Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс - Ольга Грейгъ

Итак, Иван Румянцов уже не раз проходил испытание на прочность и профессионализм. И потому (впрочем, как всегда, скорее по привычке), он предпринял некоторые меры для своей собственной безопасности. Но меры для его безопасности приняли и другие люди, – люди, входившие в его зарубежную оперативную группу. Но об их усилиях пока Румянцов не знал; как не знал и… сам Арсений Алексеевич Архимандритов.

Когда на третий день после последней встречи с боссом каперанг пришел получать инструкции, то его опасения подтвердились и укрепились, как только он… по жесту Арсения Алексеевича подошел к журнальному столику, на котором лежали два фото «врага»: в профиль и анфас.

Также ему было указано, что прежде чем встретиться с Дэвидом Бросманом в Новой Зеландии и получить контейнер с ценным посланием, он должен, как обычно продвигаясь изломанным, путанным маршрутом, уничтожить указанного по фотографиям врага, который, – Архимандритов особо подчеркнул, – выполняет аналогичное задание от одной из спецслужб, глубоко законспирированной в Южной Америке и Африке. Чтобы контейнер не попал в руки соперника, его надо убить.

Еще Арсений Алексеевич сказал, что по имеющимся сведениям, сотрудник соперничающей спецслужбы под именем господина Блау может находиться в определенное время на загородной вилле в Хараре.

Выходило, что вражеский агент должен быть найден и уничтожен; контейнер получен и доставлен боссу.

Время, в которое агент должен был оказаться на вилле «Вирджиния-В» в африканском городе Хараре, выпадало на следующий день.

Иван Румянцов, почуявший неладное, стал мысленно просчитывать развитие событий; предположив даже, что возможна охота на него самого. А коли так, важно было высчитать: какой он по счету в цепочке охотников? Но последнее как раз сделать было невозможно… пока. Но что достоверно ощущал каперанг, так это то, что из любой операции он должен выйти победителем.

Всю дорогу, от Архимандритова до дома в Березовом бору, и от дома в аэропорт, а затем и все долгие часы полета из Москвы в Вену, из Вены в столицу Судана Хартум, а оттуда – в столицу Зимбабве Хараре, Румянцов продумывал план действий.

Прилетев на место, мужчина внутренне обрадовался тому, что находит все вокруг знакомым, как было в прежние его прилеты сюда, но, конечно же, по другим служебным делам. Взяв такси, он назвал адрес, и, проехав километров 30, оказался в элитном районе города. Здесь его взгляд искал экзотического отдохновения, рассматривая мелькавших за окном машины чернокожих красавиц в ярких цветных нарядах; многочисленные витрины кафе и магазинов, большие сияющие окна банков, офисов и контор. То и дело в черных, как смоль, лакированных лимузинах с кондиционерами проезжали черные мужчины в белоснежных сорочках и смокингах.

Такси остановилось, как только они подъехали к весьма и весьма респектабельной гостинице «Савойя», где для Румянцова был заранее забронирован номер. В кармане его легкого бело-кремового костюма, шитого в стиле милитари, лежал паспорт на имя гражданина Болгарии Яна Статива.

Войдя в обширный холл, посетитель сразу же направился к бару, чтобы утолить жажду. Он пил холодный коктейль, оборотившись к входной двери; успев отметить, как шумно переругиваются с администратором три вальяжных американца, одетых без претензий на дороговизну, – в удобные, простые, местами мятые, костюмы, в кажущиеся издалека тряпичными туфли. Один из них доказывал, что его вовсе не устраивает вид из окон его номера, тогда как два других, резко жестикулируя, пытались его урезонить. Сцена происходила недалеко от небольшого водопада, размещенного в глубине холла; вода, стекая по искусственным желобам, лилась дальше по мраморному каналу в центр холла, где плескался и брызгал фонтан.

Крепким шагом уверенного в себе делового человека каперанг Румянцов отправился к администратору. Подошедший юноша в белоснежном кителе с золотыми пуговицами и черных отутюженных брюках подхватил чемодан, чтобы отнести в номер. Показав комнату и получив приличные чаевые, юноша кивнул и неслышно вышел. Первое, что сделал Иван, – профессионально осмотрел все потаенные места, но, усмехнувшись сам себе, бросил это занятие. Он довольствовался тем, что, набрав полную ванну воды, щедро сдобренной шампунем, растянулся в душистой пене, блаженствуя после долгого перелета.

Референт Архимандритова поселился на третьем этаже, в номере с видом на узкую улицу, кажущуюся еще более сжатой от обрамляющих ее широколистных пальм.

Иван, пересекший несколько часовых поясов, тут же приказал организму перестроиться на другое, смещенное время, чтобы наступившее за местной ночью местное утро чувствовать себя абсолютно комфортно. В отличие от некоторых сослуживцев, он, уроженец Крыма, любил жару. И изнуряющая жара Африки при наличии воды казалась ему райской отдушиной, где в знойном мерцании расплываются привычные вещи, превращая жестокий мир в призрачно-сказочный, и потому почти безопасный.

Настроившись на максимальный отдых, Румянцов, ненадолго отлучавшийся из номера для краткой поездки по окрестностям Хараре, вскоре сопел под тихое жужжание кондиционера и шуршание пальмовых листьев, прощупывающих пространство вокруг крепких мохнатых стволов. Он отдыхал. До встречи с агентом его опергруппы из числа местных жителей оставалось почти два часа сорок минут.

…Ровно в 22.00 некий господин, говорящий явно со славянским акцентом, спустился с третьего этажа и вошел в бар гостиницы «Савойя», где заказал виски со льдом. Он подсел за угловой столик к смуглому господину, также потягивающему напиток цвета янтаря. В широком бокале медленно таяли крупные куски колотого льда, натыкаясь на толстое стекло, когда незнакомец подносил бокал ко рту. На мизинце его правой руки, которой он держал напиток, были вытатуированы череп и кости, привлекшие внимание подошедшего, на правой руке которого, в свою очередь, скромно посверкивал перстень с черным топазом, плотно надетый на мизинец. Обнаружив татуировку и перстень друг у друга, и тем самым, получив первую часть пароля, оба поняли, что пришли сюда, чтобы встретиться. Однако чтоб исключить всякое возможное совпадение, требовалось обнаружить и вторую часть пароля. Оттого они, обменявшись кратким взглядом, равнодушно повернули головы, осматривая немногочисленную публику. При этом смуглый господин лет сорока, занявший столик первым, вытащил из кармана сложенную напополам газету на французском языке, и, не обнаружив вокруг ничего интересного, полистал страницы, но очень скоро отложил чтение. В тот же момент тот, что подсел за столик позже, снял кольцо с правой руки и надел на левую руку, несколькими движениями растирая мизинец, словно кольцо слишком сдавило палец.

Все, состоялся обмен второй частью пароля.

После этого господин с внешностью и акцентом славянина спросил:

– Что интересного пишет местная пресса? Тот равнодушно бросив: «Хотите, посмотрите сами», – отдал газету соседу по столику.

В номере его внимание привлекла небольшая заметка о поставках оружия из Западной Европы в граничащую с Зимбабве страну. Заметка за подписью известной журналистки Женевьевы-Моники Рамбуи была перепечатана из французской «Фигаро», о чем имелась ссылка. Слова, которые посетитель бара нашел в соответствии со сложной системой опознания текста, выстроились в расшифрованную строчку: «На вилле «Вирджиния-В» имеется интересующий вас постоялец». Информация была неполной; однако и этих подтверждающих сведений было достаточно, чтобы продолжить игру, рассчитывая в ней на первенство. Если повезет, в завтрашнем номере появится другая информация. Теперь многое будет зависеть от того, что скажет смуглый компаньон, тянувший виски с явным наслаждением.

…Назавтра постоялец гостиницы «Савойя» позвонил на виллу «Вирджиния-В». Назвавшись Яном Статива, он попросил поднявшую трубку женщину пригласить к телефону господина Блау. Пока та выполняла просьбу, Ян-Иван расслышал, как в трубке раздались характерные щелчки, указывающие, что телефон прослушивается аппаратурой, причем, аппаратурой низкого качества. Из чего Румянцов сделал заключение, что телефон, скорее всего, прослушивает местная полиция, далеко не лучшим образом относящаяся ко всем белым господам из Европы и Америки.

В тот же момент раздался голос, сказавший:

– Слушаю вас. Я господин Блау. Румянцов знал, чем заинтриговать оппонента, чтобы тот согласился на встречу.

Тогда как тот и сам желал встречи с позвонившим ему незнакомцем по той причине, что… имел четкие инструкции от Арсения Алексеевича Архимандритова.

Прибывший в Хараре и поселившийся на вилле (которая, конечно же, принадлежала аппарату Арсения Алексеевича и его разведке) «г-н Блау» (а на самом деле Хорн, один из 33!) знал, что здесь, в городе, проживает некий европеец, выдающий себя то ли за болгарина, то ли за русского эмигранта, который за определенную сумму денег может дать ему полезные сведения, касающиеся контейнера и его содержимого. Но, – объяснил Архимандритов, напутствуя Блау, – под личиной этого человека может оказаться тщательно законспирированный и находящийся длительное время в консервации сотрудник американской либо британской разведки. Которого не менее чем Блау интересует контейнер из Новой Зеландии. В отличие от каперанга Румянцова, этот Блау (как и остальные Хорны, получившие почти идентичные задания) не знал, кто конкретно должен передать ему посылку, если он благополучно доберется до места. Из всех, отправленных по цепочке исполнителей, только Румянцов знал, что настоящий контейнер должен передать в Оклэнде столь высокий чиновник и опытный дипломат, как Дэвид Бросман. Тогда как БлауХорну было указано, что при благоприятных обстоятельствах он получит передачу от одной из сотрудниц Архимандритова из Латинской Америки, хорошо подготовленной и основательно проверенной.