Родить Минотавра - Сергей Шведов

– В желудке. Кощей сожрал коммунистическую идею, сожрёт и вашу либеральную.

Чижу явно хотелось спросить Резанова о взрыве в Рекуновском особняке, но врожденная деликатность мешала. Поэтому и начал он издалека, чуть ли не от Адама, стараясь подвести под чужую очевидную подлость хоть какую-то очеловечивающую базу. Резанов же Рекунова с компанией за людей не считал и по поводу их кончины скорбеть не собирался.

– Самосуд, однако, не метод, – вздохнул Чиж. – Всё-таки убийство есть убийство. – А как же революционная целесообразность?

– Со смертью Рекунова ничего в нашем обществе не изменилось. Индивидуальный террор никогда и никому ещё не приносил успеха.

– Для массового террора у меня пока что нет под рукой ни партии, ни силовых структур.

Чиж намёк понял и слегка обиделся. Хотя Резанов только отплатил ему той же монетой: хозяин заподозрил гостя в индивидуальном терроре, а тот его в склонности к диктатуре пролетариата с известными всем последствиями. Чиж объяснение гостя выслушал с большим вниманием и, если по лицу судить, призадумался. Резанов нисколько не сомневался, что Володя, как отдельно взятый человек, мухи не обидит, но если партийная труба позовёт, то долг он свой выполнит, пусть и с содроганием и с болью в сердце.

– Наверное, – не очень охотно согласился Чиж. – То есть крови я не хочу, но ты, похоже, прав. Конечно, сейчас время другое, но сказать «нет», значит отречься от многих товарищей, которые в иные, более суровые времена, вершили-таки суд и расправу. Я говорю о тех, кто вершил их без корысти в душе.

– Я тоже крови не хотел и не хочу, – сказал Резанов. – Но в отличие от тебя, я уже убивал из чувства долга.

– Но ты ведь был солдатом и там стреляли, – сочувственно поморщился Чиж. – Это совсем другое.

– Здесь тоже война и противостоят мне не ягнята, – возразил Резанов. – Вот ведь в чём дело, Володя. Ситуация такая, что я сам должен определить – война или не война, убивать или не убивать.

– Порок должен быть наказан, но не в рамках же беспредела, – запротестовал Чиж. – Иначе зло восторжествует на наших костях.

– Ладно, – устало махнул рукою Резанов. – Статью-то напечатаешь? – Статью напечатаем. Бьёт она не в бровь, а в глаз.

– Ещё одна просьба у меня к тебе, Володя. Есть у меня сведения об одном человеке. Сведения смутные, но, похоже, что именно он является творцом беспредела в нашем городе. Сухой, высокий и прямой как палка старик. По нашим с Булыгиным расчётам, в годы оны он служил в компетентных органах и сейчас задействовал свою тогдашнюю агентуру. Очень опасный тип. Нам он известен под именем жреца Атемиса, и, возможно, его фамилия как-то созвучна этому имени.

– Не припомню, – задумчиво протянул Чиж. – Но спрошу у своих. Жрец, говоришь? А каким богам служит этот жрец?

– Вот это мне как раз и хотелось бы узнать.

Рустем Халилович Халилов с нервами, похоже, уже совладал и на божественном быке-монстре более не настаивал. Большого физического ущерба он не понёс, а хорошо организованная нервная система быстро вернула организм к нормальному состоянию. На Корытина, пришедшего к нему почти что с дружеским визитом, он смотрел хоть и настороженно, но без враждебности.

– Всё, о чём знал, я уже рассказал следователю Березину.

– Ваши показания я читал, – кивнул головой Корытин. – Вы упомянули там вскольз о шутливом звонке за минуту до взрыва.

Халилов поморщился, вспоминать об этом ему, видимо, было неприятно. Кажется, он испытывал чувство неловкости за свой испуг и за откровения о божественном быке сразу же после взрыва, столь развеселившие почтенную публику. – Следователь решил, что это обычное телефонное хулиганство и, наверное, так оно и есть.

– Баллоны с газом хранились в подвале? – Вероятно, – пожал плечами Халилов. – Я ведь в этом доме был только гостем. Но сноп огня вырвался нак раз по центру в том месте, где сидели Рекунов и Селянин. А я стоял у раскрытого окна – душновато, знаете, было и накурено. Звука взрыва я не слышал. Очнулся в кустах, когда всё вокруг горело.

– О чём был звонок? – Привет от божественного быка и до встречи в каких-то садах. Рекунов повторил это вслух. Селянин, я помню, успел засмеяться, а после рвануло.

– На месте взрыва было обнаружено три трупа, а по вашим первоначальным показаниям, в доме к моменту взрыва было шесть человек, включая вас и Светлану. – Обычно при Рекунове было два охранника. Была ещё и приходящая обслуга, но об этом лучше спросить у Светланы. Не исключено, что Рекунов отпустил или отправил по делу охранника.

– Значит, охранников с вами в комнате не было? – Нет, мы пили втроём: я, Рекунов и Селянин.

– А Светлана? – Светлана сказала, что у неё голова болит и отправилась спать минут за пятнадцать до взрыва.

– Скажите, Рустем Халилович, вы никого из этих людей не знаете?

Корытин достал пять фотографий и протянул их Халилову. Халилов даже приподнялся с кровати, чтобы получше рассмотреть предложенные снимки. На лице его читалось сомнение:

– Не уверен. Может быть вот этот. По-моему, он похож на шофёра «Жигулей», которые накануне привозили продукты. Впрочем, ручаться не могу, Видел я его мельком. Просто отметил мимоходом, что человек видимо подрабатывает. Светлана

с ним рассчитывалась. – В дом шофёр входил? – Заносил коробки с продуктами. – А почему вы решили, что этот человек подрабатывает?

– Повадки не шоферские. И губы всё время кривились презрительно. – Спасибо за помощь, – сказал Корытин поднимаясь.

– Ко мне есть какие-то претензии? – спросил Халилов. – У нас нет, – утешил его Корытин. – А что до Березина, то он вам об этом сам скажет.

Чеботарёв Корытинский доклад выслушал с большим интересом. Ещё раз внимательно посмотрел фотографии. Алексея Астахова он узнал сразу по всегдашней ухмылке полноватых губ. С Костиковым он тоже пару раз сталкивался. Очень выразительное лицо, хотя и слегка обрюзгшее. Лицо типичного российского интеллигента со скорбной улыбкой на бледных устах и мудрым прищуром окружённых мелкими морщинами глаз. Третий снимок ничего ему не говорил, но, видимо, это был Костиковский коллега Певцов. Тоже, если судить по снимку, весьма и весьма интеллигентная личность, с залысинами и скепсисом во взоре. – Выяснил, откуда поступил продуктовый заказ?

– Ну а как же. Рекунов их постоянный клиент, точнее не сам Рекунов, а Светлана. Именно она в последний раз составляла перечень необходимых продуктов. – И в магазине тоже опознали по фотографии Астахова? – В том-то и дело, что нет, – усмехнулся Корытин. – Там клятвенно утверждают, что за продуктами приезжал Рекуновский охранник Сеня, которого в магазине очень даже хорошо знают, ибо он там бывает чуть ли не еженедельно. Все продавщицы в один голос утверждают, что ошибиться не могли. Да и не похож этот Сеня на Астахова – здоровенный громила в метр девяносто ростом. – Выходит, Халилов сказал тебе неправду?

– Ничуть не бывало, – покачал головой Корытин. – За продуктами ездил действительно Сеня, как я выяснил у Рекуновской кухарки. Милая женщина средних лет, очень напуганная всем происшедшим. У Сени сломалась машина. Он звонил Светлане и просил помощи. Видимо, помощь ему была оказана, по словам кухарки, продукты доставили жёлтые «Жигули». Водителя она, правда, не разглядела, поскольку в кухню он не заходил. К сожалению, мне не удалось поговорить со Светланой, врачи к ней пока никого не допускают. Утверждают, что состояние пациентки не позволяет ей общаться с работниками правоохранительных органов.

– А что с Сеней? – Одно из двух: либо его разметало на атомы, либо он благополучно скрылся. Если этот Сеня уцелел, то подозрение может пасть на него. Или, точнее, та же Светлана может указать на охранника, как на возможного виновника трагедии и указать не нам, а подельникам почившего авторитета. Но может и не указать, а подтвердить, скажем, что Сеня был отправлен Рекуновым по какой-то срочной надобности. То есть судьба Сени в руках Светланы.

– Хочешь сказать, что он им понадобится для каких-то грязных дел? – Если Светлана причастна к взрыву, то обязательно понадобится, – подтвердил Корытин. – Чтобы отвести от себя подозрение, она, скорее всего, укажет на Резанова, как на виновника. А Сени поручат деликатное дело устранения журналиста. Выбор у охранника невелик: либо он устранит божественного быка, либо его объявят сообщником убийцы.

– Не могу понять, зачем им понадобилось привлекать Астахова, – задумчиво протянул Чеботарёв. – Что-то здесь не так.

– Так может его привлек Резанов? – А что у нас с Резановым?

– Мы едва не прихватили его на квартире у Чижа, но, увы. Теперь он удвоит осторожность, а возможно и ляжет на дно.

– Займись Сеней, а также связями Светланы. И Халилова не выпускай из виду.

Корытин ушёл выполнять возложенные на него многотрудные задачи, а Чеботарев остался в кабинете, размышлять и анализировать. По его расчетам Астахов должен был вот-вот объявиться подле заждавшейся женушки, если уже не объявился. Причём не просто так, а в роли спасителя. Астахов должен предложить через Агнию Дерюгину и компании план разрешения возникших проблем. Страху на областную элиту жрец Атемис нагнал, и, не исключено, что чиновники дрогнули сердцем. Многое, если не всё, будет зависеть от аппетитов жреца, но сам объём подготовительных работ говорил о том, что прётензии будут немалыми. А вот поведение Резанова Виктору было непонятным, если, конечно, тот не работал в команде жреца, что казалось маловероятным. Ну а если божественный бык вздумал вести свою игру, то в результате достигнутых договорённостей его устранят. Устранить его, впрочем, могут и раньше, использовав смерть Резанова как средство шантажа.