил это дело, и теперь могло произойти что угодно.

Он оставил сообщения и вышел: следовало поскорее добраться до Нижнего Манхеттена. Нет смысла разговаривать с доктором Филдингом по видеофону. Хорошо бы Камерон ушел от него до появления Дю Броза, тогда Бен сумел бы получить от психиатра какую-нибудь информацию.

С шефом явно происходило что-то неладное.

Летя на восток, Дю Броз думал об Эли Вуде. Сможет ли математик решить уравнение? Человек, привыкший к изменчивости сказочных шахмат… Сам факт, что Вуд занимался сказочными шахматами, говорил о гибкости его разума. Дю Броз вспомнил, что Пастор создавал на оборудовании Сказочной Страны необычные истории собственного сочинения. Но почему Военное Министерство до сих пор не передало уравнение Вуду?

Ответ был очевиден: для решения уравнения выбирали самых известных. Вуд был достаточно компетентен, но в его деле не было ничего, что могло бы привлечь внимание солдафонов. Кроме того, он не принимал участия ни в одном из банкетов с обильными возлияниями.

Сойдет ли математик с ума так же, как остальные?

Нельзя мерить всех одной мерой. Может, есть еще какой-нибудь ученый, играющий в сказочные шахматы, или занимающийся чем-то в этом духе.

Вертолет, ревя двигателями, несся к ближайшим Воротам, ведущим к Нижнему Манхеттену. Дю Броз попытался представить Сета.

— Что-то странное творится с шефом.

"Почуял, в чем дело, Бен?"

— Не знаю. Как жалко, что тебя нет. Будь я уверен, какой из ходов лучший…

"Ты запряг в эту работу Эли Вуда, а это немало. Что касается шефа, то хоть он и Директор Департамента Психометрии, но в голове у него коллоид. Ты же психотехник, так что берись за дело сам".

— Попытаюсь. Однако, похоже, я балансирую на шести канатах одновременно.

"Есть только один Бог, который был замучен…

Есть только один Бог, чье сердце…

Пробило острие копья солдата!"

Что это было? Какой-то древний поэт, он не мог вспомнить имя.

"Они пытались меня убить… своего Бога"!

Он среагировал инстинктивно — безусловный рефлекс самообороны. В тот самый момент, когда страшная боль пронзила руку, он применил свою мощь, и все исчезли.

Сейчас левая рука его безвольно свисала, мертвая и бесполезная. Боль ошеломляющим ритмом пульсировала в голове и всем теле, но он шел дальше. Звезды сверкали, холодные и недоступные, но он мог бы их погасить, если бы только захотел. Мог бы на все времена погрузить этот искрящийся свод в темноту.

Эмиль Пастор. Доктор Эмиль Пастор. Дорогой Эмиль. Фамилия словно пятнышко теплого, дружелюбного света в безумном вихре…