Любовный треугольник - Диана Машкова

Их пригласили в аудиторию. Глеб едва добрел до свободной парты – уже чувствовал слабость в коленях – и, не в силах даже поднять глаза на соседа, уставился на чистый лист бумаги перед собой. Спокойствие вернулось к нему только в тот миг, когда он увидел вопросы доставшегося билета.

Через пару часов, опустошенный, но окрыленный, он сдал письменную работу и вышел на крыльцо. Идти никуда не хотелось, сейчас он ощущал острую потребность поговорить. Интересно, кому еще из ребят достался его вариант? По вопросу «цепи питания и правила экологической пирамиды» сомнений не было – когда писал, словно видел перед глазами страницы учебника. Да, собственно, ничего сложного не было и в «одноклеточных животных», и в «дыхании». Он же несколько лет готовился и заранее знал, что его ждет.

– Спасибо, брат! – услышал он за спиной и обернулся на голос.

– Не за что, – улыбнулся Глеб смуглому юноше с раскосыми глазами, – с остальными вопросами справился?

Ему было приятно, что сосед обратился за помощью – то ли от растерянности, то ли и вправду забыл, но никак не мог изложить «основные положения современной клеточной теории». Написав на черновике «коварную» тему и добавив троекратно восклицательное SOS, он придвинул листок Глебу. Тот едва заметно кивнул в знак согласия. И, закончив с ответом на свой билет, занялся вопросом товарища.

То, что он так легко выполнил собственное задание и еще успел человеку помочь, внушало уверенность.

– Вроде как, – ответил парень на вопрос.

– Здорово, – порадовался Глеб, – а еще что тебе досталось?

– Да ну его, – отмахнулся юноша, – неинтересная тема. Ты лучше скажи, как тебя зовут?

– Глеб.

– А я – Жолан, – весело представился он, – пойдем, Глеб, обедать. Измордовал меня этот экзамен.

Как Глеб ни упирался, все было бессмысленно. Дошло до того, что, покраснев от стыда, он признался, что денег у него с собой ни копейки – только обратный билет на метро.

– Я угощаю! – Жолан схватил нового друга за руку и потащил за собой. – Ты меня выручил. Какие могут быть счеты?!

Они сидели за столиком кафе, в которое Жолан вошел, как к себе домой, а Глеб, напротив, физически мучился от чувства неловкости. Он еще ни разу не бывал в таком заведении: в их с матерью жизни подобное расточительство не могло и во сне присниться.

Официант – элегантный мужчина лет сорока, одетый в сто раз лучше, чем сам Глеб, – подошел и, почтительно склонившись, положил перед ребятами два фолианта меню. Египетский лось! Глеб готов был под стол от стыда залезть: еще не хватало, чтобы мальчишке прислуживал взрослый человек, который ему в отцы годится. Что он, немощный, что ли?! Прекрасно может сам принести все, что нужно!

Если бы только здесь догадались организовать обслуживание, как в школьной столовой – сам подходишь, сам выбираешь. Но ничего подобного не было. Осмотревшись, Глеб заметил, что даже дверь перед посетителями открывает специальный человек. Видимо, когда они с Жоланом входили, он был взволнован настолько, что внимания на это не обратил. Полный бред! Почему тогда не сделать, как у них в магазине – чтобы двери распахивались сами?! Неудобно же перед людьми – метрдотелями или швейцарами, – бог знает, как их здесь принято называть.

– Ты что будешь? – нетерпеливо спросил Жолан.

– Не знаю, – Глеб окончательно растерялся.

– Меню хоть открой, – усмехнулся он, – там все написано.

Глеб послушно распахнул тяжелую папку и стал перелистывать заламинированные страницы. Стоило ему вглядеться в отпечатанные вычурным шрифтом строчки, как слова поплыли перед глазами – он видел лишь цифры: огромные, стремящиеся в бесконечность и обремененные очередью непристойно-жирных нулей.

– Жолан, – в горле у него пересохло, – мне нужно срочно идти. Я тут вспомнил…

– Да сиди ты уж, – беззаботно рассмеялся товарищ, – сам все закажу!

Он развязным жестом подозвал официанта и, пока раскрасневшийся Глеб умирал от стыда, продиктовал заказ на двоих.

– Ты сам-то откуда? – поинтересовался Жолан с любопытством.

Глеб машинально ответил.

– Что-то не слышал, – покачал он головой и тут же приосанился, – а я из Караганды. У меня папа там большой человек.

– Бизнес? – предположил Глеб.

– Все вместе, – уклонился Жолан.

– А почему решил в Москве поступать? – постепенно, благодаря неспешному разговору, Глеб начал осваиваться в этом непривычном для него месте. – У вас в Караганде вузы есть?

– Есть, не про нашу честь, – тяжело вздохнул Жолан, – отец велел в Москву: у него тут интересы. Да еще съездил на какую-то конференцию в Англии и заладил потом: «Бизнес – это психология нации». Сам-то я финансистом хотел стать, как Амир.

Глеб вопросительно поднял брови.

– Мой старший брат, – объяснил Жолан, в голосе его прозвучало неподдельное уважение, – ему компания в Караганде перейдет, он уже директором там работает. А твой отец кто?

– Мой, – Глеб запнулся, – фотограф.

– Достойная профессия, – неуверенно похвалил Жолан, – уважаемая.

Глеб торопливо кивнул и мысленно поблагодарил вовремя подошедшего к ним официанта – дальнейших расспросов удалось избежать.

Перед ними поставили огромное блюдо со свежими, только из-под ножа, овощами: на срезе красного перца еще блестела слеза. Следом на столе появился горячий хлеб и две тарелки с жареными бараньими ребрами.

Смешно сморщив нос, Жолан принюхался к запаху, исходившему от его тарелки.

– Пойдет, – через некоторое время заключил он, – но в Москве все-таки не умеют готовить. Как я буду тут жить?!

– Подожди, – улыбнулся Глеб, – экзамены еще даже не сдали. Вот будет весело, если придется домой.

– Да я с удовольствием, – тяжело вздохнул Жолан, – но с моим отцом разве можно на это надеяться! Он квартиру уж снял.

– Ты что, не рад? – изумился Глеб.

– Рад до мокрых штанов, – огрызнулся он.

Глеб не стал комментировать, но про себя улыбнулся. Знал бы его новый друг, какие трудности приходится преодолевать другим людям, чтобы достичь сотой доли того, что ему дано от рождения.

Ему самому бы такого отца и такие возможности.

Вот тогда ни на секунду бы не задумался, взял бы и пригласил девчонку ту на свидание! В театр, в кино, в ресторан – куда захочет. И уж как бы там ни было, сам заплатил бы за то несчастное вино, которое лежит теперь в его шкафчике. А то из-за вечного гребаного безденежья повел себя как болван, теперь вот страдает.

– Ты на математику в понедельник идешь? – прервал его мысли Жолан.

– Конечно, – кивнул Глеб.

– Ну, мало ли, – пожал плечами приятель, – вдруг у тебя медаль.

– Нет, – он опустил глаза, – не дотянул.