Чертова пляска - Василий Анатольевич Криптонов

— Да вон он, — махнул рукой Дорофеев.

Присмотревшись, я увидел среди укладывающих трубы мужиков и Алексея. Он ко мне не пошёл, хотя явно заметил. Ну да и хрен с ним. Значит, мало ещё поработал, не всё дерьмо вышло. Продолжаем трудотерапию.

— Чего встал-то? — прикрикнул на Дорофеева Ефим. — Работа закончилась?

Андрей поспешил обратно в траншею. Ефим же повернулся ко мне.

— Ладно. Об трубах — это я ещё покумекаю… Вы бы только сказали, когда вас дома застать можно.

Тут уже я развёл руками.

— Ох, Ефим Спиридонович, да кабы я сам знал! Неисповедимы пути. Как поймаешь — так и. А вообще, по хозяйственной части, ты вопросы можешь с Тихонычем и тёткой Натальей решать спокойно. Я их просвещу на предмет. Фундамент долбить один хрен придётся, полы вскрывать. На это я добро даю. Только, вот чего, Ефим…

Я подманил Ефим пальцем. Он с интересом наклонился ко мне.

— Как хочешь, но чтобы этого Андрея у меня на территории имения на пушечный выстрел не было. И Алексея, ясен день, тоже. Чем хочешь их занимай, хоть траву пусть в зелёный цвет красят, но домой — ни-ни.

— Это понимаю, — тихо сказал Ефим. — Сделаем.

Всё-таки слишком много у меня дома всяческой интересной хрени, до которой я вовсе не горю желанием допускать всяких аристократишек с чрезвычайно подмоченной репутацией.

Оставив Ефима на боевом посту, я пошёл обратно к себе. Всё же план-то изначально был — отдохнуть дома, ночью мне в Поречье вурдалаков бить. Но ещё издали возле ворот я заметил какой-то движ и со вздохом признался сам себе, что покоя нынче явно не завезут.

Источником движа были два человека. Один — это Захар, который приехал на своей невесть откуда раздобытой кобыле. От Марфы вернулся, наверное. А у ворот спешился и вступил в отчаянную дискуссию с превосходящими силами противника. Именно — с женщиной, которая стояла ко мне спиной.

Но я эту спину видел так часто, что не узнать просто не мог. Брови мои взлетели к линии роста волос. Потом я их волевым усилием опустил и решительным шагом приблизился к воротам.

— Вот когда Владимир сам придёт и скажет — тогда пожалуйста! — говорил Захар. — А без его ведома я за ворота даже мыша не проведу!

— Коня-то, положим, припёр, — сказал я, остановившись.

— Это кобыла, — махнул рукой Захар. — И вообще другое! Я верхом при тебе приехал. Вот, кстати, тётенька, ваш Владимир. Пожалуйста, решайте на здоровье — чего вы там от него хотели.

Женщина повернулась ко мне, ахнула и перекрестилась.

— Володенька…

Глава 11

— Давай лучше Владимир, — осадил я.

— Сыночек…

— Просто Владимир.

— Кровиночка…

— Ну, вот уж чего не было — того не было.

— Я ж тебя, как родненького…

— Н-да? — Мне вдруг сделалось весело. — Серьёзно? То есть, с родненьким ты бы так же обходилась? И вот это вот «да чтоб ты уже издох, колода бесчувственная»? И моё любимое: «Навязали тебя на нашу голову, говно окаянное»?

— Так то ж в сердцах! — ничуть не смутилась женщина.

Да уж… Не, ну объективно-то она права, спору нет. Я — сторона заинтересованная, суждения мои предвзяты. Кому ж понравится двадцать лет выслушивать о себе всякую неприятную хрень. Но, с другой стороны: а кому понравится двадцать лет кормить с ложечки чужого ребёнка? Который потихоньку перестаёт быть ребёнком и превращается во взрослого мужика. У которого, сообразно каким-то неизвестным законам природы, все органы и мышцы гармонично развиваются, но не работают. В отличие от пищеварительного тракта…

Блин, а вот если серьёзно — кто я такой, а? Самый прикол будет, если кто-то типа Троекурова при встрече выдаст что-то вроде: «Люк, я твой отец!».

— Ладно, — оборвал я сам свои мысли. — Ты чего хотела-то?

— Помощи. Помощь твоя нужна, Володенька!

— Так, — повысил я голос. — Ещё раз: меня зовут Владимир. Не Володя, не Вова, не, упаси Господи, Влад. Только Владимир. С этим уяснили?

— Поняла, поняла, Во… Владимир, — сказала, перекрестившись, типа-мать.

— Так что за помощь?

— Ох, в деревне-то у нас новая напасть началась…

— Подробности. Крысы нападают? Ящеры буянят? Захар, разберёшься?

— Да нет же! — замахала руками типа-мать. — Пострашнее беда пришла. Огненный змей.

* * *

— Демьяна-то ты не помнишь, наверное, — говорила типа-мать, сидя за столом и прихлёбывая рассольник от тётки Натальи. — Он к нам не заходил никогда. Постарше тебя будет годочков на пять. Этой зимой отца схоронил, а мать-то давно прибралась, царствие ей небесное. Ничего у парня не ладилось, попивать даже начал. Уж было рукой на него все махнули, а поди ж ты! Пару недель назад богатеть стал. Откуда что берётся только! Разодетый ходит в пух и прах. Работников нанял — избу ему перестраивают, такой дворец… Ну, не как у тебя, конечно.

Типа-мать огляделась, но тут же вернулась к супу и рассказу.

— Скотиной обзавёлся. Не работает, а деньга-то водится! Девкам всё гостинцы богатые дарит.

— Может, инвестициями занимается, — пожал я плечами. — Или боярку пишет. Мало ли в мире профессий хороших и нужных, состава преступления не вижу. Какой ещё Змей Горыныч там на вас налетел?

— Да не Горыныч, — вмешался Захар, который тоже не упустил случая перехватить знаменитого рассольника на куриных сердечках. — Горыныч проход в потусторонний мир стережёт. А то — огненный змей, то иное. Он даже и не змей вовсе, говорят. А почему змеем зовут — того не знаю.

— Так ты в теме, что ли?

— Байки слыхал.

Я повернулся к типа-маме.

— Ну, излагай давай. Пока — вообще нихрена не понятно.

— Так, а чего ж тут непонятного? Очень просто всё. Если к бабе змей прилетает — так он в образе мужика её. Известно, чего делают. А когда к мужику…

Захар от избытка воображения поперхнулся и закашлялся. Типа-мать деликатно сделала вид, что не заметила.

— К мужику так просто змей не прилетит, его вывести надо. А для этого взять яйцо от пятилетнего петуха…

— А пятилетние петухи яйца несут?

— Могёт!

— Ну, окей, дальше что?

— Это самое яйцо нужно шесть недель подмышкой носить. И все шесть недель ни с кем не