Белая лошадь, черные ночи (ЛП) - Марсо Иви

И все же это было глупо. Бастен мне не друг. Он бросил бы меня на съедение волкам, если бы его хозяин приказал ему это сделать. Он даже не хочет быть здесь, возиться с избалованной дочкой лорда, вместо того чтобы выслеживать добычу в лесу. Я верю, что он будет защищать меня, но не из-за преданности мне, а только потому, что я принадлежу его хозяину.

Не знаю, что на меня нашло прошлой ночью. Запертая в монастыре, я изголодалась по человеческим прикосновениям. Столько ночей я пролежала без сна, гадая, каково на ощупь мужское тело. Я пробиралась в часовню, чтобы пролистать «Книгу бессмертных» и посмотреть на самую порочную иллюстрацию, принадлежащую бессмертной Алиссанте, богине секса. На этих портретах Алиссанта и ее любовники были изображены во всевозможных компрометирующих позах, которые разжигали жар между моих бедер.

Наверное, это было неизбежно, что я растаю от первого мужского прикосновения?

Бастен страдает от своего чувства вины, а я киплю от гнева. Я годами фантазировала о своем первом поцелуе, и он должен был случиться с грубияном, который бросил меня задницей в грязь сразу после того, как облапал.

― Нам пора в путь, леди Сабина, ― говорит Бастен, не глядя на меня.

Ненависть сковывает мои шаги, когда я срываю его рубашку, швыряю ему в грудь и начинаю расчесывать волосы на голой груди. Он смотрит в противоположном направлении, словно его глаза вспыхнут и сгорят, если он хотя бы искоса посмотрит на мое обнаженное тело.

Мист, — зову я. — Грубиян говорит, что пора идти.

Она подходит, качая головой между мной и Бастеном, как будто между нами ― видимая, натянутая линия напряжения.

Она тихо ржет.

Вы спарились?

Я замираю в ужасе. К счастью, только я слышу ее голос у себя в голове.

Нет, мы не спаривались! Не смей больше предполагать подобное!

Она скептически фыркает.

Я бормочу проклятия, забираясь на пень и перекидывая ногу через ее спину. Ворча, я перекладываю распущенные волосы, стараясь прикрыть каждый дюйм открытой кожи. Прошло почти две недели с тех пор, как Сури помогла мне вымыть волосы душистым мылом, и теперь густые, мягкие волны, которые она заплела, слиплись и стали жирными.

Бастен взваливает мешок на спину, и мы, не говоря ни слова, возвращаемся на лесную дорогу. Он идет в нескольких шагах впереди, а я сверлю взглядом его затылок, проклиная его за то, что он существует. Если бы не он, я бы не была сейчас здесь, опозоренная и голая, с красными от верховой езды бедрами, остро нуждающаяся в ванне. Я была бы в объятиях Адана. Целовала бы Адана. Руки Адана были бы в моих волосах. Твердое тело Адана прижималось бы к моему.

Бастен ясно дал понять, что сбежать от него не выйдет. Я отказываюсь повторять попытку и подвергать Мист или любое другое животное риску того, что случилось с дикой кошкой. И все же будь я проклята, если позволю этим людям управлять моим будущим. Я никогда не выйду замуж за человека, который заставил меня совершить эту непристойную поездку. Каким-то образом ― либо до того, как мы прибудем в Дюрен, либо после ― я сбегу от всех позолоченных уз, которыми они меня сковали.

Я должна послать сообщение Адану.

Раз уж я не могу встретиться с ним, как планировала, мне нужно отправить ему весточку, что я не отказалась от нас. Это меньшее, что я могу сделать после того, как позволила Бастену поцеловать меня.

Кажется, что отправить сообщение должно быть просто для поцелованной богом девушки, которая умеет разговаривать с животными, но это не так. Птицы способны за день добраться до любой точки Астаньона, но они не думают так, как люди. Даже если бы кто-то из них вызвался помочь, объяснить дорогу было бы невозможно. Они не понимают ни названий городов, ни названий дорог, ни даже имен людей. Максимум, на что они способны, ― это ориентироваться по природным ориентирам, но и это непросто, ведь Бастен завел нас в лес, где все выглядит одинаково.

Я обращаюсь к нему, осмеливаясь нарушить напряженную тишину, которая царила все утро.

― Ты сказал, что впереди перекресток, верно?

― Через несколько миль, да. Мы свернем на развилке на восток, держась леса.

Сестры бессмертной Айюры не потрудились обучить меня географии, поэтому мои знания о топографии Астаньона весьма туманны. Лучшее, на что я могу положиться, ― это несколько разговоров, которые я подслушала в поместье отца, когда он и Сури обсуждали, каким путем я поеду в Дюрен.

― Если мы поедем на перекрестке прямо, ― предлагаю я, ― это приведет нас на север, в Блэкуотер, верно? На реке Иннис?

Бастен отвечает угрюмо.

― Мы не поедем на север.

Я думаю, что если мне удастся добраться до города на реке Иннис, то я смогу найти птицу, которая согласится отнести послание Адану. Старая мельница Иннис расположена в глубине острова вдоль той же реки, и ее большое водяное колесо должно быть достаточно четким ориентиром, чтобы птица могла его узнать. Все, что ей нужно будет сделать, ― это лететь вдоль реки, пока она не заметит водяное колесо.

― Но ведь путь на север ― это почти прямой путь в Дюрен, ― нажимаю я. ― Иначе мы потеряем время, плутая по лесу.

― Блэкуотер ― не место для леди.

Бастен явно не настроен на разговор, но я останавливаю Мист и жду, положив руки на бедра.

Он оборачивается и хмурится, словно я заноза в его боку.

Я прочищаю горло.

― Я хочу пройти через Блэкуотер.

― То, что ты хочешь, меня не интересует, леди Сабина.

Я окидываю его хмурым взглядом. Сидя на спине Мист, я смотрю на него сверху вниз, и выпрямляюсь еще больше, чтобы усилить эффект. Театрально подняв прядь своих жирных волос, я говорю:

― Если бы ты мог учуять что-то помимо собственного зловония, ты бы понял, что мне крайне необходима ванна. Сомневаюсь, что твой хозяин обрадуется, если его невеста прибудет в город, похожая на кошку, которая извалялась в грязи. Мне нужно остановиться в трактире, чтобы принять ванну до прибытия в Дюрен.

Он крепко сжимает руки.

― Я уже сказал тебе, что мы не поедем на север.

Я поднимаю бровь.

― Есть ли трактиры на лесной дороге?

― Нет.

― Тогда мы поедем на север. — Угрожающе наклонившись вперед, я впиваюсь в него горячим взглядом. ― Лорд Райан приказал мне совершить эту непристойную поездку обнаженной, ― шиплю я. ― Но тебе решать, приеду я грязной или нет, Бастен. Оставь мне хоть что-то от моего достоинства. Ты в долгу передо мной.

Его жесткое выражение лица смягчается. В его глазах снова мелькает чувство вины, когда я напоминаю о поцелуе. Он с трудом сглатывает.

― Блэкуотер — суровый город, ― говорит он. ― Речной порт, куда стекается всякая шваль со всех приграничных территорий. В нем много людей, ищущих неприятности.

Я не отступаю.

― Я уверена, что стражник с твоими способностями сможет защитить меня от пары карманников.

Он сжимает переносицу, ругаясь под нос. Я знаю, что не прошу невозможного ― если бы мы шли по первоначальному маршруту через Миддлфорд, мы бы все равно проехали через Блэкуотер. Так что вряд ли все будет так плохо, как он утверждает.

― Отлично, ― говорит он натянуто. ― Один постоялый двор. Одна ночь. Одна ванна.

Я приторно-сладко улыбаюсь ему.

― Тебе бы самому не помешало немного мыла.

***

До Блэкуотера осталось три дня, и у меня есть время продумать, как именно я смогу отправить сообщение Адану. Сердце греет мысль о том, что он получит мое письмо и будет знать, что я не предала его. Конечно, это не то же самое, что быть вместе, но меня уничтожает мысль о том, что он может решить, будто я отказалась от наших планов в пользу брака с лордом Райаном.

Я рассеянно потираю пальцы, вспоминая прикосновения Адана. Как жаль, что мой первый поцелуй был с Бастеном, а не с Аданом. Лучшее, что нам с Аданом удалось под неусыпным оком сестер, ― это держаться за руки в сарае для скота. Я сидела на соломе с козой на коленях, и рука Адана коснулась моей, когда он потянулся за полотенцем. Мы оба покраснели, а потом он еще раз намеренно провел своей сильной рукой по моей.