Агата - Кэтлин Тинан

– Я все не пойму, с чего Тереза так зациклилась на этих своих родственниках?

– Может, ей просто одиноко?

– Да, у нее недавно умер муж. И… она такая красивая, но…

– Нервная, да?

– Пожалуй. – Эвелин поднялась, чтобы уйти, ее мучил стыд, что она невольно злоупотребила доверием своей подруги.

Агата, глянув на часы, заперлась в физиокабинете номер три и стала торопливо переодеваться: поверх своего шерстяного платья накинула белый халат, заправила волосы под черную сеточку, а на лицо нацепила хирургическую стерильную маску. Потом сунула саквояж и пальто под стол и вышла в коридор.

Мимо нее прошло двое посетителей. Агата стояла в нише коридора, вполоборота к ним, уткнувшись в какие-то бумаги. Десять минут спустя мимо нее в сторону раздевалки для персонала прошла миссис Брейтуэйт, потом открыла кабинет номер четыре, где у нее был назначен первый на сегодня прием. Минутой позже в другом конце коридора появилась Нэнси Нил. Агата предположила, что миссис Брейтуэйт, обнаружив записку, обязательно пойдет в регистратуру выяснять, в чем дело. Теперь самое важное – сколько она пробудет у себя в кабинете.

Когда Нэнси Нил уже приближалась к четвертому кабинету, Агата ее остановила.

– Мисс Нил?

– Да.

Агата понизила голос и Старалась подражать северному выговору Эвелин.

– Сюда, дорогуша.

– Но у меня назначен прием у миссис Брейтуэйт.

– Я знаю, мисс Нил. Но бедняжка Джессика заболела гриппом, так что мне пришлось взять ее пациентов. Сюда, прошу вас.

Нэнси последовала за ней в третий кабинет. Агата уселась за стол и открыла какую-то папку.

– Ну-ка, посмотрим. Вам было назначено…

– Лечение в парной.

– Да-да. Сколько вы уже потеряли?

– Пять фунтов.

– Превосходно. Сегодня попробуем гальваническую ванну.

Вид у Нэнси сделался несчастный.

– Я не заразна, вам незачем носить эту маску.

– К сожалению, приходится, мисс Нил. Я и сама подхватила этот злополучный грипп. Но я помаленьку выздоравливаю. А миссис Брейтуэйт надо отлежаться, поберечь себя, а то, знаете, она вечно так торопится. – Агата закрыла папку. – Теперь пойдите переоденьтесь.

Нэнси Нил вышла в смежную комнату, а Агата включила теплую воду и проверила панель трясущимися руками.

Когда Нэнси вернулась в купальной сорочке, новоиспеченная докторша продемонстрировала ей приборную панель:

– Все очень просто. Я ставлю вот этот рычажок на требуемый уровень. Потом включаю ток. Вот так.

Нэнси растерянно смотрела из-за ее плеча на немыслимое переплетение проводов и трубок.

– Вы только, ради бога, не волнуйтесь. Это совсем не больно. Вы почувствуете приятное такое покалывание и дрожь – легкое напряжение в мышцах.

Нэнси снова глянула на панель.

– Все, что я делаю, – это включаю ток, – сказала Агата. – Ну-ка, давайте ложитесь в ванну. Начнем с самого слабенького. – Она повернула выключатель. – А вы надолго, мисс Нил?

– Думаю, на пару недель.

– С подружкой или с другом?

– Вообще-то я с тетушкой.

– Такая хорошенькая девушка – и не замужем?

Нэнси немного расслабилась, лежа в теплой воде.

– Я вообще-то помолвлена – простите, не знаю вашего имени.

– Мисс Хортон, – проговорила Агата, ни на шаг не отходя от панели.

– Значит, вы тоже не замужем? – дружелюбным тоном спросила Нэнси.

– Не могу сказать, чтобы это меня шибко огорчало, – был ответ. – Не люблю, когда мной помыкают, – добавила Агата, припомнив выражение Эвелин.

– Что-то я ничего не чувствую, мисс Хортон.

– Тогда капельку прибавим.

Но в этот момент в дверь кабинета просунулась голова, и какая-то женщина смущенно пробормотала:

– Извините, я ищу мисс Аллен.

– А вы уверены, что у вас назначено именно на сегодня?

– Вообще-то да, – ответила женщина.

Агата выключила ток и протянула Нэнси полотенце.

– Одевайтесь, и, пожалуйста, побыстрее. Мы выбились из графика.

Агата вышла в смотровую, забрала саквояж и пальто и вышла в коридор. Юркнув в туалет, она сняла халат, сетку и маску и сунула все это в саквояж.

Вернувшись из Королевских бань к себе в отель, Уолли попросил администратора взять список пароходных компаний и выяснить, какие есть рейсы из Кейптауна.

– Вы ведь знаете, у миссис Нил пропал багаж, так вот, я хотел бы помочь ей, – объяснил он. – Честно говоря, сомневаюсь, что ей самой что-то удастся. Ей нужна помощь. Только прошу вас – все это строго между нами, – добавил он. – А то она может обидеться, решит, что я вмешиваюсь не в свое дело.

Администратор кивнул с пониманием.

– Дальше – если вам удастся узнать, на каком пароходе прибыла миссис Тереза Нил, тогда свяжитесь с соответствующим подразделением в Лидсе – она считает, что багаж должны доставить туда.

– Я все узнаю, сэр, – кивнул администратор, пряча чаевые, как обычно, неумеренно щедрые.

Уолли поднялся к себе на третий этаж и плеснул в стакан виски. Вообще-то он не имел такого обыкновения – пить среди дня, но сегодня его словно что-то угнетало, настолько, что мешало нормально работать. На это рискованное расследование его подвигнул порыв минутного гнева на ее мужа и собственного босса. И вот он нашел женщину, которую ищет вся страна, – чем не удача? – но теперь никак не может понять, что затевает эта женщина, хотя она точно что-то затевает, в ее поведении явственно сквозит какой-то мрачный умысел… А до выхода очередной воскресной колонки остается меньше недели.

Уолли потягивал виски и прикидывал, что лучше – пустить в печать все как есть или подождать и попытаться понять замысел миссис Кристи. Но точно ли он есть у нее, этот замысел? А к тому же постоянный риск, что ее опознает кто-нибудь еще. Уолли снова и снова прокручивал в голове одно и то же: Агата Кристи последовала в Харрогет за любовницей мужа и назвалась ее фамилией. Самое очевидное, лежащее на поверхности объяснение, – это желание отождествить себя с той, кого любит Арчи Кристи. Однако Уолли не был вполне уверен, что яркие наряды и косметика – это всего лишь стремление стать похожей на моложавую Нэнси Нил или искусная маскировка. Миссис Кристи держится так, словно почему-то ничуть не боится разоблачения. Быть может, ей кажется, что перемена облика и уединенность маленького курортного городка гарантируют ей полную безопасность? Или она чересчур глубоко ушла в свои собственные переживания и просто не обращает внимания на внешний мир? Уолли припомнил, как невозмутимо она вела себя с Оскаром Джонсом, – и глазом не моргнула, когда парень обмолвился, что она похожа на пропавшую писательницу. И более того – преспокойно защищала от него свою собственную книгу, как бы упиваясь этой тайной шуткой, этим утонченным озорством… Подобная реакция, как и добытые Полли сведения насчет амнезии, полностью перечеркивает версию потери памяти. И все-таки…

Уолли налил еще виски и уселся на узкую гостиничную кровать. И все-таки при всем этом своем изощренном хулиганстве она страдает. Она из той породы женщин, кто буквально притягивает к себе страдание, – он это уловил сразу, едва ее увидел. Лишь при такой полнейшей неискушенности и самонадеянности человек способен ждать от жизни непрерывного праздника с раздачей подарков.

Он взглянул под этим углом на собственную жизнь. Он работал как вол, а удовольствие получал оттого, что никому ничем не обязан. Свое собственное мнение он высказывал крайне редко и оттого мог позволить себе роскошь не воспринимать всерьез собственные творения. Читатели видели в этом шик; а сам он знал, что это просто малодушие.

В частной жизни Уолли никогда ни в кого не влюблялся настолько, чтобы это угрожало ему страданием. И в погоню за пропавшей писательницей погнало его не столько желание уесть правящий класс Британии и жажда острых ощущений, сколько стремление понять женщину, способную на неведомые ему самому чувства…

Он вскочил, набрал полную ванну, поставил стакан с виски на стул, так, чтобы можно было дотянуться, и, лежа в теплой воде, принялся рассуждать.

– Все не так просто, – произнес он вслух.

Агату Кристи никак не назовешь романтическим мотыльком. Личность автора, сквозящая во всех ее книгах, представляется вполне земной – практичной, наблюдательной и веселой. А главное, она дьявольски изобретательна: заворачивает такие фабулы, что твои алгебраические уравнения. И в нынешнем своем состоянии она то и дело ставит его в тупик: Уолли убедился в ее феноменальной способности радоваться жизни, одновременно страдая от лютой, до обморока, душевной боли.

Он переоделся к ужину и теперь тщательно расчесывал свои густые каштановые волосы. Что это за угрозы, о которых говорила Шарлотта Фишер, угрозы, которые Арчи Кристи не воспринял всерьез? Он не спеша наполнил свой серебряный портсигар, проверил, на месте ли зажигалка.