Пленница кракена - Роберт Кэти

В горле встает ком, сглатываю несколько раз. Я не расплачусь перед ним, ведь он подарил мне лучший секс в жизни. Тело все еще дрожит от удовольствия после того, как сильно кончила. Надо будет потом проверить, но почти уверена, что присоски его щупалец оставили отметины на моем теле. Не могу дождаться, когда окажусь одна в постели и проведу по ним пальцами, в мучительных подробностях вспоминая каждый момент нашей встречи.

– У тебя что-нибудь болит?

Тэйн ведет ладонью по моей спине, словно напоминая, что встреча еще не закончена. Начинаю садиться, и он опускает руку мне на спину, будто может удержать меня на месте, но почти тут же напрягается и отпускает.

– Нет, все хорошо.

Мне немного больно, но это приятная боль.

– Есть целебный крем, который демоны-торговцы используют для своих людей. Могу раздобыть, если хочешь.

– Все нормально. Правда.

Опускаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня с таким выражением лица, какого не видела прежде. Оно не холодное и не отстраненное. Даже не пылающее желанием. Он смотрит на меня с нежностью и почти нерешительностью в черных глазах.

Меня это безумно пугает, но слезть с него и нырнуть в воду, чтобы увеличить дистанцию между нами – низкий поступок, и я не могу так поступить. Поэтому просто отвожу взгляд.

– Знаю, что наговорила лишнего, но все нормально. Мне не нужно, чтобы ты делал что-то подобное.

– Каталина.

Не хочу на него смотреть. Боюсь того, что он увидит в моем лице. С Тэйном и хорошо и плохо одновременно, но, по крайней мере, мне это знакомо. Он холоден, а я эмоционально зависима, пытаясь отыграть модель отношений. Если он изменит правила игры, не знаю, как к ним приспособиться. Если будет добр ко мне, могу в него влюбиться, а это верный путь к катастрофе.

По правде, не буду этому удивлена.

– Каталина, посмотри на меня. Пожалуйста.

Черт подери, и зачем он сказал «пожалуйста»? Поворачиваюсь к нему, словно марионетка на веревочке. У его лица все то же непонятное выражение, но он будто пытается его скрыть за знакомой холодностью и неприступностью. Издаю прерывистый вздох облегчения.

– Чего ты хочешь, Тэйн?

Кажется, он обдумывает и отметает несколько вариантов, прежде чем ответить:

– Я бы хотел остаться с тобой на ночь.

Сердце норовит вырваться из груди. А когда становится ясно, что это невозможно, ухает куда-то в вниз. Боже, кажется, я и впрямь расплачусь.

– Спасибо, но не нужно.

Он неподвижен.

– Ты так говоришь, потому что не хочешь со мной спать… или потому что боишься, что мое предложение продиктовано жалостью?

Как он смеет целиться в самое сердце? Я так долго неустанно повторяла, что мне плевать, каковы побуждения, лишь бы результат был приятным. И это правда. Должно быть правдой.

Но теперь кажется ложью.

– Каталина.

Тэйн замер, похоже, едва дышит, но все равно кажется, что он ближе.

– Позволь мне обнимать тебя сегодня ночью.

Что-то изменилось.

Не может быть, чтобы причина крылась в сексе. Что бы ни писали в любовных романах, которыми зачитывалась, сексом любви партнера не добиться. Он не заставит того, кто говорил неприятные слова: «я не могу тебя полюбить», «я никогда не буду с тобой», «мы не можем быть вместе», внезапно кардинально измениться.

В этом мама была права.

Не понимаю, а потому мной грозит овладеть страх. Ирония в том, что страх, вызванный словами Тэйна, побуждает прижаться ближе, искать утешения, которого он мне не даст…

Но он дает.

Едва пододвигаюсь, он обнимает меня и прижимает к себе. От удивления у меня вырывается какой-то звук, может быть, всхлип. Но Тэйн не отталкивает меня в отвращении от моих эмоций, а притягивает ближе. Убирает мои волосы с лица и гладит, будто пытаясь успокоить дикое животное.

Будто, как и я, не знает, что делать.

– Тэйн, – наконец выдавливаю я. – Я не… я не могу.

– А хочешь?

Да. Так сильно, что не выразить словами. Именно поэтому сейчас должна уйти как можно дальше от этого мужчины, который пробуждает во мне противоречивые чувства. Возможно, для него секс ничего не изменил – не мог изменить, но не могу не замечать дрожь, которая пронизывает меня всю.

– Не могу, – повторяю я.

А сейчас он назовет меня упрямой. Скажет, что я легкомысленная и переменчивая, как ветер; сначала прошу меня обнять, а потом срываюсь на него, когда он выполняет просьбу. Тэйн, как и все остальные, поймет, что быть со мной – сущий кошмар. Он уйдет.

Все всегда уходят.

Вот только он… не делает этого.

Тэйн снова гладит меня по волосам. Не заставляет смотреть ему в глаза. Не спрашивает. Просто прижимает ближе и тихо говорит, уткнувшись мне в висок:

– Понимаю. Мне тоже страшно.

Мне хочется возразить. Неважно, что он там, как ему кажется, понимает, – мы разные. Если бы не трагедия, он бы до сих пор был в счастливом браке с любовью всей жизни. Возможно, его, как предводителя, любят не так сильно, как его брата, но уважают. Даже я заметила это за время недолгого пребывания в крепости. И Эмбри безумно его любит. Любовь и уважение – вот, чего всю жизнь пыталась добиться, но так и не смогла. Даже без супруги у Тэйна и того и другого в избытке.

Но я ужасно устала. И мне так приятно, что меня обнимают так, будто ценят и заботятся обо мне. Даже если это ложь.

Ведь я не готова к жестокой правде.

Должно быть, Тэйн чувствует, как я расслабляюсь, потому что медленно выдыхает, и мне почти удается убедить себя, что это вздох облегчения.

– Можно я отнесу тебя в постель?

Вопрос задан тихо. Это просьба, а не приказ.

Киваю, уткнувшись ему в грудь. Видимо, во мне еще осталось немного гордости, потому что не могу заставить себя ответить вслух, но он и не требует ответ.

Прижимает меня к себе, и мы опускаемся в прохладные объятия воды. Закрываю глаза. Так проще. Позволяю ему вести. Сделать вид, словно ничего не изменилось.

Мы вновь выныриваем раньше, чем ожидала. Дрожу, когда теплый воздух касается мокрой кожи. Ощущение пробуждает любопытство, и, подняв голову, озираюсь.

Мы оказываемся в комнате, в которой еще не была. Часть пространства занимает пещера, другая часть выглядит как обставленная спальня. На высоком каменном потолке в нескольких направлениях рядами подвешены светильники. С одной стороны расположены два довольно больших бассейна и огромная кровать, больше похожая на гнездо. Ее боковины изогнуты как у чаши. Несколько столов заставлены памятными вещицами, безделушками и ракушками вперемешку с дорогими на вид украшениями.

– Это твоя комната.

Тэйн обнимает меня крепче.

– Да, моя.

Он поворачивается к небольшой двери, которую не заметила прежде.

– Ванная комната вон там.

Принимаю этот знак мира и киваю.

– Я… эм… пойду умоюсь.

Только оказавшись в ванной за закрытой дверью, которая разделяет нас с Тэйном, поддаюсь дрожи. Упираюсь ладонями в каменную столешницу и опускаю голову.

– Ты ведешь себя нелепо. Ни к чему ребячиться.

Слова до ужаса похожи на слова матери. Неистово мотаю головой.

– Давай, нацепи уверенное выражение лица, Кэт. Просто тебе сорвало крышу от человека-кракена, ведь он добр к тебе. Нет повода для беспокойства.

Возможно, поверю в это завтра. А сейчас слишком ранима. Ирония в том, что мне хочется одного: вернуться в спальню и обниматься с Тэйном, пока не станет легче. Само его присутствие вызывает у меня мучения, но все равно жажду его.

Воспользовавшись туалетом, несколько минут принимаю душ с пресной водой, и у меня больше не остается причин прятаться в ванной. Проверяю татуировки, которые нанес Азазель. Раману говорил что-то о магическом предохранении. Кажется, оно тоже связано с татуировкой демона-торговца? Не помню точно. Мысленно отмечаю, что нужно потом спросить об этом у Тэйна, но едва выхожу обратно в комнату, мысль исчезает.

Пока пыталась успокоиться, Тэйн наводил порядок. Световые гирлянды включены. С восторгом замечаю, что они светят мягким светом красного, желтого, оранжевого и белого цветов, создавая теплую атмосферу.