Тевтонский орден. Крах крестового нашествия на Русь - С. Шумов

Орден богател одновременно со своими подданными и одинаковыми с ними способами. Представляя собою крупного потребителя и крупного производителя, он в то же время был торговым домом с очень обширными коммерческими связями. Великий Schaffer, состоящий при гроссмейстере, был своего рода министром торговли, и в каждом командорстве был свой Schaffer. Эти чиновники посылали своих комиссионеров во все торговые центры и обладали значительным оборотным капиталом; у мариенбургского Schaffera собиралось иногда в кассе до 4 320 000 франков на наши деньги. Широкая независимость, предоставленная командорам, очень поощряла их коммерческую предприимчивость. Командор был подчинен надзору орденских ревизоров и был сменяем; но случаи отставки были редки, а пока командор оставался на своем посту, он был царьком в своем округе, имел свою казну, выдавал из нее деньги на местные расходы и удерживал в ней все сбережения. Когда он умирал или оставлял службу, сбережения эти передавались в Мариенбург. Рыцарская казна считалась самой богатой во всем христианском мире, и крестоносцы, направляясь в Литву через Пруссию, удивлялись процветанию этой страны, где все мирно работали, где заработная плата, как это бывает во всякой новой земле, оплодотворенной трудом, была очень высока, и где каждый год вырастали город за городом и деревня за деревней. Рыцари, пришедшие в 1339 году из Метца, рассказывают, что они видели в Пруссии 3 007 городов! Дело в том, что они принимали за города богатые деревни на вердерах и в Кульмерланде. Да и не трудно было им ошибиться; записи убытков, понесенных деревнями, сгоревшими во время войн 1411 и 1418 гг., где даны точные цены на скот и зерновой хлеб, сообщают нам, что для некоторых из таких деревень убытки эти высчитывались по современной стоимости денег в 200 000 франков!

Главным предметом удивление для иностранцев являлись, без всякого сомнение, военные силы Тевтонов. У ордена был военный флот на Балтийском море и несколько речных флотилий. Армия ордена составлялась из крестьян, служивших частью при обозе, частью же пехотными солдатами на судах и военных повозках, из легкой кавалерии, в которой служили свободные пруссы, и из тяжелой кавалерии, где рыцари со своими вассалами и наемниками были распределены в «копья». Орденская артиллерия очень рано стала грозною силою. Орден тщательно следил за всякими изобретениями в области вооружение и тотчас же применял их у себя. Лук, заимствованный рыцарями в Святой Земле у сарацинов, так же помог их первым победам над пруссами, как мушкет победам Кортеца над мексиканцами. Ни у кого не было собрано в арсеналах столько военных орудий старого типа, завещанных Средним векам от древнего Мира, — таранов, баллист, подвижных башен и т. п.; но едва является первое упоминание об употреблении пушки в Европе — это было в 1324 г., — и мы узнаем, что четыре года спустя один литовский вождь был убит тевтонским ядром. У ордена была походная артиллерия, морская артиллерия, осадная артиллерия. Особым предметом его гордости было литье пушек чудовищных размеров: в 1408 г. в Мариенбург было отлито орудие в 200 центнеров весом, обошедшееся в 135.000 франков. «Тщетно было бы искать подобной пушки в Германии, в Польше и в Венгрии», с гордостью заявляет один из современников. Когда стали заготовлять ядра для этого чудовища, то оказалось, что в соседстве нельзя найти достаточного размера камней, и рабочим пришлось отправляться в Лабиау, где почва покрыта гигантскими валунами. На следующий год эта царь-пушка была испробована на поляках — и в четыре дня стены Бобровника на Висле были разбиты вдребезги. Тактика рыцарей, непрерывно совершенствовавшаяся опытом, вполне стоит их вооружение. Если нет самого гроссмейстера, то командует великий маршал: ему все обязаны повиновением — не только наемники, с которых берут в этом присягу, но и крестоносцы. Порядок, в котором двигаются «хоругви», определен заранее. Армия охраняется авангардом и аррьергардом. Никто не смеет без дозволения выйти из строя или снять с себя доспехи. В виду неприятеля наблюдается величайшая осторожность, и Тевтоны не начинают сражения, не сделав рекогносцировки и не узнав точно сил противника (pensare exercitum). Трудно определить численный состав орденских армий, но ни одно соседнее государство, предоставленное собственным силам, не в состоянии было выставить больше воинов в поле. В особенно важных случаях орден мог увеличивать свой контингент наемниками; так, в 1411 г. он израсходовал на них 10 млн. франков.

Как же воспользовались рыцари таким могуществом? Чтобы оценить их роль во всеобщей истории, нужно помнить, что судьбы Восточной Европы в XIV в. еще не определились. Запад Европы имеет естественные деления, как бы предназначенные для вмещения в себя наций. Нации в них и жили. Сначала они были чужды друг другу, потом объединились в римской империи, затем снова разъединились после нашествия варваров и вновь соединились под скипетром Карла Великого, чтобы еще раз распасться в IX веке. Но и после распадения у них все же сохранились общие предание и общие чувства. Не таков вид Востока, не такова и судьба его. На необъятной равнине, простирающейся от Эльбы до Уральских гор, нет колыбелей для наций; народы расстанавливаются по ней как отряды войска, и чем дальше от Запада, тем они грубее. Ни один из них не возвышается над другими, потому что ни за одним нет прав на владычество. Преобладание в Восточной Европе принадлежит славянской расе, но она сама разбита на племена, которые почти что не знают друг друга. Тут нет ни общего духа, ни общего языка, каким был латинский на Западе. Тут не явилось Карла Великого: чтобы мог явиться пастырь народов, надо, чтобы сами народы могли соединиться в одно стадо. Вся эта область была открыта завоеванию; немецкие маркграфы и купцы затронули ее на берегах Балтийского моря, Эльбы и Дуная, а с другого конца в ней бушевали нашествие орд, иногда только проходивших через нее, а иногда и основывавшихся там, как монголы, венгры и турки.

В этой громадной области нужно различать две части: пограничную с Западом и соседнюю с Азией. В первой рано образуются три государства — Венгрия, Чехия и Польша. Приняв христианство, они вступают в общество европейских народов и, как соседи Священной Римской Империи, считаются ее вассалами в эпоху ее могущества; после же ее падение в XIII столетии на Чехию и Венгрию заявляет свои притязание молодой австрийский дом. Другая часть коснеет в варварстве. Раздробленная Россия является данницею монголов, беспощадно эксплуатируется немецкими и скандинавскими купцами и сильно урезана завоеваниями Литвы. Литовцы занимали области Вильно и Ковно. Они явились в арьергарде арийских переселенцев, и язык их более всех европейских наречий приближается к санскритскому и хранит в себе воспоминания о Востоке. Это был народ первобытный и грубый по сравнение с прусскими немцами, но очень даровитый, а на поле битвы — гроза своих врагов. Он жил родами, по деревушкам, в маленьких круглых избенках; у каждой семьи была своя изба, а, кроме того, были общие избы, где жители стряпали, варили пиво и пекли хлебы. Литву можно было принять за орду только что остановившихся кочевников. Денег литвин не знал, и земледелие находилось у него в младенчестве: ел он один черный хлеб, да и того часто у него не хватало. Единственное богатство там составляли лошади; в XIV в. у великого князя литовского Витовта их было 20.000. Прекрасные солдаты, мастера окапываться и дивные наездники, литовцы жили главным образом войнами, которые они постоянно вели со всеми своими соседями — поляками, прусскими немцами и в особенности с русскими. Национальная династия, создавшая единство страны, завоевала значительную часть России, и странное зрелище представляет нам это языческое государство, которое в эпоху упадка старой средневековой веры на Западе грозит поглотить Восточную Европу и оспаривает у монголов страну, имеющую назваться впоследствии Святою Русью.

Тевтоны расположились на рубеже этих двух частей Восточной Европы, одна из которых была уже сильно затронута немецким завоеванием или немецкой политикой, между тем как другая продолжала жить смутною жизнью первобытных народов. Этим объясняются как трудности, так и величие исторической роли ордена.

Возведенный папою и императором в звание, так сказать, маркграфа христианского мира, орден должен был стать в строй лицом к Востоку, и крест, который рыцари носили на груди, обязывал их к постоянной войне с Литвой. Орден действительно вел эту войну, и рыцари, идя во главе крестоносцев и искателей приключений, жестоко грабили своих неверных соседей; но отнять у них им удалось всего только кусочек побережья, отделявший Пруссию от Литвы. Единственная большая победа над Литвою была одержана ими на тевтонской же территории. В 1369 г. рыцари и литовцы занимались по обыкновению войной на берегах Мемеля, брали друг у друга крепости, теряли их, вновь брали и закончили, наконец, кампанию разменом пленных, решенным на свидании великого маршала с литовским князем Кейстутом. На прощание литвин сказал: «На будущую зиму я думаю побывать в гостях у гроссмейстера и попросить у него гостеприимства». — «Пожалуйста, не раздумайте, — отвечал маршал, — и будьте уверены, что мы примем вас с должными почестями». Кейстут не стал терять ни минуты: он набрал ополчение у себя и у своих соседей, русских, и послал просить помощи у своего союзника Мамая, великого хана татарского. Командор пограничной крепости Рагнита следил за приготовлениями врага. Вся Пруссия была в смятении, и гроссмейстер с большим войском отправился в Кенигсберг, чтобы помешать вторжению литовцев. Но он ожидал их только к Пасхе, а между тем Кейстут и брат его Олегерд обманули орденских шпионов, и гроссмейстер был еще в Кенигсберг, когда туда ночью пришла весть, что оба князя уже проникли в Пруссию — один через Галинденскую пустыню, а другой по льду Куришгафа — и идут по ней, освещая свой путь пожарами. Гроссмейстер вышел из города и послал маршала на рекогносцировку против врага, который остановился возле Рудау. Сражение началось рано утром и оставалось нерешительным до полудня; а когда языческим войскам пришлось, наконец, отступить перед лучше вооруженной кавалерией ордена и городов, то все поле битвы было уже усеяно мертвыми рыцарями, в числе которых находился и великий маршал. В честь убитых были поставлены три памятника и построены две часовни, где должны были постоянно служиться обедни за упокой их душ. Гроссмейстер захотел, сверх того, поставить каменную колонну на том мест, где пал великий маршал; она стоит там и до сих пор.