Цирк украденных сновидений - Лорелей Саварин

class="p1">Андреа нашла дорожку, ведущую к ряду шатров, в которых хранились сны, отданные детьми за вход в цирк сновидений. Каждый шатер излучал тоску и страстное желание чего-то; между ними, словно в затишье перед первым снегопадом, плыл свежий воздух, принося с собой запахи далекого костра.

Теперь она просто должна была найти свой шатер. Андреа прошла мимо шатров «Рыбалка с дедушкой», «Наш день в лесу» и «Радужный закат».

Ей не составило труда найти шатер со своим сном, ведь он с самого начала манил ее даже больше, чем «Река Рут».

Она шла вперед все быстрее и быстрее, тяга была сильная, как магнит. Наконец Андреа остановилась у входа в шатер под названием «Ночь, когда ты ушел от нас». Она чувствовала каждой клеточкой тела, что здесь было именно то, что ей хотелось найти в этом переулке.

Андреа стояла перед шатром со своим воспоминанием и смотрела на сине-белые полоски его стенок, которые скрывали то, что ей больше всего хотелось забыть. Она вдруг осознала, что понимать, как нужно поступить, и поступить так на самом деле – это совсем не одно и то же.

Перо, монета и пузырек с песком в кармане Андреа излучали странное тепло, почти толкая ее вперед – в память. Новый голос внутри нее звучал мягко, но настойчиво: «Это должен быть он. Это должен быть он. Это должен быть он». Другой голос тоже никуда не делся. Он отчаянно шипел на нее: «Твоя вина. Твоя вина. ТВОЯ ВИНА».

В правом кармане Андреа лежали пергамент и древесный уголь, тяжелые, как камень, будто они не хотели, чтобы она продвинулась вперед хотя бы на сантиметр. Как будто они ожидали, что Андреа потерпит неудачу. Она собиралась вспомнить в полной мере, в чем ее вина, вспомнить, что произошло в часы между отходом ко сну в ту последнюю ночь и пробуждением на следующее утро. А может быть, ей не нужно этого делать? Может быть, еще не слишком поздно? Она все еще могла нарисовать мир, где никогда не случалось ничего плохого и все поступки были правильными. Песочный Человек, каким бы он ни был – добрым или злым, – прикрепит этот рисунок к своему зонтику и заставит ожить. Сделать так было бы намного легче, чем прямо сейчас по собственной воле шагнуть в самый худший момент своей жизни и пережить его заново в надежде найти кого-то, кого, вероятно, найти невозможно.

Нет.

Бегство больше не рассматривалось как вариант.

Вокруг Андреа поднялся порыв ветра, растрепав ей волосы во все стороны и раскачав шатер до основания. Андреа пригладила волосы руками, посмотрев по сторонам: сначала налево, потом направо. Послышалось какое-то движение за спиной. Но когда она оглянулась, там был только пустой рожок из-под сахарной ваты, катящийся по переулку.

Андреа с трудом сглотнула, затем шагнула внутрь шатра с воспоминанием, которое она так жаждала отдать.

Она выбрала помнить.

Ночь, когда ты ушел от нас

Андреа уставилась на двухъярусную кровать, которую она когда-то делила с Фрэнсисом. Или, может быть, в этом сновидении делит до сих пор. Воздух в комнате был тяжелым от печали и пахнул солеными слезами – и Андреа сразу узнала свою призрачную копию.

Девочка на верхнем ярусе кровати была Андреа три года назад, высоковатая для своего возраста, с пушистыми светлыми волосами. Она беспокойно ерзала под покрывалом. Светящиеся в темноте звезды, встроенные в конструкцию потолка над ее головой, изливали жутковатый зеленый свет на девочку, ее темно-голубые глаза были широко открыты и обращены к потолку.

Она не могла уснуть.

Девочка привыкла слышать крики, которые раздавались каждую ночь за дверью их с Фрэнсисом комнаты. Родители постоянно ссорились, и Андреа часто засыпала под их разгневанные голоса.

Сейчас нависшая тишина угнетала Андреа-Воспоминание, она мягко сложила ладони, чувствуя себя неуютно в непривычной тишине. Теперь со скандалами было покончено. Родители не могут кричать друг на друга каждую ночь, засыпая под разными крышами. Их семья пережила переломный момент, после которого все стало по-другому и в доме воцарилось молчание.

Андреа-Воспоминание села, выпрямившись в своей кровати, услышав, как дверь в спальню ее родителей открылась, а затем закрылась. Она спустилась по лесенке кровати, ее босые ступни тихо скользили по ступенькам. Затем она осторожными шажками пошла вперед, освещенная светом, пробивающимся из коридора сквозь потрескавшуюся дверь их спальни.

Андреа последовала за Андреа-Воспоминанием, когда та вышла в коридор, щурясь от яркого света, и наблюдала, как девочка из сна на носочках подошла к краю лестничного спуска. Она посмотрела через плечо своего образа вниз, в сторону входной двери.

Там стоял ее отец с большим чемоданом и оглядывал дом. Он порылся в кармане, затем открыл дверь и вышел, ключи звякнули о дверную ручку, когда он запирал дверь за собой.

– Папа, – почти беззвучно прошептала Андреа-Воспоминание, – пожалуйста, вернись. Пожалуйста. Вернись.

Колени настоящей Андреа ослабли, и она прислонилась к перилам, чтобы удержаться на ногах. Снова видеть, как отец уходит, было так же тяжело, как и в первый раз.

В их детской спальне спал образ Фрэнсиса, он вдруг застонал во сне.

– Нет, нет, нет! – прокричал он голосом на грани истерики.

Андреа-Воспоминание и Андреа настоящая бегом вернулись в спальню и оказались на полу рядом с Фрэнсисом буквально через две секунды. Все тело настоящей Андреа наполнилось болью от звука голоса ее брата.

– Ну же, Фрэнсис, – прошептала Андреа-Воспоминание, – не плачь. Все хорошо. Я здесь, ты в безопасности.

– Нет, нет, пожалуйста!

Он извивался на матрасе, и Андреа-Воспоминание встряхнула его, пытаясь разбудить.

– Эй, Фрэнсис! – сказала она уже громче. – Проснись-ка, малыш. Проснись!

Фрэнсис-Воспоминание сел прямо и открыл глаза, молочно-белые в лунном свете, проникающем в комнату через жалюзи. Он моргнул, затем еще раз, его грудь тяжело вздымалась, а рука крепко вцепилась в сестру-Воспоминание.

Настоящая, живая Андреа не могла этого вынести. С колотящимся сердцем она метнулась вперед, чтобы обнять образ брата. Но хотя кровать была такой же твердой и прочной, как в реальности, руки Андреа прошли сквозь Фрэнсиса, словно она пыталась обнять облако.

Андреа сгорбила плечи от изнеможения и разочарования. Брат выглядел таким настоящим. Но, конечно, это был не он.

– Дружочек, ты в порядке, – сказала Андреа-Воспоминание. – Я здесь. Это был всего лишь плохой сон.

Фрэнсис закивал, его глаза были все еще широко открыты от страха и наполнены слезами, готовыми в любой момент покатиться по щекам.

Андреа-Воспоминание улеглась рядом с ним на кровати под одеялом.

– Не хочешь рассказать мне свой сон? – спросила она.

Фрэнсис сглотнул.

– Это