Чилима - Игорь Кротов

– Как тебе чилимы? Думаю, это те, которые вчера должны были быть по пять, но нам по три достались сегодня, – Макс не скрывал своего восторга, отрывая голову очередной жертве. Ну а кто бы его скрыл, когда перед тобой почти два килограмма свежей, сваренной в морской воде, невероятно вкусной креветки?

Мы лакомились нежным сладковатым мясом, бросая оторванные головы в море налетевшим со всех сторон чайкам.

– Макс, а что произошло в том «марке»? – я вспомнил о его косяке перед «Олимпийцем».

– Ты дурак, Гоша! Разве можно ставить такие эксперименты над незнакомыми людьми? А вдруг у него сердце слабое? Я же еще от тренировки не отошел, когда к нему в машину сел, и потому не сразу сообразил, что мы не едем. А когда понял, повернулся к «тебе» (я же думал, что это ты сидишь за рулем!) и говорю: «Тебе надо переебать, чтобы ты поехал?»

– И что он ответил? – мне стало жутко интересно.

– Он ничего не ответил. Сидел, вцепившись в руль, – видимо, ждал, что я его из машины выкину, – Макс отправил в рот очередную креветку, сразу же надкусил банан. Это он и называл «карибский обед».

– И когда ты увидел, что это не я, что ты ему сказал? – я продолжал допытывать Макса.

– Я сначала унюхал: этот чудак пернул с испугу. Вот тогда я и заподозрил неладное. Думаю, ты бы не стал пердеть от простого предложения поехать вперед. Пригляделся – какой-то черт за рулем. Говорю этому дебилу: «Ну, если ты видишь, что это не ты – хули ты молчишь?» А сам скорее ходу: вдруг он еще обосрется, чего доброго? М-м-м! Ты знаешь, что эта креветка – зеленая со светлыми полосками вот здесь, по бокам, чтобы в траве прятаться, и она гермафродит?

– Зеленая? Никогда бы не подумал! Я считал, что она розовая, а зеленой ее даже представить не могу, – меня этот факт по-настоящему удивил.

– Заедай бананом, очень вкусно! – он мычал от удовольствия. Впрочем, я тоже. Правда, у меня все время в голове сидел вопрос: «Что ему надо?» И, хотя по большому счету, я догадывался, но виду не подавал. Такая у нас с ним была игра.

Есть закон хороших чилимов: они быстро заканчиваются, – но он действует исключительно для хороших чилимов. С этими так и случилось. Макс собрал в пакет то, что нельзя выбросить в море, достал из барсетки (нет, все же – из портфеля!) влажные салфетки, тщательно вытер руки и пошел в сторону кафе выбрасывать мусор. Пока он ходил, чайки, осознав, что больше нечего ловить, разбежались, но в наш укромный уголок залетела стая первоклашек. Они вели себя, как воробьи: кричали, носились друг за другом, прыгали, падали, все время пытались залезть на парапет, но под бдительным оком двух учительниц этот маневр не проходил. Убедившись, что дальше в сторону ТЭЦ здесь им не пройти, стая повернула обратно и, обтекая со всех сторон возвращающегося Макса, улетела. Стало тихо; было слышно только плеск волн и рев водного мотоцикла, который выписывал круги где-то в районе баржи.

– С нашей школы первоклашки. Я учительницу вспомнил, которая постарше. Максик, если бы мы его сюда устроили, с ними сейчас гулял, – мой друг смотрел вслед уходящим детям: они постепенно скрывались за павильоном.

Он принес с собой два пустых полулитровых пластиковых стакана – в кафе из таких люди пили пиво. Я открыл «Милкис» и наполнил каждый до краев.

– В смысле? Какой Максик? – я с трудом пытался вникнуть в слова, которые он произнес.

– Сын мой, Максик, в этом году пошел в школу!

– Бль… ин! Да ты че? – ну я, правда, удивился. – Как это так? Он же недавно родился, Макс! Уже прошло семь лет?

Мой друг утвердительно кивнул, не отрываясь, осушил стакан, а я долил ему то, что оставалось в бутылке, и снова он залпом выпил всю газировку.

– Да, прикольно! Ты знаешь, я думал, что дети – это гораздо хуже!

– Что ты имеешь в виду под этими словами – «гораздо хуже»? – он почему-то тупил.

– Да что тут не ясно? Я всегда думал: эти дети – такой геморрой! Пока вырастут, столько крови выпьют! А тут, смотри – только родился, и уже в школу…

– Ты даун, Колода! Нет, ты не просто даун: в твои годы так рассуждать может только король даунов! – он рассвирепел на ровном месте. – Когда Максик родился, в магазинах не было ничего! Ты вспомни! Стиральную машинку «Малютка» мы купили в ГУМе по блату! Это сейчас можно подгузники в Японии заказать, а тогда приходилось пеленки стирать! А когда он болел или просто орал ночью – ни поспать, ни почитать…

Макс продолжал описывать тяготы и лишения, выпадающие на нелегкую долю молодого отца, а я вспомнил, что он через полгода, как у него сын родился, ушел жить к другой телке. И прожил у нее целый год – наверное, читал и отсыпался. Конечно, я ему про это не сказал, только подумал. А когда уже хотел что-нибудь возразить, у него в барсетке, вдруг раздался звук, очень похожий на сигнал пейджера и, вместе с тем, какой-то другой. Он весь напрягся, стал сосредоточенным, сразу обо всем забыл, открыл портфель и достал оттуда какую-то штуку… Рацию, что ли? Мизинцем он откинул крышку, которая закрывала половину корпуса, а зубами вытянул антенну из торчащего сверху рации пенька, поднес устройство к уху и неестественно громко сказал:

– Але, але!… Да, Слава, привет! Что? Плохо слышу, – он посмотрел на рацию и снова приложил ее к уху. – Связь плохая, палок почти нет!… Что?… Нет, мы с Колодой на набережной!… Когда? Через час у тебя?… Лады! Давай!

Он захлопнул крышку на аппарате и вытер тыльной стороной ладони запотевший лоб.

– Ух! Дай допью, а то во рту пересохло, – он взял мой стакан, где оставалось еще немного напитка, проглотил в два глотка и сразу закурил, чтобы прийти в себя.

– Дай посмотреть, – я взял у него из рук устройство, по ощущениям напоминавшее небольшой кирпич. – Тяжеленькое! А что это?

– «Моторола»! «Акос»! – ответил Макс двумя словами.

– Я вижу, что «Моторола». У Яцека пейджер такой! Но это же не пейджер! Это рация? – я открыл крышку и увидел, что под ней устройство напоминало кнопочный телефон.

– Это мобильный телефон! – ответил Очкарик как бы небрежно. Но я-то видел, что из него прет величие.

– Точно! Я в отделении видел! Пара пацанов с такими приходят – все аж приседают, когда они в них говорят! Круто! – я решил напомнить Очкарику, что есть и другие перцы в этом городе. Он после моих слов забрал у меня телефон и спрятал в барсетку.

– Слушай, мне через час надо быть дома у Славки. Забросишь меня к нему? – он затушил окурок в пустом стакане, который забрал у меня, и прожег в нем дыру. Завоняло горелым пластиком.

– Фу! – я сделал пару шагов в сторону, чтобы не нюхать эту вонь. – Конечно, заброшу! Только давай в отделение заедем, а то сегодня, как железнодорожные люди говорят, тяпница. Мне надо заявку отдать на термос, пока они еще живы.

– Кстати, про наши дела… – Макс меня немного удивил: дел у нас с ним не было.

Дальше последовал рассказ про наш с Яцеком бизнес. Он оказался в курсе всего, что мы делаем, примерно назвал мне наши с Яцеком доходы, ну и так далее. Конечно, меня сильно огорчало, пока он раскрывал мне все наши тайны, но впервые обрадовало то, что Яцек не вникал в наши дела во всех подробностях и не мог рассказать все, как есть. Именно поэтому Макс сделал вывод, что мы так… мелочь по карманам тырим.

– Вы же со справок тариф списываете? – уточнил Очкарик, доставая из портфеля жевательную резинку. Конечно же, японскую: такие пухлые прямоугольники, которые классно пузырятся, – и сначала взял одну себе, а потом угостил и меня.

– Да, – я старался отвечать по минимуму. Надо дождаться, к чему он клонит, и попробовать извлечь из этого разговора наибольшую для себя пользу. Есть пара моментов, которые мне пока не удается понять, и, кажется, Макс может мне их прояснить.

– Справку вам Яценко дает? – он назвал дядь Тараса по фамилии, и когда я утвердительно кивнул, продолжил. – Давай я тебе дам другую. Он же вам проценты платит за отработку?

Я снова кивнул.

– Сколько?

Вот здесь надо было быстро решить, что ему сказать. Правду ни в коем случае говорить нельзя, я помнил слова дядь Тараса: «Может, Максу и не надо все знать про ваши дела?», – но сказать надо, и сказать быстро! Сколько?

– Пятнадцать процентов, – я разделил на два то, что нам отдает Влада отец и еще раз порадовался, что Яцек не в теме.

– Пятнадцать процентов? – Очкарик вплотную подошел ко мне и переспросил. – Пятнадцать процентов?

Я опять кивнул. Мне показалось, он меня хочет ударить. Если бы я в этот момент мог на нас посмотреть со стороны, то никогда бы не подумал, что это деловой разговор двух старых друзей. Один крупный парень смотрел снизу вверх на гору мышц, которая готова была его смять в любую секунду.

– А если я тебе тоже пятнадцать буду отдавать, только позже? – наконец он взял в себя в руки.

– Как это – позже? – было непонятно, куда он клонит.