Синтез - Сергей Слюсаренко

Застава скрывалась за высоченным забором, защищенным сверху спиралью Бруно. По крайней мере Шергин ее идентифицировал так. Газовый фонарь у ворот, в тусклом свете которого отблескивал колокол, освещал ворота заставы. Старик позвонил, и под заливистый собачий лай гости стали ждать, пока их впустят. Ворота открыла пожилая благообразная женщина.

– Вот, доставили в лучшем виде, – сообщил женщине Дед.

– Меня зовут Лано Батрид, а это мой молодой коллега Олег Шергин, – церемонно представился профессор.

– Я Ведьма, – ответила женщина. – И это не профессия, а имя. Заходите.

– Очень приятно, – галантно поклонился Лано. – И у нас нет эстетики ведьмовства, так что я воспринимаю это слово только как романтическое имя.

Ведьма улыбнулась и пропустила гостей внутрь. Олег, проходя через узкие ворота, легонько качнул колокольчик, который издал печальный звук.

– Несолидная у вас сигнализация, – попытался он пошутить.

– Уже рынду заказали, – строго ответил Иван.

– Баньку с дороги не желаете? – поинтересовалась Ведьма и показала на маленькую деревянную пристройку рядом с двухэтажным кирпичным зданием заставы.

– А потом и на лопату. – Олега почему-то все время тянуло на шутки, он чувствовал себя неловко на заставе.

– На лопату, молодой человек, а особенно лопатой, ты можешь у меня хоть прямо сейчас, – задорно ответила женщина и добавила Батриду: – Заходите, устраивайтесь, если хотите с дороги принять ванну, попариться, так все готово. Это традиции русского гостеприимства.

Баня для Батрида была совершенно новым, никогда не виданным и не слыханным опытом. Уже в полном изнеможении он, завернувшись в махровую простыню, выбрался на свежий воздух и уселся на лавочку возле дома.

– Олег, я считаю, что это стоит всех тех невзгод, которые мы перенесли, – сообщил он, когда Шергин присоединился к нему.

Тут, словно только этого и ждала, из дома вышла Ведьма с большим бокалом холодного пива.

– Это вам, профессор, от меня, – хитро глянула она на Лано. – Как говорил наш великий полководец, после бани кольцо обручальное заложи, а стопку выпей. Но пиво лучше стопки. Мы его сами понемножку варим.

– А мне можно? – с обидой в голосе спросил Олег, страдавший от жажды.

– В столовой тебе потом водки нальют, веселый ты наш. – Ведьме Шергин не понравился.

Потом пришел Дед, принес два комплекта чисто выстиранной и наглаженной холщовой одежды, чтобы гости могли переодеться.

В столовой их ждал накрытый стол с блюдами, больше привычными Олегу, – борщ, вареники и сладкий компот из местных ягод. В разгар трапезы в столовую вошла Калька, она поймала взгляд Шергина и скромно поздоровалась с гостями. А потом осоловевшие от еды и выпитого гости отправились в комнату, которую им показал Дед. Скромный закуток с двумя топчанами.

– Вот устраивайтесь, отдохните наконец, – важно сказал мальчик.

– Только вас, – Дед обратился к Олегу, – Старик звал к себе. По делу.

Шергин растерянно глянул на профессора и пошел вслед за Дедом.

– Ну что, садись, разговор есть. – Старик сидел за столом и чистил автомат.

Оле сел на краешек стула напротив, держа ровно спину.

– Я все знаю про тебя и про твою науку. Не могу сказать, что мне эта идея нравилась, но сейчас, видимо, уже поздно об этом говорить, – мрачно произнес пограничник, намотал на шомпол бумагу и стал чистить ствол, уперев приклад автомата в пол. – Но это дело такое, десятое.

– А что такое? – Шергин напыжился. – Я разве своей аспирантурой кому-то…

– Да успокойся ты со своей аспирантурой. Я тебе другое хочу сказать. Кальку обидишь – кишки выпущу, – нарочито безразличным голосом сообщил Старик, выдергивая туго засевший шомпол. – Понял?

– А я вам тоже скажу. – Олег говорил медленно, цедил слова сквозь зубы. – Вы тут все такие крутые, но если здесь хоть кто-то ее обидит, то я тоже со всех вас шкуру спущу, ясно? Потому что не вы за нее теперь в ответе, а я.

И, не дожидаясь ответа, вышел, даже не закрыв за собой дверь.

– И все же зачем ограбили хранилище? Я постоянно думаю об этом и все меньше понимаю. – Батрид сидел на разобранной койке и в который раз просматривал тетрадку Олега. – Вот это картудо… Ну, понятно, столько лет назад могли и нитки экспортировать к нам, в Центрум. Сейчас это налаженный процесс. Но ведь посмотри, среди похищенных вещей есть еще четыре с похожими названиями. «Картуча фила», «Моток», и даже с Земли есть… «Обмотка возбуждения».

– Обмотка возбуждения – это из элементов электромоторов, – ответил Олег. – У вас же нет электромоторов?

– Электричество у нас очень большая редкость, любая изоляция проводов из синтетических материалов разрушается. Я же изучал эту проблему подробно. Но вот что меня еще сильно беспокоит – откуда пограничники узнали о том, что нам грозит опасность? – Профессор закрыл тетрадь. – Их смутное упоминание собственных источников информирования…

– Вас это тоже беспокоит? – спросил Олег, глядя в сторону.

– Да, мне кажется, что наше путешествие, нет, наш поход получает какую-то ненужную огласку. Словно мы войну объявили и начали военные действия.

– Ну, во-первых, военные действия спасли нам жизнь. Во-вторых, если честно, то я не вижу ничего плохого, что пограничники оказались там так вовремя. Ну, есть у них, видимо, какие-то информаторы. Связь со своими, с Министерством Иных Миров. Так же оно называется, да?

– Как-то все это слишком конспирологично. Явки, информаторы, – покачал головой Лано. – Но ты меня убедил в одном. Я действительно должен тебя поблагодарить. Неизвестно, где бы мы были сейчас.

– Я думаю, как раз известно. Давайте спать, слишком много всего было за день. Даже за два, – сказал Шергин и растянулся на своем топчане.

Глава девятая

Москва

Как и советовал Копайко, по вечерам я сидел дома и не высовывался. Самым главным моим развлечением было изучение странной книги. Я рассматривал ее, как в детстве тяжелые тома Большой Советской Энциклопедии – таинственные и часто непонятные. Кресло стояло у самой книжной полки, торшер словно окутывал меня оболочкой в моем маленьком мире, где были только я, книга и чужой мир. Язык я, конечно, расшифровать не смог, хотя было понятно, что по структуре он похож на какой-то романо-германский. Куча коротких слов, на две-три буквы, явно артикли, четкая структурированность предложений. Если, конечно, я правильно опознал знаки препинания. Но не это главное, главное – прекрасные картинки, скорее всего в технике гравюры. Романтические пейзажи, дома, замки в горах. Портреты благородных господ. И все это было таким не нашим, таким неуловимо неземным, что часто перед тем, как заснуть, у меня от волнения начинало биться сильнее сердце, как перед приоткрытой великой тайной.