Генерал Власов - Свен Штеенберг

Вторая часть «Дружины» появилась немного позднее. Ее ядро, состоявшее из 135 человек, было набрано 11 декабря 1942 г. в Шталаге майором Блажевичем и возглавлявшими лагерь Алелековым и Макаренко; позднее группу отправили в Гайдов под Люблином. В марте 1943 г. обе части перебросили в район нас. пункта Глубокое в Белоруссии, объединив вместе под названием «бригада СС «Дружина»», несмотря на то, что никакого отношения к СС она не имела.[121]

Примерно в это время началась цепь происшествий, которая привела к политической деморализации части. В феврале 1943 г. несколько бойцов бригады побывали в Берлине. Хотя на них и произвели впечатление уровень жизни, трудолюбие и деловитость немцев, контакты с обитателями концентрационного лагеря в Ораниенбауме и с женщинами, насильственно увезенными на работы в Германию, высветили факты плохого обращения немцев с людьми. Кроме того, под влиянием Блажевича Гиль-Родионов сформировал вокруг себя некое командное ядро, подавлявшее и каравшее всех, кто ему не нравился. К тому времени Блажевич, несколько раз ездивший в Латвию и установивший там связь с советской разведкой, уже вовсю вел целенаправленную работу по деморализации части. Трусоватый и склонный к оппортунизму Гиль все больше и больше подпадал под влияние Блажевича. Офицеров, пытавшихся противостоять их тактике, либо снимали с должностей, либо просто расстреливали. Что же касается СД, служба предоставила Гилю полную свободу действий. Офицер связи СД, штурмбаннфюрер СС Аппель, бывший одним из командиров СА, свел свою деятельность к тому, что обучал русских офицеров правилам поведения в офицерском клубе.

В мае 1943 г. «Дружина» вместе с немецкими частями приняла участие в широкомасштабной операции против партизан. Действия бригады не давали поводов для беспокойства, перебежчиков не было. Затем в ней провели интенсивную кампанию пропаганды патриотизма, и бригада стала рассматриваться как часть Русской освободительной армии. После вступления в ряды формирования новых добровольцев численность личного состава поднялась почти до трех тысяч человек.

Между тем сплотившаяся вокруг Гиля группа занималась в основном тем, что пьянствовала, гонялась за юбками и играла в карты. Гиль все больше и больше пренебрегал своими обязанностями командира, многие офицеры в бригаде были разочарованы его стилем руководства. Сложившаяся обстановка вынудила РСХА в Берлине задуматься о смене руководства. Однако местные власти СД имели другое мнение. Гиль заявил, что, как только создание освободительной армии будет провозглашено официально, его соединение в полном составе перейдет под командование Власова. Что же до Жиленкова, то Гиль нашел способ обезвредить его, поставив командовать учебным подразделением численностью в триста человек.

Местный штаб СД одобрил этот шаг и передал Жиленкова с его группой в распоряжение штурмбаннфюрера СС Отто Крауса, который организовал во Пскове главное командование «Цеппелина» на северном участке фронта. Краус имел совершенно иной круг обязанностей и не имел возможности управлять крупной русской частью. Более того, стало очевидным, что операция не санкционирована политически. Чтобы не разочаровывать русских и сохранить надежду на фундаментальные перемены в ближайшем будущем, Краус выразил желание создать подразделение из пятисот человек. Часть получила название 1-й Гвардейской бригады РОА и дислоцировалась в селе Стремугка, примерно в пятнадцати километрах от Пскова. Она стала первым вооруженным формированием, поддерживавшим регулярную связь с Власовым.

Появление бригады вызвало серьезные волнения. Население, конечно же, что-то слышало об освободительной армии, однако не очень-то верило в ее реальное существование. Но, с другой стороны, люди видели бригаду, они знали о ней, и это вызывало слухи и домыслы о том, что где-то ведется создание других частей и подразделений, которые позднее будут объединены в одну большую армию. Солдаты вели себя образцово, и скоро у них наладились дружеские связи с населением. Отделения отправлялись в села и деревни помогать со сбором урожая. В штаб стекались письма с выражением благодарности.[122]

22 июня 1943 г., в ознаменование второй годовщины советско-германской войны, немцы устроили во Пскове военный парад. Ко всеобщему удивлению, открывала его рота гвардейской бригады. Событие стало поистине сенсационным, оно укрепило веру в то, что освободительная армия и в самом деле находится в процессе формирования.

А между тем обстановка в «Дружине» накалялась. Прибытие Жиленкова усилило подозрение Гиля и его когорты в том, что СД вознамерилось отстранить их от командования по причине неподобающего поведения. Блажевич вступил в прямой контакт с партизанами. В начале августа советское руководство разрешило партизанской бригаде им. Железняка вступить в переговоры с Гилем в отношении перехода всей части на сторону Советов. Чтобы подозрение не пало на него, Гиль поручил-это задание своему начальнику разведки, генерал-майору Богданову, который ничего не знал об истинных намерениях Гиля. В ходе переговоров Богданов категорически отверг перспективу перехода бригады на сторону советских войск и лишь обещал приостановить операции против партизан на тот период, на который те оставят в покое бригаду, немецкие части и население. Переговоры оказались безуспешными. И тогда Гиль вступил в них лично. Партизаны обещали ему прощение всех прегрешений, если бригада дезертирует с оружием, будет сражаться против немцев и сдаст Богданова, а также эмигранта, капитана графа Мирского. Гиль принял предложение.

13 августа 1943 г. «Дружину» окружили партизаны. Гиль дал сигнал тревоги, а затем совместно со своим окружением выстрелами в спину убил многих из офицеров и солдат, которые, как он подозревал, воспротивятся предательству. Среди убитых оказались Богданов, полковник Орлов, все полковые командиры, за исключением одного, который последовал за Гилем, и все батальонные командиры. Группа связи СД тоже была вырезана. Затем часть заняла железнодорожную станцию Круглевщина и перерезала сообщение с Полоцком. Она атаковала Глубокое, но нападение было отражено. Перебежчики из «Дружины» затем ушли в лес вместе с партизанами.

Некоторые из солдат и офицеров, захваченных во время неожиданного нападения, вернулись в Глубокое. Тридцать уцелевших офицеров и пять сотен бойцов мало-помалу нашли путь назад. Та часть «Дружины», которая перешла к партизанам, была переименована в 1-ю Антифашистскую бригаду, а Сталин наградил Гиля орденом Красной Звезды. Личный состав бригады понес большие потери в серии боев и стычек, как и их бывшие товарищи, оставшиеся на другой стороне и тоже участвовавшие в тех столкновениях. Зимой 1943/44 г. триста уцелевших бойцов бригады попали в окружение около станции Зябки и были полностью перебиты. Гиля застрелил один из его бывших офицеров со словами: «Собаке собачья смерть».[123]

К концу августа 1943 г. стало совершенно ясно, что СД не располагает ни желанием, ни способностью создать крупную освободительную армию. Все, чего добивалась эта служба, ограничивалось привлечением подходящих людей для организации «Цеппелин». Краус, не желавший более иметь дела с группой Жиленкова, попросил вывести ее из-под его ответственности. Таким образом, утратившие еще одну надежду русские вернулись в Берлин. Только Ламсдорф остался в 1-й Гвардейской бригаде, которая продолжала действовать, но уже на более скромном уровне.

Тем временем Власов в Берлине столкнулся с проблемой представителей первой волны эмиграции. Зыков и Жиленков, опасавшиеся негативного отклика в России, официально отказались от каких бы то ни было отношений с этими людьми. Власов, однако же, проявил готовность к сотрудничеству с ними при условии, что они не будут настаивать на восстановлении дореволюционных порядков. Связи эмиграции в Париже, контакты с западными державами могли оказаться полезными для того, чтобы обеспечить признание Русского освободительного движения на Западе. Поначалу большинство эмигрантов, особенно старое поколение, не хотело иметь ничего общего с Власовым. В их глазах он был одним из соратников Сталина и революционером. Однако постепенно возобладало понимание того, что освободительное движение направлено на создание новой демократической, пусть и не царской, России, которую старая эмиграция тоже была готова принять.

Движущей силой в данном случае оказался молодой начальник Русского бюро по частным делам во Франции Юрий Сергеевич Жеребков, внук генерала Алексея Жеребкова, бывшего генерал-адъютантом при царе Николае II. Юрий Жеребков встретился с Власовым в феврале 1943 г. во время поездки в Берлин и тотчас же осознал, какие совершенно новые перспективы открывает для русского дела этот человек. Он оказал поддержку деятельности Власова и стал пропагандировать освободительное движение в эмигрантской газете на русском языке «Парижский вестник», редактором которой являлся. В начале июня он вернулся в Берлин рассказать Власову о проделанной работе и сделать ему предложение посетить Париж. Власов выражал готовность предпринять такое путешествие, однако сомневался, что немцы дадут ему на это разрешение. Принимая во внимание недвусмысленное отношение Кейтеля, нарушение его приказа могло означать смертный приговор как для самого Власова, так и для всего освободительного движения. Под давлением Гроте и Штрикфельдта Мартин в конце концов согласился отпустить Малышкина, если Жеребков добьется разрешения от военного коменданта Парижа.