Локи. Дилогия - Василий Горъ

- Что ты несешь?! Ты – его Спутница, а зна-… значит, ему и в голову не придет… запретить… Опять же, ты… это… пришла просто проверить… уютно ли рядом и ним… и-и-и все! Па-а-аэтому лезь под простыню… забирайся ему под руку… И не забудь… хорошенечко обнять – так вообще ничего не страшно!

Что самое забавное, Дарья ее послушалась: выпуталась из объятий, сбросила на пол банный халат, кстати, где-то потерявший пояс, и, не удержав равновесия, рухнула на четвереньки. Слава Богу, на кровать. Потом, качаясь, как былинка на ветру, сделала несколько коротеньких «шажочков», кое-как отбросила в сторону простыню, мимоходом оголив меня до пояса, упала рядом, ввинтилась под руку, «хорошенечко обняла» и уткнулась носом в грудную мышцу:

- Ни-иче так, миленько… И-и-и па-ахнет хр-шо…

- Теперь закрой глаза и расслабься… - почти перестав играть, скомандовала Панацея, еще раз показала мне сжатый кулак, затем зябко поежилась, торопливо скинула на пол халат, стянула трусики и, даже не посмотрев в сторону подушки, под которой всегда держала «дежурную» ночнушку, залезла ко мне под другую руку.

Потом затихла. Эдак минут на десять. А после того, как Федосеева отключилась, проартикулировала одними губами:

- Я ее разговорила, и меня до сих пор трясет от ужаса!

Ее действительно трясло. Пожалуй, даже сильнее, чем в день, когда до нас дошло известие о гибели Саши Потемкина. Однако самым неприятным было не это. С тех пор, как я помог ей справиться с шоком от потери жениха, Забава напрочь забыла о таком понятии, как стеснение, но в нормальном состоянии души предпочитала спать в чем-нибудь легком, воздушном и красивом, чтобы утром, проснувшись, увидеть восторг в моих глазах и почувствовать себя любимой. Зато те в дни, когда по каким-то причинам оказывалась на грани нервного срыва и начинала «замерзать», на дух не выносила любые тряпки из-за того, что они «мешали согреваться теплом моей души».

В этот раз ее внутренняя потребность в «тепле души» оказалась настолько сильной, что Беклемишева не только забралась под руку, обняла за шею и закинула колено на бедро, но и вжалась в ребра грудью. Последнее «расшифровывалось» очень просто – Забава была уверена, что другим способом «выключить голову» не удастся! Мысленно вздохнув, я коснулся губами спутанной гривы и ласково провел ладонью по влажной спинке. Потом чуть слышно предложил поделиться тем, что гнетет, и сделал только хуже – «захват» на шее стал жестче, а нервная дрожь заметно усилилась.

Настроение начало стремительно ухудшаться. А через пару минут, когда Забава слегка отстранилась и обреченно приподняла правое плечо, вообще рухнуло в пропасть – она не смогла справиться с чувствами сама, и безмолвно просила о помощи!

Пользоваться одним из тех «якорей», с помощью которых я когда-то вытянул ее из эмоциональной ямы, было почти физически больно, ведь это пробуждало слишком неприятные воспоминания. Тем не менее я собрался с духом, закрыл глаза и плавно заскользил подушечками пальцев к изгибу талии подруги. Коснувшись края реберной дуги, двинулся вдоль нее вперед и вверх, а через Вечность дотронулся до основания груди. Беклемишева подалась навстречу и затаила дыхание, прислушиваясь к своим ощущениям и дожидаясь того самого касания. А когда я, наконец, дотронулся до соска, знакомо охнула и… виновато закусила губу.

- Ты – моя. Давным-давно. Поэтому расслабься и получай удовольствие! – еле слышно потребовал я, пропустил «воспрянувший духом» сосок между пальцами и легонечко сжал упругое полушарие. А когда понял, что этого не хватило, озвучил подходящий комплимент: - Она фантастически чувствительна и настолько любит ласку, что это сводит с ума…

- Твоими стараниями… - проворчала Панацея, на миг «перекинувшись» в режим врача. А когда я чуть-чуть увеличил интенсивность ласк, все-таки сосредоточилась на своих ощущениях. Благо на мои прикосновения реагировала не столько телом, сколько душой.

Увы, в этот раз неприятных мыслей было слишком много, и процесс возвращения в норму несколько затянулся. Тем не менее, в какой-то момент волна возбуждения выдернула Забаву из эмоциональной ямы и «убила» озноб, поэтому я просто накрыл грудь ладонью и дал подруге возможность остыть ровно настолько, насколько она считала нужным. И не ошибся – не прошло и пары минут, как она благодарно поцеловала меня в плечо и начала вываливать наружу то, что жгло ее и без того истерзанную душу:

- Первые трое суток пребывания на Фуджейре Даша искренне считает счастливыми, ведь все это время она провела в медкапсуле, залечивая травмы, полученные от людоловов, озверевших из-за потери командира. На четвертое утро «отдых» закончился: врач, занимавшийся ею, решил, что Федосеева здорова, и передал ее в руки мозголомов. А те, еще раз убедившись в том, что перед ними девственница, начали с «пряников»: пообещали золотые горы и безбедное будущее в гареме какого-то шейха в обмен на абсолютную покорность. Тут Даша, по ее же словам, сглупила – вместо того, чтобы потянуть время и выиграть хотя бы день-другой относительного спокойствия, сходу послала этих уродов куда подальше. После чего пришло время «кнута». Сначала ее приковали к стене и дали возможность понаблюдать за тем, как девушку лет пятнадцати, потерявшую девственность еще до похищения, насилуют трое мужиков. При этом ни на миг не позволяли закрывать глаза или отводить взгляд. А после презрительного плевка в чье-то лицо засунули в учебно-тренировочную капсулу, настроенную под потребности сотрудников «Аиши» каким-то редким уродом, и дали возможность пережить это же насилие в виртуальности, да еще и с полным эффектом присутствия!

Я видел ролик, в котором описывались и худшие методы работы «мозголомов» одной из компаний по торговле живым товаром с четвертой Фуджейры, но все равно похолодел. А Забава, вжимаясь в меня все теснее и теснее, даже не думала умолкать:

- Когда на Дашу не подействовало и это, ей показали смерть от насилия, а затем дали ее почувствовать все в той же «игровой» капсуле. Еще через день продемонстрировали, как снимается кожа с живого человека. Потом разделали его на органы, причем ту часть, которую собирались продавать, деловито упаковали в стазис-контейнеры, а ненужное «мясо» скормили собакам! Не обошли вниманием даже кости – сожгли в том же помещении. И оставили Дашу дышать этим смрадом. На всю ночь. Чтобы она, наконец, перестала упрямиться…

Слушая то, что рассказывала любимая подруга, и представляя то, что пришлось пережить Даше, я воспринимал окружающую действительность сразу в двух разных плоскостях. В одной задыхался от бессильной ярости, изо