Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

Разумного объяснения я не находила и потому потихоньку начала закипать от злости. Мне не терпелось увидеться с Герой, чтобы задать ему все эти вопросы. Думаю, разговор получился бы очень интересным.

Взгляд упал на небрежно брошенную на кровать газету. Одна заметка была жирно обведена фломастером. Статейка называлась «Известный бизнесмен убит в собственной постели» и помещалась в разделе «Срочно в номер». В ней в характерном для подобных заметок тоне сообщалось, что известный московский бизнесмен Андрей Фризен был убит накануне днем в своем загородном доме в деревне Зубовка. Тело обнаружила жена. Женщина отсутствовала весь день и, вернувшись вечером с работы, сразу же пошла проведать мужа, который вот уже несколько месяцев не вставал с постели по причине тяжелой болезни. Зайдя в комнату, она нашла супруга мертвым с многочисленными ножевыми ранами на теле. Все вокруг было обильно забрызгано кровью. Женщина с криком выбежала во двор, где и упала без чувств. Далее сообщалось, что ведется следствие и одновременно прорабатывается несколько версий. Одна из них, что убийство связано с коммерческой деятельностью бизнесмена, проверятся, но кажется следствию маловероятной. Фризен слыл человеком осторожным, в сомнительные аферы не лез, конфликты предпочитал решать мирным путем. Последнее же время из-за болезни он вообще полностью отошел от дел, передав бразды правления фирмой своему партнеру и жене Елене Соловьевой. Более перспективной кажется версия убийства на почве личных мотивов, и здесь подозрение падает на дочь Фризена от первого брака. По словам родных, она страдает тяжелым психическим заболеванием и склонна к неожиданным проявлениям немотивированной агрессии. Версия также проверяется, а саму Елизавету Фризен найти пока не удается…»

Я дочитывала последние строки, когда в комнату вошел Гера.

— Это про отца Лизаветы заметка? — спросила я.

Он отобрал у меня газету и, не говоря ни слова, снова швырнул ее на кровать.

— А ты вроде говорил, что у Лизы все нормально, — не отставала я.

— У нее все нормально, — тусклым голосом отозвался Герасим.

— То, что ее обвиняют в убийстве собственного отца, ты считаешь нормальным?!

— Отстань от меня, ладно? И без тебя тошно, — окрысился Гера.

Отставать я не собиралась, но тут зазвонил телефон. Герасим схватил трубку и тревожно выдохнул:

— Слушаю.

После этого наступила долгая пауза: Гера с напряженным вниманием вслушивался в то, что ему говорил звонивший. Наконец он прервал затянувшееся молчание и торопливо сказал:

— Да, да, все понял. Буду.

И вновь прильнул к трубке. На этот раз молчание было не таким продолжительным и окончилось вопросом Герасима:

— А почему именно там?

Ему что-то сказали, и он поспешил успокоить собеседника:

— Нет, все в порядке.

Похоже, его заверения не убедили звонившего, и тот попытался еще что-то добавить, но Герасим его прервал:

— Я совсем не против. Просто место для встречи странное.

Глава 9

Почти не таясь, я шла за спешившим впереди меня Герасимом. Уже окончательно стемнело, фонарей вокруг было не много, да и Гера шел, не оглядываясь, так что следить за ним особого труда не составляло. Иногда, просто из предосторожности, я притормаживала, пережидая, пока Герасим минует пространство, а потом снова ускоряла шаг.

Поговорив по телефону, Гера швырнул трубку на рычаг и, не сказав ни слова, выбежал из комнаты. Мать, заслышав его шаги, выглянула из кухни и тревожно спросила:

— Куда это ты?

Не останавливаясь, он бросил:

— Я не надолго!

В следующее мгновение он уже был на лестнице.

— Нет, ну ты глянь, что делает, — плачущим голосом обратилась она ко мне.

Конечно, мне нужно было бы остаться и успокоить бедную женщину, но я так боялась потерять Геру из вида, что, чмокнув ее в щеку, выскочила за дверь:

— Я присмотрю за ним!

Топот шагов доносился уже откуда-то с первого этажа, а потом гулко ухнула входная дверь, и в подъезде стало тихо.

Едва касаясь ногами щербатых ступеней, слегка придерживаясь рукой за шершавые перила и думая только о том, чтоб случайно не поскользнуться и не упасть, я стремительно полетела вниз. Расстояние до первого этажа я преодолела в рекордно короткий срок, и все равно, когда выскочила наружу, Гера уже был в дальнем конце двора. Сначала я предположила, что он собирается поехать на машине, которая как раз там и стояла, и метнулась в сторону собственного джипа. Несясь к детской площадке, возле которой он был припаркован, я думала только об одном: «Как же я за ним поеду? Он же обязательно заметит!» Но Гера миновал свою развалюху и заспешил дальше. Туда, где, насколько я помнила, между домами был проход в соседний переулок.

«Если упущу его, он моментально затеряется в проходных дворах, и тогда мне его точно не найти!» — испугалась я и побежала за ним. И вот теперь Гера шел впереди, а я, по мере сил выдерживая дистанцию, топала сзади.

Переходя из одного двора в другой, мы постепенно отдалялись от его дома, углубляясь в переплетение кривых улочек и узких переулков, сплошь состоящих из двух- и трехэтажных домов еще дореволюционной застройки.

Район я знала неплохо и теперь, следуя по пятам за Герой, все пыталась угадать, куда же он направляется. Укромных уголков в округе было полно, а я даже понятия не имела, с кем он собирается встречаться. Гадать тут можно было до бесконечности, но я сейчас просто пыталась хоть чем-то себя занять.

Когда Герасим вошел в очередной узкий двор, я немного поотстала. Решив не светиться, затаилась в тени большого дерева и спокойно пережидала, пока он пересечет открытое пространство и войдет в арку. Это стало моей ошибкой. Едва он ступил в темноту низкого прохода, как до меня донесся короткий, полный невыразимой боли, крик. Он взметнулся к каменному своду, ударился о него, гулким эхом прокатился по двору и смолк так же внезапно, как и возник.

Сердце тревожно екнуло и ушло в пятки. Отбросив всякую конспирацию, я сорвалась с места и со всех ног понеслась к темному проему. Помнится, на бегу я громко кричала:

— Герка, держись! Я тут!

А может, и не кричала. Может, мне так только казалось, а на самом деле я шептала все это себе под нос.

Во дворе было темно по причине отсутствия фонарей, но там хоть какой-то свет пробивался из-за штор на окнах, а вот в арке темень была прямо-таки кромешной. Я испугалась, что ничего не смогу разглядеть, но эта мысль, не успев родиться, тут же исчезла, потому что далеко идти мне не пришлось. Уже на первых шагах я споткнулась о что-то мягкое и жутко, так что мурашки поползли по телу, хрипящее.

Не удержавшись на ногах, я упала на колени и невольно ткнулась лицом в мягкую шерстяную ткань. Нос уловил еле различимый, но до боли знакомый запах французского парфюма. Несколько лет назад я подарила Гере этот одеколон на день рождения, и с тех пор он пользовался исключительно им.

— Гера, Герочка… Что с тобой?.. — зашептала я, нервно ощупывая его непослушными руками.

Он же, то ли находясь в беспамятстве, то ли не имея сил говорить, в ответ только протяжно стонал.

Неожиданно моя рука наткнулась на шершавый металлический прут, торчащий, к моему безмерному ужасу, прямо из Гериного живота. Мое прикосновение было совсем легким, и все равно Гера глухо охнул, а я невольно отпрянула назад. Мой полубезумный взгляд заметался из стороны в сторону, и я вдруг осознала, что вокруг не так уж и темно. Глаза немного попривыкли, и теперь я уже без труда различала низкий сводчатый потолок над головой и стены узкого, похожего на тоннель, пространства. В дальнем конце, видимо заколоченном досками, копились густые, зловещие тени, а там, где находились мы с Герой, все было более-менее различимо. Во всяком случае, я могла без труда различить белое пятно Гериного лица. Выхватив из кармана мобильник, я торопливо набрала номер «скорой помощи».

Врачи прибыли через двадцать две минуты. Все это время я сидела, скрючившись, рядом с Герой, держала его за руку и шепотом несла невозможные глупости. Он лежал совсем тихо, даже стонать перестал и, скорее всего пребывая без сознания, просто меня не слышал, но я упорно не хотела принимать это во внимание и занудливо перечисляла ему накопившиеся за годы нашего знакомства обиды. В тот момент моему совершенно помутившемуся от горя разуму искренне верилось, что звук моего голоса способен удержать Герасима в мире живых, а излагаемые мною абсурдные претензии заставят его выжить хотя бы для того, чтобы дать мне достойный ответ. Странно, за все это время я всего лишь раз вспомнила об убийце. В отупевшей от горя голове туманная мысль, что он должен находиться где-то рядом, посетила меня лишь раз, когда я поняла, что у арки нет просвета. Ни страха, ни паники я не почувствовала, а весь выход из этого каменного мешка был только один. За моей спиной.