Родить Минотавра - Сергей Шведов

Березин на слова Чеботарёва только рукой махнул: – Брось, Виктор Васильевич, эти урки в последнее время совсем обнаглели. Осмотрим трупы и, если нет огнестрельных ран, спишем дело в архив. Не идти же, в самом деле, в суд с этим чудовищем, пугающим пьяных мужчин и утешающим хорошеньких женщин.

Чеботарёв покосился на ухмыляющегося Корытина и зябко передёрнул плечами. Опровергать Березина, у которого, похоже, уже сложилась своя версия происшествия, вполне реалистическая, кстати говоря, которая наверняка придётся по вкусу начальству, совершенно бессмысленно. При чём тут, спрашивается, жрецы и божественные быки. Стоит только Чеботарёву заикнуться о мистической силе, как он тут же окажется в одной клинике с Халиловым и Светланой.

– Свидетели, как только немного очухаются, сразу же изменят показания в угодную Березину сторону, – сказал негромко Корытин. – Люди ведь неглупые, зачем им лишние хлопоты. Халилов возвратился в город только вчера вечером, на момент взрыва в офисе у него железное алиби. Светлана любовница всего-навсего, с неё вовсе спрос невелик.

– Найди мне Резанова, Андрей, из-под земли достань. – А суд даст разрешение на его арест?

– Для задержания оснований у нас более чем достаточно, а об ордере потом думать будем. – Страшновато с божественным быком связываться, – ухмыльнулся Корытин. – Реализм реализмом, но чем чёрт не шутит.

– Вот именно, – нахмурился Чеботарёв. – Про Резанова, это ты зря, Виктор Васильевич, – спохватился Корытин. – Каким бы быком он ни был, но в одиночку такое дело не провернёшь. Нафантазировать можно что угодно, а тут профессионалы действовали, если, конечно, это не божий промысел. Преступление и тут же наказание. Как хочешь, Виктор Васильевич, но не тянет твой Резанов ни на монстра, ни на профессионала.

– Не знаю как там с монстром, но действительную он в армейской разведке проходил, – хмуро бросил Чеботарёв. – И взрывное дело знает.

– Это меняет многое, – нехотя согласился Корытин. – Но к делу армейскую службу не пришьёшь.

Чеботарёв мог бы ещё кое-что поведать Корытину про Резанова, но с этим торопиться не стал.

– А Юдин, помощник Ксении, что с ним? – Совершенно вылетело из головы, Виктор Васильевич, – Корытин хлопнул себя ладонью по лбу. – Юдин был обнаружен сегодня около двенадцати ночи в собственной машине мёртвым. Инфаркт по предварительному заключению. Однако есть все основания полагать, что перед смертью его то ли пытали, то ли избили.

– У тебя есть телефон Тяжлова?

Видимо хозяин досматривал третий или четвёртый сон. Половина пятого ночи, не самое удобное время для телефонных разговоров, Чеботарёв знал это по собственному опыту.

– Николай Ефимович, здравствуйте, это Чеботарёв говорит. – Какой Чеботарёв? – на том конце провода ещё не проснулись. – Ах, это вы, Виктор Васильевич… но позвольте, который час?

– Извините, что беспокою вас, Николай Ефимович, – Чеботарёв выдавил из себя самый сочувственный из вздохов. – Обстоятельства складываются в эту ночь на редкость трагически.

– Что вы имеете в виду? – в начальственном баритоне господина Тяжлова послышались нотки раздражения чрезмерной словоохотливостью следователя прокуратуры да ещё в столь неурочное время.

– Убиты Рекунов, Селянин и два охранника при весьма загадочных обстоятельствах. Я звоню вам сейчас от дома Рекунова или, точнее, от дымящихся развалин, которые ещё вчера были домом покойного. Чудом уцелевшие Халилов и Светлана дают такие показания, что не знаешь, плакать или смеяться. – Но этого не может быть, – начальственные нотки в голосе Тяжлова пропали и появились другие, весьма Чеботарёва порадовавшие. – Я ведь вас предупреждал, Николай Ефимович. – Но мы полагали, что это блеф. Неудачная выходка зашедшего в тупик сыскаря. Согласитесь… – Согласитесь и вы, господин Тяжлов, что десять трупов, это уже не шутка сыскаря. – А кто десятый? – насторожился Тяжлов, умевший, видимо, хорошо считать. – Десятый – Юдин, помощник Ксении Костиковой, человек хорошо известный господину Дерюгину, который встречался с ним буквально накануне взрыва в офисе. – А при чём здесь Дерюгин?

– Это нам ещё предстоит выяснить, – ушёл от ответа Чеботарёв. – Юдина нашли сегодня ночью мёртвым со следами насилия на теле и искаженным от ужаса лицом. – Вы что, опять на быка намекаете? – в голосе Тяжлова прозвучала растерянность. – А более реалистической версии у вас нет?

– Можно и реалистическую версию подыскать, – покладисто согласился Чеботарёв. – Но вам-то какая разница, Николай Ефимович, реалистически будут описывать вашу смерть или фантастически.

– Это шантаж, – неожиданно взвизгнули на том конце провода. – Вы просто сговорились с этим негодяем журналистом.

– Николай Ефимович, – спокойно сказал Чеботарёв, – я сейчас брошу трубку и предоставлю вам возможность самому выпутываться из того положения, в которое вы угодили не по моей вине. А звоню я вам только потому, что мне надоело разгребать завалы из трупов.

– Почему вы не арестуете этого маньяка Резанова? – Резанов сейчас в розыске, хотя, если честно, мне особенно нечего ему предъявить. Ни суд, ни прокурор не поверят в божественного быка, а если мне придётся доказывать вину просто Резанова, то сразу же всплывёт дело Костиковой. Ей богу, Николай Ефимович, если бы этого жреца Атемиса не было, то я бы на вашем месте его выдумал. Иначе найдутся люди, которые решат, что это именно вы и ваши компаньоны устраняете мешающих вам в политике и бизнесе людей. Сначала это был Паленов, потом Ксения, потом Рекунов. Как видите, у меня куда больше оснований арестовать вас, чем Резанова.

– И почему не арестовываете? – Сохраняется надежда что вы ещё не окончательно свихнулись, – откровенно пояснил Чеботарёв. – Но очень может быть, что подельники Рекунова думают иначе. Не исключено, что иначе думают и сторонники Паленова. Я думаю, за вами скоро начнётся охота и организует её жрец Атемис.

– Бросьте вы эту мистику, – не очень уверенно попросил Тяжлов. – Хорошо, – согласился Чеботарёв. – Если я скажу, что жрец Атемис бывший высокопоставленный сотрудник спецслужб, это вас больше устроит?

– Но с какой целью он всё это затеял? – Тяжлов, ступив в область привычных реалий, обрёл утерянное равновесие.

– Об этом можно только гадать, – ушёл от прямого ответа Чеботарев. – Я позвонил вам, Николай Ефимович, чтобы предупредить об опасности. Мы со своей стороны сделаем всё возможное, но и вы предупредите всех участников финансовой операции, пусть держатся настороже.

– Я не знаю, о какой операции идёт речь, – холодно возразил Тяжлов. – Очень жаль, Николай Ефимович, что вы отказываетесь сотрудничать со следствием, – вздохнул Чеботарёв. – Но тут уж воля ваша. Если вы мне понадобитесь как свидетель, то я вызову вас повесткой. Всего хорошего.

Чеботарёв бросил телефон на сидение автомобиля и покачал головой. Надо полагать, Тяжлов и его подельники предпримут необходимые меры безопасности, но у Виктора было предчувствие, что со смертью Рекунова ничего ещё не кончено. Наоборот, есть все основания полагать, что задуманная кем-то операция только вступает в решающую фазу.

Пожар на Рекуновской усадьбе был окончательно погашен, пожарники сматывали шланги, а эксперты и помощники Березина потянулись на пепелище. Вмешиваться

в чужую работу Чеботарёв не стал, попросил лишь Корытина озаботиться результатами экспертизы.

– О муже Ксении выяснил что-нибудь интересное? – Был я в институте Востока, – усмехнулся Корытин. – Собственно, институт, можно сказать, существует как тень былого величия. Поскольку живых денег там давненько не видели, то сотрудники его промышляют, кто, чем может, и кто, как может. Степан Иванович Горбунов, директор института, поведал мне с гордостью, хотя и под большим секретом, что в своё время работами его сотрудников зачитывались ребята из КГД.

– И чем Горбунов объяснял столь необычный интерес занятых людей к пыли веков? – От Степана Ивановича я узнал, что общность человеческая во все времена держалась и держится не только на силе и порождаемом ею страхе, но и на системе понятий и системе образов, то бишь на идеологии и искусстве. С давних времён накоплен огромный опыт и разработаны эффективные технологии управления как массами людей, так и отдельными особями. И если за силу государства отвечали вожди, та за системы понятий и образов – жрецы, которые весьма нервно реагировали, если кто-то со стороны вторгался в сферу их деятельности. Такого человека объявляли колдуном и врагом народа, с известными последствиями. Ничто не ново в этом мире, Виктор Васильевич. – А наши кгбшники, выходит, опыт перенимали у древних коллег?

– Опыт перенимали не только наши кгбшники, но и их црушники, – подтвердил Корытин. – Да и нынешние наши политики не оставались в стороне. По словам Горбунова, покойный Паленов у них тоже бывал и не раз.