Двор. Книга 2 - Аркадий Львов

Как ни досадно, Дегтярь оказался прав: в форпосте стояла еще не распечатанная банка со свинцовыми белилами, восемь кило двести граммов, а никакого чека, никакой квитанции не было. Зиновий объяснил, что на эту банку нет документа, поскольку в данный момент завод Кирова не мог выделить ему из своих фондов, и пришлось взять с рук у перекупщика на Староконном базаре.

— А перекупщик, — скривился Иона Овсеич, — копию чека, конечно, тебе не выдал. В итоге же получается, государство должно верить Зиновию Чеперухе на честное слово.

А почему не верить на честное слово, возразил Зиновий: если бы он действительно опасался, так не проще ли было перелить в ведро или вообще спрятать?

В ответ на эти рассуждения товарищ Дегтярь привел убедительный пример из охотничьей жизни: некоторые хищники, в частности, лисица, имеют обычай петлять, то есть путать следы, однако, коль скоро охотник набрел на след, ей редко удается уйти от расплаты.

При чем тут лисица, при чем тут расплата, возмутился Зиновий, если он ничего не воровал и его тянет на рвоту от одной мысли, что надо прятаться. И вообще, весь сыр-бор из-за одной несчастной банки.

— Чеперуха, — сказал товарищ Дегтярь, — кодекс не занимается арифметикой, одна банка, три или десять, а делает различия на мелкие хищения и крупные хищения. Если бы каждая семья только в нашем дворе приобрела путем хищения по такой баночке краски, я думаю, понадобился бы грузовик для перевозки. Это во-первых. А во-вторых, допустим даже, ты покупал у спекулянта на Строконном базаре, разве было непонятно, что это ворованное? Или ты решил просто: плевать, что он украл у государства, главное, что это мне нужно. И выгодно. Другими словами, стал соучастником преступления.

Зиновий задумался, серые глаза потемнели и сделались, как морская вода, когда прячется солнце. Упираясь обеими руками в стол, он поднялся, подошел к дверям, вставил ключ и сказал:

— Выходи, Дегтярь, мне надо работать.

Товарищ Дегтярь продолжал сидеть на месте и ответил:

— Давайте не будем ерепениться.

Зиновий предупредил, что закроет на ключ, Ионе Овсеичу вдруг может захотеться по-маленькому, а дверь будет заперта.

— Позови сюда своего отца, — сказал товарищ Дегтярь.

Зиновий вторично предупредил, что закроет дверь, вставил ключ в замочную скважину. Иона Овсеич быстро, по-военному, поднялся, прошел боком, чтобы не задеть, сделал несколько шагов, повернулся назад и погрозил пальцем.

— Зиновий, ты вырос у меня на глазах, я фронтовик и ты фронтовик, а контакт у нас что-то не получается.

Зиновий запер дверь и легко, как человек с двумя здоровыми ногами, пошел через двор к своему форпосту.

Буквально через три минуты появилась Клава Ивановна. Все были уверены, что она хочет побыть возле детей, но в этот раз ошиблись: первым делом она увидела полупудовую банку со свинцовыми белилами, которые теперь на вес золота.

— Чеперухи, — обратилась Клава Ивановна, — откуда эта краска здесь?

Зиновий повторил объяснение, которое давал товарищу Дегтярю, Клава Ивановна внимательно слушала, кивала головой, а в самом конце удивилась: если все действительно так, как описал Чеперуха, зачем было держать на виду у всех и мозолить глаза!

— Клава Ивановна, — Зиновий прижал обе руки, одна поверх другой, к сердцу, движение, точно, как у его папы, — почему я должен прятаться, если ничего не украл?

— Дорогой Зюня, — мадам Малая сморщила губы, и сделалось хорошо видно, какая она уже старая, — теперь такое время, что надо быть каждую минуту начеку. Один, вор, украл, другой, честный, купил за свои трудовые деньги, а получается, они в общей компании. Если бы вор не мог продать, он бы не крал.

— Подождите, — остановил Зиновий, — а почему вы уверены, что он вор?

— Почему я уверена, — Клава Ивановна сделала ударение на «я», — не имеет значения, но, если узнает милиция, может сильно заколобродить.

— Сынок, — вставил свое слово старый Чеперуха, — она права, и мы не должны сердиться на Дегтяря. Наоборот, надо по-хорошему, как старые соседи, которые никогда не обманывали друг друга и не имеют что скрывать. Спрячь эту банку и будем считать, что ее нету на свете и никто не видел.

— Поздно, — сказала Клава Ивановна, — крутить пластинку обратно не будем, получится только больше шума.

После Клавы Ивановны зашла Дина Варгафтик, ей захотелось посмотреть, как идет работа, она тоже обратила внимание на банку, попробовала сдвинуть ее с места ногой, но не удалось, остановилась возле подоконника, там стоял ящик с гвоздями, и сказала: какое у людей счастье, другой раз нужен десяток гвоздей — вывихнешь себе мозги, пока найдешь, а тут целый клад.

Зиновий подошел к ящику, набрал полную жменю, подал Дине и попросил беречь свои мозги. Мадам Варгафтик объяснила, что она сказала просто так, без намека, и не имела никакой задней мысли, потом вспомнила своего Гришу, который был мастер на все руки, и громко застонала: если бы Гриша был сегодня жив, они бы сделали из своей комнаты куколку, а так остается только смотреть, как у других.

Вечером Иона с Олей взяли бутылку вишневки и зашли в гости к товарищу Дегтярю. Катерина тоже была готова идти, но муж топнул своим протезом и сказал: хватит двух подхалимов.

Вернулись примерно через час. У Ионы было неважное настроение, а бабушка Оля окончательно расстроилась. Зиновий спросил, какая причина, они объяснили, что все из-за Полины Исаевны: два дня назад она выписалась из своей больницы, а выглядит так — краше в гроб кладут. Спасибо, Аня Котляр занесла ей кусочек масла и пару яиц, иначе она могла бы сидеть и кукарекать со своим хрустальным Дегтярчиком.

Ладно, сказал Зиновий, давайте по существу: какие у него претензии к нам? Никаких претензий, ответил Иона, просто он по-соседски предупредил, чтобы впредь не повторялось, но есть опасение, что может узнать Сталинский райисполком, и тогда обязательно пришлют комиссию с ревизией.

Зиновий громко засмеялся, но смех был невеселый: зачем Сталинскому райисполкому присылать ревизию, если у людей все по закону? Другое дело настрочит какая-нибудь сексота.

Иона вздохнул: Дегтярь тоже имел такое предположение, потому что на свете есть немало завистливых людей, им всегда приятно посмотреть, как у соседа горит хата.

Проснулись дети, Катерина тихо баюкала и пела про двух богатырей, которые скоро подрастут и победят всех страшных зверей в лесу. Эти богатыри, еще когда были совсем маленькие, так хорошо и много ели, что все люди вокруг удивлялись. А один раз старший, Гриша, чихнул, и от его чиха сломалось дерево, а младший, Миша, засмеялся, и от его смеха сломалось второе дерево.

Хорошо, хлопнул по колену Зиновий, придет комиссия или не придет — это меня не колышет. Нет, заплакала бабушка Оля, ничего хорошего: комиссия даром не ходит, у каждого можно что-нибудь найти.

— Послушайте, — разозлился Зиновий, — но комиссия не ходит для того, чтобы нарушать законы! Наоборот.

Иона пожал плечами: когда надо доказать, что все по закону, тоже уходит время и нервы.

Ближе всех к правде оказался старый Чеперуха: через неделю пришла комиссия из Сталинского райсовета и предложила временно прекратить ремонт. Степан Хомицкий, которого выделили от двора, помогал учитывать израсходованный материал, поскольку большой объем работ уже выполнили и можно было судить лишь приблизительно — килограмм туда, килограмм сюда. У комиссии складывалось впечатление, что материалов израсходовано больше, чем подтверждается документами. Зиновий прямо кипел и, как испорченная пластинка, все время повторял одну песню: кроме банки свинцовых белил из-под полы здесь нет ни одного грамма краски, ни одного гвоздика.

Наведался Парфентьев, Иван Нефедыч.

— Слушай, Чеперуха, — сказал он, — перестань талдычить насчет банки, а то в исполкоме уже идет счет на канистры и бидоны.

Зиновий опять, как дурачок, повторил, что это святая правда: одна банка на полпуда — и ни грамма больше!

— Тюря, — плюнул с досады Иван Нефедыч, — тюря ты, а еще одессит!

Парфентьев, хотя не был членом комиссии, привел из райжилотдела инженера-строителя, а Зиновию подсказал, чтобы тот, со своей стороны, привел специалиста с завода Кирова. Комиссия сначала заартачилась, заявила, что не допустит, товарищ Дегтярь тоже был возмущен нашествием непрошеных гостей, но человек с завода Кирова резонно ответил: коль скоро завод помогает своему рабочему из своих фондов, он вправе проконтролировать, как используется эта помощь и нет ли злоупотреблений.

Заключение инженера-строителя и специалиста с завода не подтверждало подозрений комиссии насчет материалов, будто бы фактически израсходовано больше, чем показано документами. Иона Овсеич потребовал, в интересах установления истины, привлечь еще двух специалистов, теперь уже по выбору самой комиссии, и сравнить.