Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев

и упрямо шел вперед[63]. Точно так следователь, будучи студентом-юристом, в течение нескольких часов преодолевал по морю расстояние между международным молодёжным центром и городом Приморско. Братья-болгары оказали ему радушный приём на финише, куда из советско-университетской делегации он пришёл первым, и с призом за участие в спортивном мероприятии доставили обратно в интернациональный лагерь на белом морском катере. При этом пловец-любитель оказался единственным представителем своей Родины, поскольку его соотечественники – группа молодых товарищей, вовремя одумавшись, сошли с дистанции сразу после старта, отказавшись от борьбы.

Дезертир – это человек, который жил так, что умирать за своё жизненное содержание ему не стоит, и у которого нет ничего такого, что он любил бы больше себя. Таково душевное состояние человека, который деморализуется немедленно после начала духовного испытания: призыв на войну есть для него начало падения, а не подъёма. Восстать на защиту, не опасаясь мучений и не избегая, если нужно, и смерти, поистине может только тот, кто вообще способен любить что-нибудь больше себя[64].

К слову сказать, из 152 осуждённых за дезертирство и другие преступления военным судом под председательством автора, – около 80 % получили женское воспитание по причине безотцовщины и оказались неспособными нести тяготы и лишения военной службы, а также ужиться в мужском коллективе. Интересно, что примерно 63 % всех уголовных дел, находившихся в производстве автора, рассмотрены им по существу в 10-дневный срок со дня поступления уголовного дела в военный суд.

Студент попытался в середине пути, не видя берега, будучи крайне обессиленным и в одиночестве, взобраться на одну из яхт, которыми ограничивался коридор маршрута. Однако яхта отдалялась от него, а яхтсмен кричал много раз: «Los! Hopp!», – махая рукой в сторону туманного финиша.

Началась борьба за существование. Сгустившийся мрак природной стихии поглотил пространство и время. Борец за жизнь плыл в невидимом мире, ничего другого не желая. Ему ещё не было девятнадцати лет, и его воля получила закалку: «Истина добывается не только интеллектом, но и волей, и всей полнотой духа[65]».

Слово «надо» было словом партии, на которое обычно комсомол (Коммунистический союз молодёжи) отвечал «есть». Воин-водитель решил двигаться только вперед и, разогнавшись, угодил через пять метров движения по воде в яму-колодец. Они утонули в этом стихийном лесном озере. Горе-водитель нырял за мотоциклом, а пассажир за делом в сумке. На его счастье сумка ненадолго показалась недалеко от него так, что он успел её схватить в мутном бурлящем потоке воды, а мотоцикл ушёл на дно размытой стихией ямы, где быстро заносился илом. На этом их совместное путешествие закончилось.

Расстроенный неожиданным происшествием старший прапорщик махнул рукой, указав следователю направление в деревню, а сам намеревался вернуться в зону. При этом его мимика и жесты заменили известные слова и выражения. Следователь оставил его угрюмо сидящим на берегу, где они расстались. «Астра» одного и «Прима» другого со спичками превратились в месиво. Отовсюду моросил дождь. Непривычно шлось следователю по тайге в летней городской одежде после купания в ледяной воде. Вздыхая, хлюпала грязь под ногами, а болотная жижа – в туфлях. Следователь пытался шагать по обочине лесовозной дороги, где было поменьше воды, но скатывался в колею по колено из-за отсутствия протекторов на подошве обуви.

Вышел он из тогда ещё глухого леса в стороне от деревни. На единственной остановке общественного транспорта стояла также одиноко празднично одетая женщина. Она, видимо, приехала из города и ждала встречающих, сообщив следователю, что автобус уже ушёл. И добавила, что следующий будет завтра в это же время, когда вернется из города. При этом улыбалась, глядя на молодого человека, заблудившегося, по её мнению, в лесу. И что он там делал, – подумала она.

Следователь побежал вдогонку за стареньким «ПАЗиком», уже перевалившим за гору. Следователь не сдавался, и автобус ему остановился. Когда он разместился на заднем сиденье, то с удивлением обнаружил, что его одежда на ветру подсохла. И даже прилипшая грязь на бегу почти отвалилась. Но всё равно к нему никто не подсаживался. Он вспоминал название деревни и соображал, хватит ли ему денег, чтобы оплатить проезд. Аккуратно разгладил на сиденье раскисшие рублёвые купюры и посчитал мелочь. Водитель поворчал, принимая деньги за проезд.

С автовокзала следователь шёл пешком четыре остановки, потому что в каждом трамвае висели объявления, предупреждавшие советских граждан в грязной одежде и с негабаритными предметами в трамвай не садиться под угрозой штрафа. Придя домой, первым делом он сушил дело, подвесив каждый лист прищепкой на бельевой веревке в сенях деревянного дома, которому исполнилось к тому времени примерно 250 лет. Все протоколы остались читаемыми, несмотря на чернильные разводы.

Следователь пока ехал в рейсовом автобусе, вспомнил, как по этой же дороге он возвращался из другой деревни, но на тракторе «Беларусь», расследуя хищение шоколадной продукции с городской кондитерской фабрики. С города он приехал на попутном грузовике «КАМАЗ», водитель которого упрекнул офицера МВД СССР, что тот одет не по форме, то есть в гражданской одежде, а остановил его на выезде из города жезлом регулировщика и был прав.

А по деревням, куда вели шоколадные следы, его возил на своём мотоцикле без номеров местный школьный учитель. Этот скромный человек после совместного турне по местам шоколадной славы похвастался следователю, что, будучи по своим делам в областном центре, он с братом задержал маньяка К., которого после суда расстреляли, за что начальник областной милиции наградил их наручными часами. Часы с армейской символикой и гравировкой они носили по очереди.

Следуя по обочине дороги и трясясь на ухабах, тракторист рассказал следователю, который подпрыгивал на крыле правого заднего большого колеса в кабине белорусского трактора, рассчитанной только на одного водителя, об обстоятельствах преступления, которое как раз расследовал следователь, поведав новые эпизоды шоколадной эпопеи. На следующий день заместитель начальника районного отдела внутренних дел по оперативной работе был весьма рад, когда следователь принес ему заполненные статистические карточки на раскрытое преступление. Это к вопросу о правосознании, без которого презумпция невиновности – пустая декларация.

Сельский учитель знал, где кто находится, поэтому следователь за тихий вечер допросил всех свидетелей, найти которых в обычном порядке не представлялось возможным даже участковому инспектору. Одна из трёх деревень, которые успел посетить следователь, оказалась «очень национальной». Местные жители государственный язык следователя не понимали. Учитель-мотоциклист был привлечён следователем к допросам в качестве переводчика для взаимопонимания. Тогда одна бабушка показала им кусок шоколада, чем убедила следователя в раскрытии преступления.

После поучительной поездки к любителям горького шоколада, следователь обнаружил тайный лаз, через