Дремлющая жизнь - Рут Ренделл

– Знаешь, в Пембруке утром тоже разразилась буря, – сказала Дора, закончив разговор с сестрой.

– Потрясающе, – пробормотал Вексфорд, но сразу поправился: – Прости, я не должен срываться на тебе. Что у нас хорошенького по телевизору?

Дора пролистала программу.

– Ну, насколько я знаю твои вкусы, – произнесла она, – посоветуй я тебе одну из сегодняшних программ, ты разобьешь о мою голову вон ту вазу. Почему бы тебе чего-нибудь не почитать?

– А что у нас есть?

– Библиотечные книжки, мои и Сильвии. Сложены рядом с твоим креслом.

Он взял на колени стопку книг. Понять, какие из них читала дочь, можно было с первого взгляда: Симона де Бовуар «Второй пол» и Мэри Уолстонкрафт «Защита прав женщины». Доре принадлежала парочка детективов, биография Марии-Антуанетты и роман Гренвиля Уэста «Обезьяны в аду».

Он так удивился, что в первую секунду даже подумал, что ему это померещилось. Слишком свежа была в памяти его недавняя оплошность. Ей-богу, он предпочитал сейчас феминистские проповеди тещи Шелли. Похоже, прав был Берден, он действительно впадает в мелодраму.

– Интересная? – спросил он Дору.

– Неплохая, – ответила та. – По-моему, такие книжки должны быть весьма популярны. Только название какое-то странное, никак не пойму, в чем его смысл.

– Наверное, это аллюзия на суеверие елизаветинских времен, будто старые девы после смерти вынуждены сопровождать в ад обезьян.

– Какая-то ерунда! Впрочем, ты вполне можешь почитать эту книжку. Она написана на основе пьесы «Трагедия девушки».

Но едва взглянув на портрет автора, его твидовый пиджак и трубку, Вексфорд решительно открыл биографию Марии-Антуанетты.

Битый час он пытался сосредоточиться на повествовании о детстве и отрочестве злосчастной королевы Франции. На его вкус, изложение было излишне документально. Все эти события произошли на самом деле, это была настоящая история, а он сегодня хотел забыться, отвлечься от реальности и ее проблем. Детектив, наверняка глупый и бесконечно далекий от суровой правды полицейских будней, тем более его не привлекал. Тем временем Дора принесла поднос с кофе и закусками. От нечего делать он снова взял книгу Гренвиля Уэста.

Биография автора уже не интересовала его, но инспектор относился к тем людям, которые прежде, чем читать роман, всегда просматривают издательскую аннотацию, напечатанную на суперобложке или первой странице. Если аннотация покажется совсем уж непривлекательной, можно сразу же отложить книгу в сторону. Но в данном случае книжка была обернута в библиотечную обложку, поэтому Вексфорд пролистал несколько первых страниц.

Оказалось, что это – третий роман Уэста, после «Ее светлости герцогини Амальфи» и «Жены Ардена». Вступление информировало, что автор вдохновился пьесой Бомонта и Флетчера «Трагедия девушки», драмой яковианской эпохи, действие которой происходило на Родосе. Уэст перенес его в Англию, на милые своему сердцу лужайки и в тенистые садики, превратив древнегреческих царей и их дочерей в английских аристократов семнадцатого века, причем, по мнению издателей, сделал это «изящно и убедительно». Что же, действительно неплохая уловка, может, ее оценили бы даже сами Бомонт и Флетчер, если бы в их времена было модно писать о соотечественниках. В общем, можно было рискнуть почитать. Вексфорд перевернул страницу и окаменел. Потом издал сиплый вздох.

– В чем дело? – встревожилась Дора.

Он ничего не ответил, уставившись на напечатанное курсивом посвящение:

«Роде Комфри, без которой эта книга никогда не появилась бы на свет».

Глава 15

– Наш первый холостой выстрел, – сказал Берден.

– Да, Майк. Только оказалось, он не был холостым. Если это не является доказательством их знакомства, то я уже тогда не знаю, что может быть таким доказательством. Они знали друг друга давным-давно, эта книжка вышла десять лет назад.

День был ясным и свежим. Дождь смыл всю пыль с крыш и дорог, оставив после себя легкий утренний туман. Даже термометр на стене в кабинете Вексфорда взялся за ум и показывал приличествующие этому времени года восемнадцать градусов.

Берден, одетый в строгий костюм, стоял у закрытого окна и с видом бдительного цензора листал «Обезьян в аду».

– Какой-то несусветный бред, – наконец вынес он свой вердикт. – Странно, почему тот редактор, как его там, Хэмптон, не сказал нам о том, что Уэст посвятил одну из своих книг Роде?

– Может, забыл, а может, вообще не знал. Я не разбираюсь в издательском деле, Майк. Хэмптона назвали редактором, но следят ли редакторы за авторскими посвящениями? В любом случае не думаю, что незаинтересованный человек, вроде этого Хэмптона, стал бы скрывать от нас дружбу Уэста и Комфри. К тому же о ней ни словом не упомянули ни литагент Уэста, ни Виктор Вивиан, ни Полли Флиндерс. Нет, Майк. Они просто ничего не знали об этом посвящении.

– А как же тогда быть с бумажником? – помолчав, спросил Берден. – Получается, он сам ей его отдал? Иная версия выглядит совершенно безумной.

– Под иной версией ты подразумеваешь то, что Рода, будучи знакома с Гренвилем, случайно нашла потерянный им бумажник? Нет, конечно, это абсолютно исключено. И все-таки варианты есть: Уэст мог забыть его в доме Роды, а она, зная, что он уехал на месяц, оставила его у себя.

– И стала сама им пользоваться? Нет, не думаю. Не забудь, что обе девушки утверждали, что бумажник Уэст потерял и даже просил Полли написать заявление в полицию.

– А если они врали? Хотя, с другой стороны, зачем?

– Ты должен добиться, чтобы Уэст вернулся в Англию, – сказал Берден.

– Пытаюсь. Уже связался с комиссаром Лакэном из департамента Марсильи. Ты его должен помнить – приятный такой парень.

– Хотел бы я послушать, на каком языке ты с ним разговаривал, – хмыкнул Берден.

– Он прекрасно говорит по-английски, – холодно ответил Вексфорд. – Если Уэст действительно сейчас обретается в Южной Франции, Лакэн его отыщет. Даже если тот непрерывно переезжает из отеля в отель. Это будет совсем нетрудно, ведь при регистрации надо предъявлять паспорт.

Берден задумчиво потер подбородок и мазнул по Вексфорду своим особенным взглядом, означавшим, что он собирается предложить что-то весьма смелое, если не сомнительное.

– Жаль все-таки, что мы не можем обыскать квартиру Уэста, – произнес он.

– Ты с ума сошел?! Хочешь, чтобы я снова предстал перед всеми как детектив из тех дурацких фильмов, которые смотрит Мелина Патель? Бога ради, Майк, я словно воочию вижу, как мы с тобой копаемся в бумагах Уэста, и тут входит он сам, собственной персоной.

– Хорошо-хорошо, я же просто сказал. Ты уверен, что Лакэн сможет отправить Уэста домой? А вдруг тот не захочет возвращаться? Решит, что не стоит прерывать отпуск только потому, что когда-то с кем-то был знаком.

– Лакэн попросит Уэста пройти в комиссариат, а потом позвонит мне, чтобы я мог с ним поговорить. Для начала. А дальше посмотрим. Если Уэст даст мне лондонский адрес Комфри, пусть себе дальше разъезжает по Франции. Увидим, короче. Сам понимаешь, никаких полномочий, чтобы заставить Уэста вернуться в Англию, у нас нет. Преступления он вроде бы никакого не совершал, а английских газет мог там и не читать, раз уж он такой франкофил.

– Как ты думаешь, что означает это посвящение? Почему книга не могла появиться на свет без Роды?

– Думаю, что она всего-навсего как-то помогала ему при написании. Например, работала в библиотеке и занималась какими-нибудь изысканиями. Одно можно сказать с уверенностью: тайны из их дружбы Уэст не делал.

– Ну, будем надеяться. Теперь ты станешь, как приклеенный, сидеть у телефона, да?

– Ни в коем случае! У телефона будешь сидеть ты, а у меня, знаешь ли, дела.

Во-первых, Вексфорду следовало заново допросить обеих девиц, Мелину и Полли, но это могло подождать до вечера, когда те вернутся домой. Во-вторых, нужно было посетить магазин «Силк и Уайтбим» и попытаться разузнать новые подробности насчет бумажника. Или подождать, пока не найдется Уэст и сам все не объяснит? Но у инспектора возникло предчувствие, – не дай бог, о нем узнает начальник полиции! – что отыскать писателя будет не так-то просто.

Он вновь отправил в магазин констебля Лоринга, а констеблю Брайенту приказал обойти все лондонские библиотеки и узнать, не случилось ли так, что какая-то из сотрудниц не вернулась вовремя из отпуска. Сам же Вексфорд отправился на Лесную улицу.

Молодая миссис Паркер держала на коленях ребенка, а пожилая миссис Паркер сноровисто чистила картошку. Обе с сомнением покосились на обложку «Обезьян в аду». Очевидно, в этой семье историческим романам придавалось такое же значение, как и истерическим романсам. Дети и фасоль – вот краеугольные камни, на которых держалось семейство Паркеров. Книги в их число не входили.