Меня зовут I-45 - Вера Огнева

– Что с ней делать? – спросил один.

Тень Алариха качнула головой.

– Обратно засуньте. И не кормите.

Псы

На Луция взирали четверо. Через стол сидел консул Анк Туллий – лысеющий член Сената со взглядом орла на гербе Управления. По бокам примостились адвокаты: блондин в модном костюме и серый умник в тоге, которая обнажала узкие плечи. Блондин и Крыса, так их Луций и назвал. Над ними порхала секретарь с чашками и закусками. Луций уводил взгляд каждый раз, когда она оказывалась близко. Внимание автоматом переключалось на полупрозрачную рубашку, сквозь которую просвечивали круги сосков.

– То, что вы увидели на видео, декурион, – важно заявил Крыса, – было всего лишь легким недомоганием.

– От легкого недомогания не падают на пол. Управление получило видеозапись с камер наблюдения. – Луций посмотрел на консула. – Вам стало плохо, однако вместо врачей вы вызвали охрану. Почему?

Консул молчал. Молчали даже его водянисто‑голубые глаза – никакого выражения.

– Вы заметили кого‑то на нижних ложах, верно?

– Юпитер всемогущий, да о чем мы вообще говорим? – Крыса вскинул руки. – Консул совершил какое‑то преступление?

– Консул может помочь нам в раскрытии преступления, но утаивает информацию от следствия.

Луций включил блокнот. Над экраном повисло трехмерное изображение лица I‑45.

– Вы на нее смотрели?

Консул не отвечал. Казалось, он мерился с голограммой взглядом. Теперь на его лице отчетливо читалось презрение.

Он узнал ее. Луций попробовал надавить сильнее.

– Внизу сидела она. Из‑за нее вы вызвали охрану.

– Она была не одна. – Анк Туллий тронул блокнот, и изображение свернулось. – Но вы это и без меня знаете, верно?

Адвокаты встрепенулись.

– Консул, мы не рекомендуем вам отвечать на вопросы, – торопливо заговорил Блондин. – Это может…

Анк Туллий вскинул руку, заставив его умолкнуть.

– Вы можете гарантировать мне, что поймаете их?

Под его взглядом даже Луций чувствовал себя не в своей тарелке.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Звучит неуверенно.

– Она убила моего напарника. Как римлянин, я сделаю все, чтобы почтить память брата по оружию.

Консул вскинул брови.

– Я слышал лишь о несчастном случае.

– С вами тоже произошел бы несчастный случай?

Анк Туллий медленно кивнул. Отпил воды из золоченой бутылочки, которую подала секретарь. Положил ладонь – смятую артритом – себе на грудь.

– У меня кардиоимплант. Всегда было слабое сердце.

Блондин покачал головой. Крыса поджал губы, что‑то яростно печатая в своем коммуникаторе. Консул не обратил на них никакого внимания. Все это словно не касалось его, огибало, как звездный ветер.

– Они угрожали сломать его, если я не повлияю на одно судебное дело.

Луций подался вперед в нетерпении.

– Какое?

– Это связано с движением «Псов Свободы». С их лидером. Все, что могу вам сказать. Похоже, ваша девушка – одна из «псов», декурион.

«Псы Свободы». Террористическая организация, запрещенная Римской империей. Состояла в основном из номеров. Время от времени они устраивали акции протеста. Взрывали здания, аэромосты и линии Трансзонального экспресса. Борьба за равенство, так они это называли. Луций слышал о заключении их лидера под стражу. Эзоп, так его звали. Газеты пророчили ему двести лет крио. Сам Луций ставил на триста.

Почти смертная казнь. Многие не выживали и после пятидесяти.

Теперь все складывалось во вполне понятную картину.

– Вам нужно будет повторить это для суда.

– Исключено, – вмешался Крыса.

На сей раз консул кивнул.

– Никто не должен знать о моей слабости. Вы меня понимаете?

Больше, чем кто‑либо. Луций проникся невольной симпатией к консулу.

Он все понимал, но не мог потерять единственного важнейшего свидетеля.

– Мы можем заставить вас… – бросил последний козырь.

– С помощью чего? Видео? – Блондин сморщил нос. – Простите, но это смешно. Вас завалят судебными исками.

– Данная информация не выйдет за пределы этой комнаты, – добавил Крыса. – Если будет информация – звоните. И отправьте этих номеров в крио. Или к Плутону, на ваш выбор. Если покушение повторится, ответственным за него будете вы.

Он свернул коммуникатор, в котором делал пометки. Постучал получившейся трубочкой о стол и поднялся. Вместе с ним, как по сигналу, поднялись и остальные. Блондин провел рукой по волосам, которые явно интересовали его больше, чем допрос и вооруженный легионер. Консул Анк Туллий расправил складки тоги и глянул на Луция с высоты своего роста.

– Найдите их, декурион.

* * *

Чертов Анк Туллий.

Луций саданул панель лифта, вжался пылающим лбом в ледяную сталь и прикрыл глаза. Втянул воздух через зубы. В тупике. Он снова оказался в тупике, в бюрократической западне, где секреты трибуна стоили дороже, чем жизнь легионера.

Кабина замедлила ход. Луций выпрямился и вернул лицу строгое выражение. Еще не хватало, чтобы соседи по этажу видели его гнев. Легионеру не полагалось гневаться. Сильные эмоции – первый симптом нестабильности.

Апартаменты тонули в скисшем воздухе. Чувствовалось, что их редко посещали и еще реже проветривали. Вот и сегодня Луций только скинул ботинки, нарезал стопку бутербродов и повалился в кресло, продавленное в том месте, куда регулярно приземлялась задница. Задумчиво прожевал кусок ветчины с хлебом, созерцая ночную курию за стеклянной стеной.

И не успел он толком расслабиться, как в зале разнесся чистый и высокий звук коммуникатора.

Звонили точно не по работе – легионеры связывались друг с другом при помощи некса, не утруждая себя видеосвязью. Увидеть Луция желал лишь один человек…

Луций нехотя нажал кнопку приема и вновь растекся по креслу.

– Да, отец.

Из крышки коммуникатора выросло изображение отцовской бритой головы. Цецилий‑старший, по обыкновению, не улыбался. Щурил светло‑серые глаза, сердито поджимал жесткие узкие губы. Сквозь него просвечивали выключенная панель на стене и доска с распечатками с мест преступлений. Фото оторванной ноги приходилось точно на нос голограммы.

– Звоню напомнить, что мы с матерью и сестрами ждем тебя на приеме в честь Тысячелетия Имперского Легиона. – Отец выпятил квадратный подбородок. Его обычное выражение, словно говорит с должником, а не с сыном. – Советую одеться подобающе. Синяя форма – не лучший выбор для светского выхода.

Луций размял переносицу. Сделал выдох, потом глубокий вдох. Никаких споров, только не сейчас.

– Ты знаешь, у меня работа. Мне не до приемов в центре.

– Твоя работа, – почти выплюнул отец. – Она совершенно не для человека твоего происхождения. За все годы даже не сумел дослужиться до центуриона. Думаешь, это делает тебе честь? Или нам? Если к тридцати пяти не сумел добиться положения на службе, ты не добьешься его никогда, и нечего тратить время впустую. Как глава рода, я требую…

– Ты не имеешь права требовать, отец, – оборвал его Луций. – Мы не в атомные времена живем, я могу выбирать профессию сам.

– Ты позоришь семью, Луций Цецилий. – Изображение головы увеличилось и зарябило. – Позоришь семью, тратишь время зря и ставишь свою жизнь под угрозу. Долго ли прожил твой напарник? Сжигали в закрытом гробу!..

На этом Луций перегнулся через стол и отключил коммуникатор.

Долго и длинно выдохнул, трижды.

Ухватил каменную пепельницу и несколькими точными ударами размозжил коробочку приемника. Коммуникатор затрещал и скончался, тихо и без конвульсий.

Не всем людям была дарована такая чистая смерть.

Пепельница полетела в угол; Луций провел пальцами по щетине на затылке.

– С‑с‑сука…

Ярость утихла и сменилась усталостью. Он уселся обратно в кресло и уставился на огни небоскреба Торговой палаты. Те перемигивались, как проблесковые маяки шаттлов. Луций будто плыл над городом в островке своего потрепанного кресла. Слышал, как ложится пыль – на него, на шторы, ненужные, бессмысленные полки, шкафы и столики. Бесполезные вещи бесполезного человека.

Роскошный тесный гроб на одного.

– Умирать больно, Миний?

Тишина. Луций почти ждал, что ухо кольнет вызов некса и ответит знакомый голос. Иногда руки сами тянулись по привычке. Пальцы касались кнопок и останавливались. Он вспоминал.

Миний был хорошим другом, лучшим напарником. И не заслужил такой смерти.

Луций сорвал куртку со спинки стула. Выудил «гелиос», покатал пузырек между ладонями. Нажал кнопку на крышке, пустив внутрь воздух. Герметичный же. И как только Бритва смогла его почуять?..

Луций застыл, глядя на перламутровые бляшки. Сунул таблетки в карман, накинул куртку, пристегнул кобуру с табельным распылителем и выскочил из квартиры.