Исполняющий обязанности - Василий Павлович Щепетнёв

Диета.

После чего каждый пошёл готовиться ко сну. Влад с «Einführung in die Diäologie» и третьим томом писем Чехова (выбор Войковича) под мышкой. Я же поднялся в мезонин. Тоже книжек захотелось почитать, подумать, побыть в одиночестве.

То, что Влад оказался куда бодрее, чем расписывал сам, ничего не значило. Смена обстановки: приезд к армейскому товарищу, хорошая еда, природа – все это способно бросить в топку остаток энергии перед тем, как лампочка перегорит навсегда. Но возможно иначе – действительно, та же еда, воздух и вода способны направить организм на путь здоровья (такой плакат я видел в столовой одного из местных санаториев, где гуляла свадьба прокурора района). Посмотрим, каково будет завтра.

Теперь дрон. Прощупывают. Кто? Сейчас попробуем узнать.

Я открыл все окна.

Свежо. Темно. И неподалеку, километрах в четырех-пяти – гроза. Со всех сторон. Только над нами почти чистое небо – я специально выглянул и посмотрел на небо. Луны нет, кое-какие звезды проглядывают сквозь легкую дымку. Это пока легкую. Всплыло слово «хмарь».

Я достал хрустальный шар, он же ментальный концентратор (так называл его профессор Рукавишников, впрочем, до практической части тогда дело не дошло: в городе слишком шумно и в ментальном смысле), поставил на изолирующую подставку и стал вглядываться в шар – или в себя.

То ли гроза, то ли дождь, ливший в паре километров тому причиной, но помех не было вовсе. Разве что сверху, из космоса долетит что-то тихое, словно где-то маленькая мышь пела колыбельную совсем уже крохотным мышатам.

Я искал, искал – и нашел оператора дрона. А ведь нормальный парень, не пропащий. И хочет пойти другим путем. Так пусть идет, нужно только слегка подтолкнуть. В нужном направлении.

Я старался. Это как тяжелую бочку катить. Сначала очень тяжело, но потом чуть легче.

Спустя полчаса пошёл дождь. Было приятно: словно в пустыне встретить колодец. Я как раз докатил бочку до нужного места, дальше она сама, под гору-то самой способней.

Спустившись в кабинет, я взял револьвер, убедился, что он заряжен, и вернулся в мезонин. Не то, чтобы я думал, будто револьвер сегодня мне понадобится, нет. Просто нужно восстановить привычку – всегда держать оружие под подушкой. Лёг на диван в полуденной части, револьвер сунул на положенное место и уснул под шум дождя.

Интермедия

В шутку его звали командиром военно-космических сил службы по Чернозёмской губернии, но шутка попахивала. Тем более сейчас. Вадим прямо-таки чуял запах горящей пластмассы, хотя до дрона было больше километра, да и ветер дул с другой стороны. Всё. Нет у него больше военно-космических сил. И потому судьба его была туманно-незавидной. Он бы и сам сделал дрон, и гораздо лучше этого, и даже за свои деньги – так нельзя. Можно только купить у спецпоставщика. А денег на это нет, по придуманным кем-то нормативам этому дрону полагалось работать ещё два года. Потому следовало его, дрон, держать на складе или носить на руках, изображая полёты. Он так и делал, но вот получил приказ: облететь Усадьбу Карагаева (так это звучало) с проведением аудиовидеоразведки на предмет незаконной деятельности.

Да что тут облетать? Взял бинокль и хороший фотоаппарат, да за половину дня и обнимал бы со всех сторон, благо забора никакого. Ну, за день с учетом дороги. Но – приказ отдает начальство, а расплачивается подчиненный.

Вообще служба – это кому как. Ну да, жалование сносное, но не настолько сносное, чтобы купить, к примеру, квартиру в Чернозёмске в ближайшие пять лет. Ведь пить-есть нужно, и за съемное жилье платить тоже нужно. А специализация у него такова, что побочных доходов мало. Таскать каштаны из огня для начальства можно, а закатить под ковёр другой-третий каштан для себя – нельзя. Чином не вышел. Хорошо бы новую звездочку получить поскорее, но у него на поскорее денег нет. Общим порядком. Образцово нести службу. А тут – катастрофа с дроном. И непонятная катастрофа. Только дрон залетел в указанный район, как сигнал пропал. То есть совершенно. Он дал команду на экстренное возвращение, а потом, когда прошло десять минут, а от дрона не слуху, ни духу, сработал – вернее, должен был сработать – контур самоуничтожения. Заметания следов. Будто кому-то это нужно – следы заметать. От кого? И зачем? Но таков приказ.

Он сидел в старом фургоне, своем сверстнике, сидел один. Спецзадание. Ждал команды. После пропажи дрона, он, как и положено, сообщил начальнику, в ответ получил сухое “ждите решения” и вот теперь ждал. То ли про него забыли, то ли сигнал на мобильник не проходил: он и вообще не очень, чтобы очень, сигнал, а с грозой и этого не стало. Хотя он не переживал: внутри было относительно уютно, поскольку все здесь сделано его руками. Под себя. Как хомяк, тащил он сюда всевозможные микросхемы, и даже не микро, а и лампы были, в деле вроде и не нужные, от списанных и подлежащих уничтожению приборов, но в умелых руках…

А руки у него и в самом деле хорошие. Да и голова лишь однажды ошиблась по большому счету – когда привела его в Службу. Ну как же, это ведь круто. У полковников в квартирах миллиарды и миллиарды вот так просто на полу лежат, чего уж о генералах говорить. Так то у полковников. А он своими ушами слышал – через соответствующий девайс, понятно, – как начальник его начальника говорил, что ему, Вадиму, ходу давать не след. Разбирается в технике – вот пусть и разбирается. Если уж очень постарается – ну, премию дай. А к особым делам – ни-ни. Нам Сноудены ни к чему. Лучше возьмем чуть поглупее, но своего.

Особыми считались дела, на которых можно было заработать звездочку, а то и орден, или просто заработать, но много.

Поняв после этого, что он не свой, Вадим написал, просился в Сирию, но ему отказали, пока, мол, у Сирии потребности в Вадиме нет.

Ну, и с девушками не очень. Они, девушки, думают, что если в Службе, то крышуешь всё, от бутиков и ресторанов до заводов и стройконтор. Может, кто и крышует (и он точно знает, кто крышует), но он-то был тут не сбоку даже, а вообще – нигде. Ну, раз нигде, то пока-пока.

И вот он, как позабытый щенок, мокнет под дождём. Ладно, не мокнет, фургон он лично готовил к невзгодам и трудностям службы, но дела