Друг вице-короля, или Король мошенников - Гай Ньюэлл Бусби

я пошлю вас в Ливерпуль встречать гостей. Как только вы их заметите, не теряйте из виду, пока не выясните, где они поселятся в Лондоне. Потом я возьму дело в свои руки.

— В котором часу мне надлежит выехать в Ливерпуль, сэр? — уточнил Бельтон.

— Как можно раньше, — ответил хозяин. — А до тех пор вы, какими угодно средствами, должны раздобыть форму полицейского инспектора, сержанта и двух констеблей, включая ремни и каски. Также я попрошу вас подыскать трех человек, которым я смогу доверять полностью и безоговорочно. Это должны быть крепкие парни, отважные и толковые. Найдите такую одежду, которая придется им впору, чтобы они в ней не выглядели нелепо. Пусть прихватят с собой и штатское платье, поскольку двум из них придется съездить в Ирландию. Каждый получит за работу и молчание по сотне фунтов. Как по-вашему, сумеете вы подыскать таких людей, умолчав о том, что я связан с этим делом?

— Я знаю, где их найти, сэр, — сказал Бельтон, — а за такую сумму, полагаю, они будут держать язык за зубами до конца жизни, хоть их на части рви.

— Прекрасно. Свяжитесь с ними сейчас же и прикажите быть наготове, поскольку они могут понадобиться мне в любой момент. В пятницу вечером я, надеюсь, осуществлю то, что задумал, и тогда они вернутся в город, когда и как им будет угодно.

— Хорошо, сэр. Я примусь за поиски сегодня же днем без промедления.

На следующее утро Бельтон уехал в Ливерпуль с фотографией загадочного Руни в записной книжке. Карн провел вечер на модной вечеринке в клубе “Херлингем”, а вернувшись домой, получил долгожданную телеграмму от Бельтона — короткую и без лишних подробностей. “Наши друзья прибыли. В Юстоне в девять”.

Станционные часы показывали без десяти девять, когда во двор въехал хэнсом, в котором сидел аскетического вида викарий. Он купил билет для входа на платформу и, узнав, куда должен прибыть ливерпульский поезд, неторопливо зашагал в нужном направлении. Лишь очень наблюдательный человек смог бы опознать в этом простодушном священнике горбуна Карна с Парк-лейн или знаменитого сыщика с Бельвертон-стрит. Почти секунда в секунду показался поезд и подъехал к платформе. В следующее мгновение викария захлестнула волна пассажиров. Случайный прохожий, окажись он достаточно внимательным, с удивлением отметил бы, что викарий зорко смотрел по сторонам — а также что его манеры заметно изменились, когда он зашагал вперед, чтобы поздороваться с тем, кого ожидал. Приезжий тоже был священником, но, видимо, совсем иного положения, если судить по поведению. Новоприбывший, поздоровавшись с другом, обернулся к двум джентльменам, стоявшим рядом, и, поблагодарив их за то, что составили ему компанию во время путешествия, пожелал приятно провести отпуск в Англии и простился. Затем оба священника зашагали по платформе, направляясь к стоянке кэбов.

Пока Бельтон разговаривал с упомянутыми выше джентльменами, Карн внимательно изучал их лица. Тот, что повыше, рыжеволосый, с водянистыми голубыми глазами, был, очевидно, Магвайром, а другой — Руни, человеком с фотографии. Оба ирландца были рослыми и крепкими, и Карн подумал: если дойдет до драки, они наверняка окажут решительное сопротивление.

Не выпускайте его из виду, кучер.

Два викария рука об руку, вслед за приезжими, вышли со станции. Магвайр и Руни подозвали кэб, положили багаж на крышу и заняли места внутри. Возница, видимо, получил какие-то распоряжения, поскольку тронулся немедленно. Карн тут же подозвал другой кэб, в который мгновенно вскочил Бельтон. Карн указал на кэб, выезжающий из ворот.

— Не выпускайте его из виду, кучер, — сказал он кэбмену. — Но при этом, ради бога, не обгоняйте.

— Ладно, сэр, — ответил тот и стегнул лошадь.

Когда они свернули на Сеймур-стрит, два кэба едва ли разделяли двадцать ярдов; так они проехали по Юстон-роуд, миновали Аппер-Уоберн-Плейс, Тэвисток-сквер и Блумсбери-сквер. Затем кэб свернул в переулок и въехал на улицу, застроенную высокими, мрачного вида домами. Перегнувшись через фартук кэба, Карн уставился на угловой дом, на котором разглядел табличку с названием улицы. Увидев ее, он понял все, что хотел.

Они прибыли на Белламер-стрит, и было ясно, что гости намерены нанести визит миссис Джефрис. Карн немедленно постучал зонтиком по окошку и приказал кэбмену остановиться на дальнем конце улицы. Как только лошади стали, Карн выпрыгнул и, велев Бельтону отправляться домой, зашагал обратно, пока не оказался прямо напротив дома, в который вошли двое приезжих.

Из того, что ирландцы взяли с собой багаж и отпустили кэб, Карн заключил, что они намерены поселиться у миссис Джефрис. Когда кэб уезжал, свет горел в двух окнах, затем засветилось и третье — Карн предположил, что именно эта комната отведена новоприбывшим.

Около полутора часов Карн стоял в тени домов на другой стороне, наблюдая за номером четырнадцатым. Свет внизу погас, через десять минут в комнате на втором этаже произошло то же самое. Убедившись, что новые жильцы устроились на ночь, Карн покинул свой пост, дошел до угла, остановил кэб и поехал домой. Добравшись до Бельвертон-стрит, он нашел на столике в коридоре письмо, адресованное Климо. Оно было написано женской рукой; Карн немедленно догадался, что оно от миссис Джефрис. Открыв его, он прочитал:

Белламер-стрит, четверг, вечер

Дорогой мистер Климо, оправдались мои худшие подозрения. Два человека, чьего появления я так боялась, приехали и поселились у нас. Ради спасения жизни отца я не посмела их прогнать, а сегодня вечером получила весть от мужа — он будет дома в субботу. Что мне делать? Если ничего не произойдет в ближайшее время, они осуществят в Англии свой ужасный замысел, и тогда да поможет нам Господь. Я надеюсь лишь на Него да на вас.

Вечно благодарная

Эйлин Джефрис

Карн с серьезным видом сложил письмо, перешел в Порчестер-хаус и лег спать, обдумывая план действий. На следующее утро он встал в обычное время и еще до завтрака успел решить, что надлежит сделать. Он написал и отправил записку женщине, которая так на него полагалась. Карн велел миссис Джефрис нанести ему безотлагательный визит нынче же утром. Закончив завтракать, он отправился в гардеробную и принял обличье Климо, а в начале одиннадцатого вошел в дом детектива. Через полчаса в кабинет провели миссис Джефрис. Поздоровавшись, Карн заметил, что она бледна и измучена. Несомненно, бедняжка провела бессонную ночь.

— Садитесь, — велел он, — и расскажите, что произошло с момента нашей последней встречи.

— Случилось самое ужасное, — ответила миссис Джефрис. — Как я написала в письме, они приехали в Англию и поселились в нашем