Последней главы не будет - Полина Федоровна Елизарова

друг на друга смотреть, а я хочу потанцевать с ней так, как будто сам не умею.

В общем, сегодня я дал себе такую установку: не думать про недавний конфуз, тот, с коктейлями, и уж тем более не думать про возможную победу! Потому что даже мысль о том, что вдруг (чем черт не шутит!) у нас что-то да и случится, наводила на меня еще большую панику.

Не надо думать. Надо просто идти, и все.

А там – будь что будет.

Что бы ни произошло – все к лучшему.

Пошлет она меня куда подальше – ну что же делать, значит, прекратим наконец-то играть в эту непонятку.

А может, и я пошлю ее первым.

Достала она меня, и уже не на шутку!

30

Плиты неба, устав от моих слез и вопросов, взяли и сдвинулись.

Процесс пошел.

Сегодня в обед я узнала то, чего больше всего и желала, и одновременно боялась узнать. То, что изводило меня здесь днями и ночами, то, что не оставляло в моей голове почти никаких других мыслей!

Я выбрасывала наугад карты в виртуальных гаданиях, пытая судьбу на ответ, я воровала и прятала в карманы его монеты в один евро, чтобы потом вытянуть орла или решку, я садилась на его место, чтобы догнать через остатки тепла его тела его мысли, опрокидывала тайком на блюдце чашку с кофе, когда он отходил, и пыталась разгадать символы на ее стенках, ворожила над его волосами, когда приближалась сзади, шаманила, отчаивалась, обессилев от злости, раздевалась одинокими ночами, звонила профессору в бесплодной надежде вдруг да и полюбить старика, нехотя заигрывала с обслугой и нашими инструкторами, открывала наугад любую книгу, чтобы прочитать ответ… и сегодня я его получила.

После обеда он вдруг пригласил меня сбежать с ним в город!

Сказал, что хочет просто погулять.

А я согласилась, даже не пытаясь скрыть свою радость!

Потом мы еще о чем-то болтали и шли по дорожке, ведущей по направлению к отелю.

Я уже было собралась кинуть что-то типа: «До скорого!» – но вдруг Платон, ни слова не говоря, остановился и крепко, но очень нежно обнял меня.

Энергию можно увидеть своими глазами, когда находишься в эпицентре ее излучения.

Она красно-желтая.

Вы это знали?

А я теперь буду знать это до конца своих дней.

Платон, забив на «наших», то тут, то там мелькавших яркими клубными футболками, вдруг прижался своей щекой к моей и, даже не пытаясь объяснить свое действие, просто застыл так и молчал…

В этот момент мне показалось, что нашей энергией можно напитать весь этот город! В какой-то миг я чуть шевельнулась, скользнула взглядом по его лицу – а может, ему просто плохо? Сегодня же очень душно…

Нет, ему не плохо, и ему даже не хорошо, он просто был полностью в другом измерении, и он меня, меня туда приглашал, как будто дверцу невидимую приоткрывал!

Он готов был разделить со мной какую-то великую тайну!

И угадав все это безошибочно, я уже более ни в чем не сомневалась.

Я разомкнула круг первая, чуть сдвинулась назад, сказала что-то типа: «До вечера, Платон» и, не оборачиваясь, кинулась не к лифту, а к лестнице и побежала в свой номер!

Дверь долго не поддавалась магнитной карте, я уж и той стороной ее, и этой, но спуститься на рецепцию за новой я… я не могу, я же плачу…

Горничная с огромным пылесосом и чудо-столиком на колесиках со всякой всячиной, не говорящая ни на каком языке, кроме своего родного, вовремя пришла мне на помощь.

Еще бы, я же только вчера дала ей несколько евро, когда приплясывала после завтрака у двери, в очередной раз забыв карточку в номере.

Я ворвалась внутрь, скинула осточертевшие сандалии, опустилась на пол.

Счастье-то какое, беда-то какая!

Это – катастрофа, самая настоящая катастрофа.

Все разрушено, не осталось и камня на камне, у меня ничего больше нет, мне не за чем больше укрыться!

Моя крепость – это не есть я сама, в ней стены из фальшпанелей, крыша из картона, вокруг нее не растут деревья и не гуляют животные, так зачем же мне она?! Одного-единственного, красно-желтого удара в нее, оказывается, было достаточно, чтобы она рухнула.

Отчего же я плачу? Отчего мне так страшно сейчас?

Потому что я не знаю, что теперь должно стоять на ее месте.

И Платон не знает.

Он единственный, ради кого я все это время живу! Но он не бог, он просто человек…

Потом я что-то делала, куда-то спускалась, что-то ела и пила и постоянно смотрела на часы, чтобы не пропустить то время, в которое я должна начать собираться на нашу тайную прогулку.

Так, как в эти последние минуты перед выходом, я не нервничала даже перед своим самым первым свиданием.

Присаживалась на кровать, поправляла ремешки туфель, снова вставала, подходила к зеркалу, смахивала с лица невидимые волосинки, припудривалась, курила, снова присаживалась и беспрерывно смотрела на часы.

Как же мы, женщины, все-таки нелогичны…

Меня там не принц на белом лимузине будет ждать и даже не дядька солидный, обеспеченный и умный, а просто парень, обычный парень, с которым мы до сих пор и ни намеком на какие-либо чувства…

Парень проблемный, парень женатый, небогатый, без трех законченных вузов и МВА, с непонятной половой ориентацией и такими же непонятными жизненными ориентирами.

Самый важный для меня человек на всем белом свете.

И пора уже честно в этом признаться.

Я давно лгу себе, играя в чужую жизнь.

А вот это, неуравновешенное, неустойчивое, закомплексованное, – это мое, истинное.

Это – настоящее.

И оно меня там ждет.

Мне пора.

31

Я проснулся и вспомнил странный сон.

И даже не то чтобы вспомнил, я еще был в нем…

Пустая улица незнакомого спящего города.

Никого нет, только она и я.

Нас выгнали из бара, он давно закрыт.

Нам нужно попасть обратно в отель, но улица вся вымерла и негде найти машину.

Маленькая серая тень напротив, где же твой лоск, где твой смех и высоченные каблуки? Я вижу только глаза. Коротенькой вспышкой вдруг пробежала перед глазами картинка того вечера, когда я увидел тебя впервые.

Мне показалось, что от того твоего взгляда до этого и прошла-то всего-навсего одна секунда, вместившая в себе целую вечность…

Наконец из клуба вышел дядька из обслуги, я стрельнул у него две