Mao II - Дон Делилло

- Но раз его здесь нет…

- Тем более. Нужно как следует прибраться в его кабинете.

- Ему не нравится, когда мы туда заходим.

- Ему не нравится, когда я туда захожу, - сказал Скотт. - Полагаю, иногда по ночам он явно одобряет твое присутствие. Ночью или под вечер, пока я езжу за луком для тушеной баранины.

- Или за огурцами для салата.

- В кабинете нужно прибраться и все аккуратно разложить. Пусть, когда вернется, сможет для разнообразия найти все, что захочет.

- Через день-два он нам позвонит, тогда спросим разрешения.

- Он не позвонит.

- Надеюсь, что позвонит.

- Он свалил не для того, чтобы нам звонить.

Скотт лег, поднял воротник своей пижамы.

- Дадим ему шанс, хорошо? Вдруг все-таки позвонит, - сказала Карен. - Большего я не прошу.

- Он задумал какую-то трудную, отчаянную авантюру, не предполагающую нашего участия.

- Скотт, он нас любит.

Она смотрела на экран телевизора, стоявшего в изножье кровати. Женщина на велотренажере, одетая в облегающее блестящее трико, что- то говорит в камеру; в угол экрана втиснута другая женщина, размером с мизинец, переводящая монолог первой женщины на язык жестов. Карен, скользя взглядом по экрану, всматривается в обеих. От мира она почти не отделена. Всё в себя вбирает, всему верит; боль, экстаз, консервы для собак… для нее всё не от мира сего, всё божья роса. Бездумность младенческая. Скотт не сводил с нее глаз и ждал. Она носит в себе вирус будущего - это, правда, Билл говорит, не я.

"Прежде чем переходить улицу, посмотри на указатель", - напоминал себе Билл. Очень даже разумно, во всех бы городах такой закон ввести - крупными белыми буквами тебе сообщают, куда надо смотреть, если жить не надоело.

Смотреть на Лондон ему было неинтересно. А то он его раньше не видел! Из такси, мельком, три секунды: Трафальгар-сквер, неизбежные воспоминания, дух места; строители понаставили заборов, закутали здания синей пленкой, но ничегошеньки не изменилось - территория мечты, двуликая, как все знаменитые достопримечательности, отчужденно-безразличная, но одновременно знакомая, родная, врезанная в душу навеки. Он ни на что не обращал внимания, кроме указателей. Посмотрите налево. Посмотрите направо. Казалось, эти фразы по-своему отвечают на основной, обсосанный-пережеванный вопрос бытия.

Какие же дрянные ботинки. А в груди - такое ощущение, будто ребра размякли. И в горле першит.

Ему захотелось вернуться в гостиницу и немного поспать. Чарли продиктовал ему название отеля в Мейфэре, но Билл остановился не там, а в каком-то второразрядном сером клоповнике и уже начал ворчать про себя, что надо бы потребовать деньги назад.

В номере он снял рубашку, подул на влажный от пота воротник, подсушивая его, удаляя волосы и пыль. В одолженной у Лиззи спортивной сумке ле жали его халат и пижама, а также купленные в Бостоне носки, белье и туалетные принадлежности.

Он сам не знал, действительно ли хочет это сделать. Ощущение, что решение верное, уже ушло. Теперь одолевали предчувствия, в горле стоял небольшой, но неотвязный комок, отлично знакомый ему по работе, по тем моментам, когда охватывает страх, когда сомнения берут в кольцо, когда понимаешь: впереди поджидает то, с чем лучше не сталкиваться, персонаж какой- нибудь или просто сама жизнь, ведь жить всегда было ему не по силам.

Он позвонил Чарли в отель.

- Билл, ты где?

- Из окна видна больница.

- И это тебя утешает.

- От гостиницы мне нужно только одно. Близость к жизненно необходимым службам.

- Предполагалось, что ты поселишься в "Честерфилде".

- Уже одно это название несовместимо с моей ценовой политикой. Оно пахнет тисненым бархатом.

- Платишь не ты. Платим мы.

- Я так понял, что за билеты на самолет.

- И за гостиницу. Это же само собой разумеется. И сопутствующие расходы. Давай-ка выясню, свободен ли еще твой номер.

- Я уже здесь расположился.

- Как это "здесь" называется?

- Через минутку-другую вспомню. А пока скажи мне насчет сегодняшнего вечера - все остается в силе?

- Да вот сейчас подыскиваем новое место. Только-только успели освоиться в одном замечательном зале, который нашел мой коллега - связи у него фантастические. Библиотека собора Святого Павла. Все, о чем я мечтал, - возвышенная атмосфера, дубовые панели, каменные барельефы, тысячи книг. И вот сегодня, начиная с полудня, туда стали звонить неизвестные лица.

- Угрозы.

- Сообщения о заложенной бомбе. Мы пытаемся не допустить огласки. Но старший библиотекарь спросил, не предпочтем ли мы перенести наше мероприятие в какое-нибудь другое место. Кажется, только что удалось подобрать одно, очень надежное, и мы договариваемся насчет тайного дежурства полиции. Но все равно обидно, Билл. Жалко покидать библиотеку: хоры, сводчатый потолок, наборный паркет.

- Те, кто звонит по телефону, бомб не взрывают. Настоящие террористы звонят после того, как дело сделано. Если вообще звонят.

- Знаю, - ответил Чарли, - но мы все равно стараемся обезопасить мероприятие по максимуму. Количество журналистов сократили. А адрес будем скрывать до последнего момента. Людей собираем в прежнем месте, а потом везем арендованным автобусом в истинное.

- Чарли, помнишь, была такая вещь - "литературная жизнь"? Пьянки, красивые девушки…

- Приезжай в "Честерфилд" к семи. Чтобы было время просмотреть стихи, которые ты должен зачитать. Оттуда поедем вместе. А потом, после всего, поужинаем без посторонних, вдвоем. Надо поговорить насчет твоей книги.

Сообщение, что гостиницу оплатят, как-то примирило Билла с предстоящим выступлением. Положив на журнальный столик листок с меню, он достал из кармана свою банку-аптечку. Высыпал на меню все, что там было, - четыре пока еще целых таблетки. Остальной запас, расфасованный в красивые бутылочки из янтарного пластика, хранился дома, в ящиках комода в его спальне. Транквилизаторы и психостимуляторы, снотворные и общетонизирующие, мочегонные и антибиотики,кардиотоники и спазмолитики. А здесь перед ним лежат успокоительные трех сортов, да еще один кортикостероид, розовый такой, средство от кожного зуда. Нищенский паек. Но разве Билл мог предугадать, что его понесет в Бостон и Лондон? Впрочем, скудость ресурсов не убавит наслаждения от тонкой хирургической операции по дроблению и дозированию, от веселого таинства смешивания цветов. Он наклонился к невысокому столику, и на него снизошел покой - так бывало всегда, когда он возился с таблетками. Ему нравилась атмосфера приготовлений к битве, усердия, дотошности - легко прикинуться, будто знаешь, что творишь. Сладчайшая забава для глаз и рук - пилить таблетки на мелкие дольки, подбирать комбинацию. Вот они, разложены на меню - аккуратные яркие треугольнички, средство внести ясность, нащупать подходящее состояние души, интуитивно подобрать волшебство по цвету - авось поможет справиться с минутной паникой или капризом организма, не сесть на риф в нескончаемых вечерних сумерках, на западной оконечности дня, когда отчаяние захлестывает с головой.

Он жалел, что не прихватил иллюстрированные справочники, полные предостережений, запретов и прелестных цветных таблиц, повествующие о побочных эффектах и несовместимости с другими лекарствами. Но он же не знал, что его занесет за океан.

Он сосредоточенно пилил таблетки своим старым щербатым складным ножом с рукояткой из оленьего рога, на который не среагировали металлоискатели трех аэропортов.

Такси повернуло, выехало на мост Саутуорк. Билл, сидевший со стихами на коленях, время от времени подносил страницы к глазам, бормоча строчки. Теплый ласковый дождь рисовал и растушевывал узоры на речной глади, рябь казалась отпечатками локтей ветра.

Чарли сказал: - Тот малый… -Кто?

- Да тот малый из Афин, который заварил все дело. Ты мне потом, пожалуйста, скажи, что о нем думаешь.

- Он кто, ливанец?

- Да. Политолог. Говорит: я, дескать, только посредник, о бейрутской организации точных сведений не имею. Утверждает, что они готовы отпустить заложника.

- А эта их молодая организация - она за кого? За фундаменталистов?

- Эта молодая организация - за коммунистов.

- И что, нас это удивляет? - сказал Билл.

- Существует Ливанская коммунистическая партия. А еще - левые силы, насколько я понимаю, просирийской ориентации. И ООП{7} опять активизировалась в Ливане, а она всегда тяготела к марксизму.

- Значит, нас это не удивляет.

- Удивляет, но в разумных пределах.

- Когда нас что-то удивит по-настоящему, предупреди меня, ладно?

На безлюдной улице неподалеку от Сент-Сэвьорз-Док их встретили два полицейских инспектора. Район подлежал реконструкции, но старые здания - а тут преобладали красные кирпичные склады с лебедками, с люками под крышей - все еще сохранялись в первозданном виде. Они подошли к старинному зернохранилищу, где еще недавно квартировала фирма по торговле сантехникой, ныне прогоревшая. Ключи у бывших арендаторов раздобыли через полицию. Даже телефон работал.