В деснице благодати - Макс Лукадо

своем месте, и четверть дня читали из книги закона Господа, Бога своего, и четверть

исповедовались и поклонялись Господу, Богу своему» (Неем. 9:2-3).

Можете вообразить картину происходящего? Сотни людей погружаются в

многочасовую молитву, молитву не с просьбами, а с исповеданием своей вины. «Мы

преступны перед Тобой, Боже», «Я виноват, Отец».

Такое искреннее публичное покаяние часто встречается в Писании. Бог наставлял

первосвященника: «...и возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и

исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все

грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлет с нарочным человеком в пустыню: и

понесет козел на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в

пустыню» (Лев. 16:21-22).

Благодаря этому ритуальному действу люди понимали, что Богу грех отвратителен

и Бог спрашивает с них за грех. Чтобы честно поклоняться Богу, прежде всего нужно

честное сердце.

Побуждение к честности

Исповедание греха для души — то же самое, что обработка почвы для нивы.

Прежде чем земледелец сеет в землю семена, он обрабатывает поле, убирает камни и

выкорчевывает пни. Он знает, что семена всходят лучше, если земля подготовлена.

Покаяние — это призыв к Богу прийти на нивы нашего сердца. «Отец, вот здесь валун

жадности, я не могу его сдвинуть. А как быть с этим деревом вины около изгороди? У

него такие глубокие и прочные корни. И еще я хотел показать тот запущенный участок, где все слишком окаменело для сева». Божьи семена всходят лучше после очищения

почвы.

Поэтому Отец и Сын приходят на поле вместе, очищают его и облагораживают, готовя сердце приносить плоды. Исповеданием своего греха мы призываем Отца

прийти и трудиться на ниве нашей души.

Покаяние — это стремление получить от Бога помилование, а не амнистию.

Помилование подразумевает наличие вины; «амнистия» происходит от того же

греческого слова, что и «амнезия», когда о преступлении «забывают», не обсуждая

более вопрос виновности. Покаяние признает грех, взыскуя прощение; амнистия

отрицает грех, притязая на невиновность.

Многие, молясь о прощении грехов, в действительности претендуют на амнистию.

Поэтому мы поклоняемся Богу с холодным сердцем (с какой стати благодарить Бога за

благодать, которая нам не нужна?) и вера наша слаба (спасибо, я сам разберусь со

своими ошибками). У нас лучше получается держаться от Бога подальше, чем призывать

Его к себе. В воскресное утро мы долго готовим к богослужению свою внешность —

готовим тело, готовим одежду... Но готовить душу?

Не выйду ли я за рамки, если скажу, что многие из нас посещают церковь на бегу?

Не будет ли это слишком, если я скажу, что многие из нас проводят жизнь на бегу?

Не покажется ли вам преувеличением, если я воскликну: «Благодать означает, что

вам больше не нужно бежать!»? А это правда. Благодать означает, что наконец можно

без опаски прийти в себя.

Пример честности

Как Петр. Помните Петра? Петра, который только и знал, что размахивал мечом и

спорил с Господом? Апостола, который то хвалился, то пугался. Он уснул, когда должен

был молиться. Он отрекся, когда должен был защищать. Он проклинал, когда должен

был утешать. Он ушел, когда должен был остаться. Мы помним, как Петр отвернулся и

убежал, но помним ли мы, как Петр вернулся и покаялся? А стоило бы.

Хочу задать вам один вопрос.

Откуда новозаветные священнописатели узнали о его грехе? Кто сказал им о его

предательстве? И, еще важнее, откуда они узнали подробности? Кто рассказал им, что у

ворот была служанка и что воины развели костер? Каким образом Матфей догадался, что подозрение на Петра пало из-за его говора? Откуда Лука получил информацию о

взгляде Иисуса? Кто поведал всем четырем евангелистам о крике петуха и слезах

Петра?

Святой Дух? Не стану спорить. Вполне возможно, что каждый евангелист получил

богодухновенное знание о событиях. Или, более вероятно, каждый это знание получил

из честной исповеди предателя. Петр пришел в себя. Словно грабитель банка, он

запаниковал и побежал. В отличие от грабителя, Петр остановился и стал думать. Где-то

во мраке ночного Иерусалима он пал на колени, уткнулся лицом в ладони и признал

горькую правду.

Но он не только признал правду, он признался. Он пришел назад в дом, где Иисус

преломлял хлеб и передавал чашу с вином (об учениках многое говорит уже то, что они

открыли Петру дверь).

И вот он стоит в дверном проеме. «Братья, мне надо снять тяжесть с сердца». Тогда

они и узнали о костре и служанке, а также о взгляде Иисуса. Именно тогда они

услышали об отрекшихся устах и пропевшем петухе. Так они услышали эту историю.

Петр пришел в себя.

Почему я так в этом уверен? По двум причинам.

1 ) Он не мог оставаться в стороне. Когда пришла весть, что гроб пуст, кто первым

выбежал из дома? Петр. Когда стало ясно, что на берегу — Иисус, кто первым покинул

лодку? Петр. Он снова бежал. Только на этот раз он бежал в нужном направлении.

Здесь есть одна очень простая закономерность: те, кто хранит тайны от Бога, держатся от Него подальше. Те, кто честен с Богом, стремятся быть ближе к Нему.

Это не ново. Так бывает и между людьми. Если вы одолжили мне свою машину, а я

ее разбил, постараюсь ли я как можно скорее попасться вам на глаза? Вряд ли. Совсем

не случайно итогом самого первого греха стало бегство в кусты. Адам с Евой съели

плод с древа, услышали в саду голос Бога и укрылись за густой листвой.

«Где вы?» — спросил их Бог, но не потому, что нуждался в ответе. Он точно знал, где они. Вопрос был о том, где они находятся в духовном пространстве, а не в

географическом. «Подумайте, где вы, дети Мои. Вы не там, где были раньше. Вы были

на Моей стороне. Теперь вы прячетесь от Меня».

Тайны воздвигают барьеры, а покаяние наводит мост.

Жили-были два фермера, которые терпеть не могли друг друга. Их фермы разделял

глубокий овраг, но каждый из них в знак презрения еще и выстроил по его краям забор, чтоб соседу неповадно было.

Со временем, однако, дочка одного фермера и сын другого встретились взглядами, и у молодых людей завязался роман. Полные решимости не дать вражде своих отцов

разлучить их, они разобрали оба забора, а из досок построили мост через овраг.

К тому же приводит и покаяние. Исповедание греха становится мостом, по

которому мы можем вернуться к общению с Богом.

И есть еще вторая причина, по которой я уверен в покаянии Петра.

2) Он не мог молчать. Всего через пятьдесят дней после отречения от Христа Петр

проповедует Христа. Петр отрекся от своего Господа на Пасху. Петр исповедует своего

Господа в день Пятидесятницы. Беглецы так не ведут себя. Что превратило Петра

из предателя в проповедника? Он доверил Богу тайны своей жизни. «Признавайтесь

друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться...» (Иак.

5:16).

«Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи

наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9).

Беглец живет в страхе, но покаявшийся живет в мире.

Момент честности

Повторюсь, Иисус никогда не требовал, чтобы мы были совершенными, только

чтобы мы были честными. «Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне

мудрость»13 (Пс. 50:8), — написал Давид. Но для большинства честность — трудно

дающаяся добродетель. «Для меня-то, вора?» — спрашиваем мы с пистолетом в одной

руке и мешком добычи в другой.

Петру это далось нелегко. Он-то считал себя «VIP–апостолом». Разве не был он

одним из первых избранных? Разве не входил в число троих удостоившихся? Разве не

он исповедовал Христа, когда другие еще молчали? Петр и думать не думал, что ему

нужна помощь, пока, подняв взгляд от костра, не встретился глазами с Иисусом.

«...Когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на

Петра...» (Лк. 22:60-61).

Вообще-то, Иисус и Петр не были на том полуночном дворе одни, хотя большого

значения это обстоятельство не имело. Иисуса окружают обвинители, но Он не

13 В переводе, которым пользуется автор, этот стих звучит так: «Ты хочешь, чтобы я был совершенно честным». — Примеч.

пер.

отвечает. Его обступают враги, по Он безучастен. В ночном воздухе раздаются

издевательские выкрики — Иисус не слышит. Но стоит одному Его ученику оступиться, когда он должен был держаться прямо, и голова Учителя поднимается, Он глядит