Рождественский незнакомец - Ричард Пол Эванс

– открытое сооружение с кирпичными стенами, где толпились повара, все как один в высоких белых колпаках.

– Какое сказочное место, – восхитилась я.

– Это ты еще ничего не пробовала, – ответил Эндрю. – Они славятся своими стейками, морепродуктами и десертами.

Я открыла меню и громко охнула.

Эндрю рассмеялся.

– Увидела цены?

– Семьсот восемьдесят пять долларов за креветку?

– Песо, – успокоил он.

– Но тут значок доллара.

– Да, они пользуются тем же самым символом. Сбивает с толку, но на самом деле все просто. Если цена кажется возмутительно высокой, значит, песо.

– А сколько стоит песо?

– Когда я проверял последний раз, один песо стоил около десяти центов. Так что тарелка с креветками обойдется нам примерно в сорок долларов.

Мы решили заказать несколько разных блюд и разделить их. На закуску нам принесли карпаччо из тунца, сырные конвертики, затем салат «Флирт», заправленный медом, имбирем и ликером из цветов гибискуса. Все подавалось настолько же артистично, насколько колоритным было это заведение.

Прежде чем мы заказали горячие закуски, официант принес поднос с еще сырыми мясными блюдами, демонстрируя то, что подают сегодня. Мы взяли жаренного на гриле лобстера, энчиладас[22] с креветками и фаршированный перец чили.

– Давно ты сюда приходишь? – спросила я.

– С тех пор как впервые побывал в Кабо лет восемь назад. С тех пор бываю здесь постоянно.

– А Эдит на самом деле существует?

Эндрю кивнул.

– Существует. Я даже встречался с ней, когда пришел сюда в первый раз. У нее удивительная история. Она приехала в Кабо пятнадцатилетней девчонкой и устроилась официанткой. В то время ресторан, кажется, назывался «Эсмеральда у моря» или как-то так. Через двадцать лет она выкупила его у владельца и назвала своим именем.

– История грандиозного успеха.

– От таких рассказов теплеет на душе, правда ведь?

Эндрю настоял, а я не особо сопротивлялась, на том, чтобы заказать два десерта: банановый фламбе и их фирменный флан. Пока мы ели сладкое, к нашему столику подошли музыканты.

– Что вы позволите сыграть для вашей прекрасной дамы? – с сильным акцентом спросил гитарист.

– Что-нибудь романтическое, – предложил Эндрю.

Гитарист поднял брови.

– В таком случае мы сыграем Novia Mia.

– Как это переводится? – полюбопытствовала я.

– Моя девушка, – перевел Эндрю.

Музыканты заиграли быструю мелодию, гитарист загорланил на весь ресторан, время от времени ему подпевали друзья, не всегда попадая в ритм своими скрипучими голосами. После первого куплета Эндрю расхохотался.

– О чем он поет? – спросила я.

– Он поет: «Твое лицо так красиво, что станет для меня пыткой».

Мужчины закончили песню, в унисон выкрикнув что-то типа «оле!». Мы захлопали в ладоши. Эндрю протянул гитаристу двадцатидолларовую купюру, мужчины поблагодарили его и перешли к следующему столику.

– Как здорово! – воскликнула я.

– И, знаешь, это правда.

– Что правда?

– С самой нашей первой встречи твое лицо доставляет мне немало мук.

– Не похоже на комплимент.

Эндрю снова засмеялся.

– Прости. Ты права. Некоторые слова не поддаются переводу.

Поскольку спешить нам было некуда, мы еще долго сидели и не торопясь потягивали кофе. Вернувшись обратно в кондо, я сказала:

– Какой удивительный получился день. С трудом верится, что он начался в Юте.

– Это еще только разминка, – подмигнул Эндрю. – В буквальном смысле. Завтра целый день впереди, так что отдых нам не повредит.

– Чем займемся? – поинтересовалась я.

– Поедем на море.

Идея пришлась мне по душе.

– Во сколько выезжаем?

– Надо успеть на лодку, поэтому в полдевятого уже выходим.

Я взглянула на свои часы.

– Сколько сейчас здесь время?

– Одиннадцать. Кабос, как и мы, живет по зимнему времени.

– Спокойной ночи, – прошептала я.

– Sueños dulces, Linda.Сладких снов.

– Ты только что назвал меня Линдой.

– По-испански Linda значит «красотка», – пояснил он. – Я не оговорился.

– Ну, тогда ладно. Уж подумала было, ты спутал меня с предыдущей гостьей Кабо.

– Ты единственная женщина, которую я сюда привозил. Если, конечно, не считать моей бывшей жены, – не задумываясь, сказал он.

– Конечно, – эхом отозвалась я. Мы поцеловались, и я осторожно добавила:

– Не называй меня больше Линдой. Так зовут мою сотрудницу.

– Постараюсь.

Мы снова поцеловались, на этот раз страстно. Наш поцелуй начал переходить во что-то большее. И вдруг он отступил.

– Я должен остановиться.

– Почему ты думаешь, что я хочу останавливаться?

– Не хочу усложнять.

– Ах, вот оно что, – вздохнула я. – Спокойной ночи, красавчик.

– Спокойной ночи, Линда.

Я улыбнулась ему и отправилась в спальню, готовиться ко сну. Шторы все еще были открыты. Город раскинулся под нами словно покрывало со стразами. Я сняла часы, положила на ночной столик, забралась в постель, лежала и улыбалась. Простыни пахли свежестью. Сегодняшний день начинался в холоде, беспокойствах, а закончился теплом и счастьем. Мне не терпелось узнать, что ждет меня завтра.

Глава двадцать четвертая

В нем есть что-то такое, что заставляет меня отбросить все страхи и подставить лицо ветру. Надеюсь, этот ветер не перерастет в торнадо.

Дневник Мэгги Уолтер

Сегодня я проснулась, купаясь в лучах утреннего солнца. Возможно, это то же самое солнце, что светит дома, но здесь оно явно старается куда лучше.

Эндрю уже встал. Было слышно, как он бренчит посудой. В воздухе вовсю витали вкусные запахи. Я надела купальник, накинула сверху халат, собрала в хвост волосы и вышла из спальни.

Эндрю стоял у плиты и жарил на сковороде яйца. На нем были сине-белые купальные шорты, пляжные кроссовки, нежно-голубая льняная рубашка с коротким рукавом. Он был очарователен. Как и всегда.

– Доброе утро, cariña[23]! – поприветствовал он меня.

– Доброе! – Я подошла к нему. Мы поцеловались. Он протянул мне кофе. – Спасибо! Cariña?

– Это значит «дорогая».

– Ты не забыл, что мою лучшую подругу зовут Карина? Она тоже работает со мной.

– Второй промах, – посетовал он. – Линда и Карина. Может, огласишь весь список своих сотрудников?

– У меня их не так много. К тому же вряд ли в испанском языке есть слова Кайли и Нишель.

– Я это учту. Как спала?

– Лучше, чем обычно. – Я взглянула на плиту. – Что готовишь?

– Уэвос ранчерос[24] на кукурузных тортильях. Любишь авокадо?

– Обожаю авокадо. Почти так же сильно, как мужчин, умеющих готовить.

– Хорошо, – сказал он. – Потому что я отношусь и к тем, и к другим.

– Не поняла.

– Не бери в голову. – Эндрю взял со сковороды яйцо, потом опустил его на хрустящую тортилью, где уже лежали листик салата и пережаренные бобы. Посыпал все кориандром, добавил халопеньо[25]. – Это чтобы ты проснулась, – и подал мне тарелку.

– Мне казалось, ты говорил, что не