Внедрение - Евгений Дудченко

она быстро нашла подходящее и малоизвестное родовое имя баронов Гверноли, выморочное владение, чей владетель умер не оставив после себя прямых наследников и всё еще не получил нового. Подругу можно было назвать её истинным именем, вряд ли этот варвар так хорошо разбирался в местных дворянских родах, что бы сопоставить её придворную с ней самой.

По лицу мужчины, она быстро поняла, что он не особенно то ей поверил, но отступать от заявленной легенды было поздно. Несколько секунд поразглядывав девушек, мужчина поднялся и зажег еще свечей велев девушкам садиться на кровать и снова уставился на них уже при лучшем освещении. На его лице снова появилась довольная улыбка и он велел продолжать рассказ с явным намеком, что не больно то верит в их легенду.

Амалия попыталась разыграть обиду, обычно это неизменно действовало на кавалеров заставляя рассыпаться в извинениях и признаниях своего глубочайшего почтения и восхищения. Этот же молча развел руками и даже пояснил своё неверие

— Сомневаюсь, что простые юные баронессы могут знать о тайных ходах из города за его стены. Вот маркграф, или его дети, другое дело.

Такая проницательность неприятно удивила Амалию. Кто бы мог подумать, обычный варвар с севера, пусть и благородных кровей, что было естественно, учитывая где он спит и общий облик, но было довольно неожиданно услышать такое от него.

Однако отступать от своих слов она сочла не своевременным. Они обе попытались надавить на жалость и благородство рыцаря, но опять наткнулись на снисходительное безразличие, как к их истинному происхождению, так и желанию убраться подальше из этих мест. Тем не менее, мужчина снизошел до объяснения своего нежелания их отпускать — опасностью снова попасться к кому ни будь, менее щепетильному по отношению к беглянкам и наличием вокруг города множества альгемарских войск вольготно расположившихся на постой. Учитывая как легко они попались ему, он справедливо полагал, Амалия хоть и нехотя, но готова была признать, могли попасться снова. А отдавать их кому то ещё, он откровенно не собирался, сочтя уже их своей добычей.

Вместо этого, он предложил побыть его гостями и было понятно, что возражений он не потерпит. Да он только что и доходчиво объяснил, насколько неразумны их попытки продолжить свой путь по кишащим альгемарцами окрестностям. Наверняка он знал о чем говорит.

Радоваться или горевать, было не понятно, мужчина производил двоякое впечатление.

Внешне, очень даже привлекательный, несмотря на то, что альгемарец. На хама и насильника, тоже не походил, хотя однозначно об этом сказать было нельзя, слишком мало они пока общались.

Ненадолго задумавшись, мужчина попросил показать как открывается потайной ход. Вот уж чего она точно не собиралась делать, о чем и заявила в нагло пялящееся на них лицо. Вопреки ожиданию, мужчина ничуть не расстроился, лишь иронично склонил голову набок и заявил, что не верит будто бы они в самом деле благородные девицы, а сбежавшие от хозяев служанки прихватившие чужое добро и вообще, у него давно не было женской ласки, а потому, велит им раздеваться.

Амалия почувствовала как похолодело внутри и кровь отлила от лица. Не верилось, что этот красивый, улыбчивый мужчина решится на насилие, но то, что он в принципе на такое способен, она не сомневалась.

— Вы не посмеете! — не слишком веря себе воскликнула она.

— Почему это? — Совершенно искренне удивился он. — Чем я хуже альгемарцев?

— Так Вы не альгемарец? — ухватилась, как утопающий за соломинку подруга.

— Водолянин, хотя мать у меня из Альгемара. Но, это ничего не меняет, король Альгемара мой сюзерен! Так Вы будете исполнять приказ, или продолжите ломаться?

Мелькнувшая была надежда на избавление мгновенно пропала после пояснения мужчины. Сама себя не отдавая отчет, Амалия резко выхватила из ножен кинжал, даже еще не зная как с ним поступит, а в следующее мгновение сильный удар по клинку выбил из её рук оружие улетевшее в темный угол. Мужчина же снова откинулся в кресле и с явным участием осведомился целостностью её пальцев. Удар был так быстр и силен, что вся кисть, а не только пальцы заболели.

Убедившись что с ней всё в порядке и новых глупостей пока ждать от девушек не стоит, он снизошел до объяснений. Никого насиловать, во всяком случае без взаимности он не собирался, но хочет спрятать девушек до утра, когда решит что с ними делать. Так же сообщил, что является предводителем большой дружины и что не уверен в своих людях, способных по видимому разболтать лишнее. А раздеться требует, потому что не доверяет уже девушкам, которые могут попытаться сбежать, что без одежды сделать будет очень трудно.

Надо признать, логика в его словах, определенно была, они действительно могли сбежать, пользуясь потайными ходами о которых он не знал. На крайний случай, можно было попросить помощи у арендатора усадьбы, обязанного семье маркграфа, что тоже был под подозрением, если его вообще не выгнали. Хотя, учитывая, то, что аристократ занял гостевые покои, можно было надеяться, что держатель усадьбы всё еще жив и на месте. Это говорило в его пользу. Но всё равно, вот так просто взять и раздеться, отдавая себя полностью во власть этого мужчины? А если это всё просто его слова призванные усыпить их бдительность?

Амалия всё еще размышляла как поступить, страх и стеснительность боролись в ней, как её подруга приняла трудное решение. Нехотя, сгорая от стыда и кляня про себя и этого напыщенного захватчика и саму себя за глупость, она последовала во след подруге начав разоблачаться. Злить нынешнего хозяина усадьбы лишний раз не следовало. А если ему взбредет в голову всё таки не сдержать слово, она будет сопротивляться до последнего и не будет покорной, что бы он о себе не думал. В то же время, Амалия ощущала, насколько возбуждает её это действие.

— Может Вы отвернетесь, синьор? — когда дело дошло до последних элементов одежды попросила она.

— Сожалею, хотя нет, вру, но мне надо видеть, что Вы не припрятали ненароком чего нибудь колюще, режущего. Я не испытываю ни малейшего желания проснуться с железкой в теле! Доверять Вам полностью, я не могу.

— Как будто бы мы можем, — язвительно заявила Амалия.

— Что правда, то правда, — пожал он плечами. — Но у Вас нет