Заколдуй меня - Джек Кертис

— Ты видел остальных?

— Кого?

— Ну, кого-нибудь из нашей компании.

— Нет.

В комнате стало почти темно. Слабое пламя свечи падало Зено на щеку; монетка, катаясь в его руке, поблескивала — маленькое пятнышко света. Они вели разговор, не видя лиц друг друга. Кэри поднялся, нащупал выключатель.

Зено смотрел на него в упор.

— Лори кое-что мне рассказывала. Делилась со мной своими секретами. Я приходил на исповедь и пересказывал их тебе. А ты передавал их кому-то еще.

Кэри согласился:

— Да, это выглядело именно так.

— И все ради правого дела. Ради нового мира, ради будущего.

Кэри молчал.

— Вот все, о чем я хотел тебя спросить, — сказал Зено.

Софи с опаской, словно беглец, выглянула из окна квартиры Паскью. Мелькнул лишь ее профиль. Вертолет облетал парк по периметру, мелово-белые лучи прожектора, перекрещиваясь, выхватывали из темноты то одну, то другую часть территории, блуждая среди кустарников и деревьев, тропинок и аллей. От стрекотания пропеллера слегка дребезжали окна.

— Тебе нравится здесь жить? — поинтересовалась Софи.

— Меня уже спрашивали об этом. — Паскью как раз готовил омлет, не замечая шума вертолета. Иногда полиция отлавливала грабителей, иногда просто напоминала местным подонкам, что война продолжается.

Он предложил Софи вино, но она попросила виски. К тому времени, когда она вернулась от окна к своему креслу, ее уже ждали шотландское виски и охлажденная минеральная вода. Она налила из обеих бутылок в соотношении восемьдесят к двадцати в пользу виски.

— Ты много пьешь? — спросил Паскью.

— Хороший способ — отвечать вопросом на вопрос, тем более вопросом, уводящим от темы. У тебя, как я понимаю, это профессиональная уловка. — Он улыбнулся, и она ответила ему улыбкой. — Но я готова обменять свой ответ на твой. Прежде я пила дьявольски много. Это становилось опасно, и тогда я стала пить просто много. Это было не так опасно, но налагало определенную ответственность: нужно было вымерять дозы, придерживаться определенного распорядка — словом, поддерживать репутацию. А теперь у меня время от времени случаются запои. А между запоями я потихоньку цежу. Ну, так почему ты поселился здесь?

Паскью поставил на стол две тарелки с омлетом, салат из помидоров и хлеб.

— Ты слышала про «Марию Селесте»?

— Конечно. Судно, которое нашли дрейфующим посреди океана, — команда и пассажиры как будто только что покинули корабль. Недоеденные блюда на столах, неостывшие духовки...

— Совершенно верно. Однажды утром я вышел из дома, провел самый обычный для меня день, а потом вернулся домой — на «Марию Селесте». Все выглядело так, словно ей в голову неожиданно пришла какая-то идея, она вскочила, накинула плащ и вышла на улицу, оставив в гостиной раскрытую книгу, а в чашке недопитый, уже холодный кофе. Она собиралась запечь устрицы. Они ждали, замаринованные в уксусе, в холодильнике. Вся необходимая ей кухонная утварь была сложена в раковине. — Софи наблюдала, как он, расхаживая по комнате, восстанавливает у себя в памяти эту картину. — Когда я вернулся, почти стемнело. Я понял, что она вышла ненадолго, потому что не погасила свет. И оставила включенным радио — по забывчивости, как мне показалось. В квартире было слишком темно, чтобы разглядеть мебель, картины, но музыку я слышал — пьеса для виолончели, медленная, мягкая. Я обошел все комнаты, стараясь отыскать ее, и все это время меня сопровождали звуки виолончели. — Паскью подошел к столу, налил себе виски и минеральной воды и поставил бутылку рядом с Софи.

— Может быть, выпьешь вина?

Она покачала головой:

— Нет, спасибо. Я редко пью ради удовольствия. — Она уже прикончила свой омлет и перегнулась через стол, чтобы взять вилкой у него кусочек. Он так и не притронулся к омлету.

— Вся ее одежда осталась на месте. Все туфли, до единой пары. Драгоценности. Она не взяла ни книг, ни музыкальных записей, ни одной мелочи, принадлежавшей ей. Везде были разбросаны безделушки, побрякушки, памятные сувениры. Осталась коробка с тампаксами — не хватало всего одной штуки. Позднее мне показалось это забавным. Как будто, уйдя таким образом, она могла вновь обрести невинность. Помню, я кому-то сказал: «Так не делают. Она должна была объяснить свой поступок, по крайней мере мне». Так и закончилась моя семейная жизнь — все в доме на месте, кроме жены; играет виолончель, а я стою, недоумевая, почему она ушла в такой спешке и когда вернется.

— Вы теперь в разводе?

— Нет, просто живем раздельно, как и ты с мужем.

— А почему не развелись?

Паскью принялся за еду. История его близилась к концу, осталось лишь сказать:

— Потому что с тех пор я ее не видел.

— Что? — Софи готова была рассмеяться, но вместо этого зашлась в кашле и глотнула виски, прочищая горло.

— Она прислала мне письмо через коллег по офису. Я был удивлен, подумал, что это способ сообщить мне, что она жива.

— Чтобы ты не подумал, что ее убили?

Он пожал плечами:

— Наверное.

— И что она написала?

— Сообщала номер почтового ящика, по которому ей можно переправлять письма, а также прислала чек на покрытие ее доли трехмесячной выплаты по закладной — дала мне время на продажу дома; еще в нем содержалось разрешение распродать всю ее собственность и вырученной суммой покрыть ее долю расходов за юридическое оформление; и еще просьба вернуть ей одну-две вещи, которые она с милой непосредственностью назвала своими личными.

— Деловая дама.

Паскью кивнул:

— Я не имел ни малейшего понятия, что она за человек. Ни малейшего! А прожил с ней шесть лет.

— Это она прожила с тобой.

— Тоже верно.

— И она никак не объяснила свой внезапный уход? Что-нибудь вроде: я больше ни минуты не вынесу, мы дошли до последней точки, я чувствовала себя как в силках... и все в таком духе.

— Нет.

— А в письмах ты ее об этом не спрашивал? Когда писал на адрес того почтового ящика?

— Конечно, спрашивал. Но ответа не получил.

— И какие же вещи она просила прислать ей?..

— Фотографии ее родителей в двойной рамке — это была лишь одна из многочисленных вещей, которые не принадлежали нам обоим, как мне кажется.

— А что еще?

— Противозачаточный колпачок.

Софи взглянула на него, широко раскрыв глаза, без тени улыбки. А когда снова решилась заговорить, спросила:

— И как ее звали?

— Карен, — ответил Паскью.

Софи налила себе в стакан.

— Карен, — повторила она, потом сделала глоток. В одном глазу ее блеснула слезинка, смеха так и не последовало.

Глава 13

Проснувшись, Паскью начал беспокойно озираться по сторонам. Он никак не мог понять, где находится. Все сливалось перед глазами: книги, картины, предметы мебели. Ему никогда не приходилось ночевать в гостиной. Телефон надрывался. Он поднял трубку и услышал два голоса, мужской и женский. Мужской принадлежал Робу Томасу. Женский — Софи.

Она сказала:

— Нет, вы не ошиблись номером... — Потом умолкла, смущенная. Она только сейчас окончательно проснулась.

— Да, да, слушаю тебя, Роб, — включился в разговор Паскью.

— Сэм. — В голосе Томаса сквозило насмешливое изумление. — Кто она?

— А какой сегодня день?

— Вторник.

— Вторник, говоришь? Значит, Мадонна.

— Я звонил тебе в отель у моря, потом в офис, а сейчас застаю тебя в постели с блондинкой. Я кое-что раздобыл. Что-то ты ожидал получить. А что-то — нет.

— Ты нашел их?

— И да, и нет. Лучше не надо об этом по телефону, Сэм. — Томас дал ему адрес в Сохо. — Прихвати Мадонну. Скажи, пусть наденет джинсы и майку.

Пока Паскью принимал душ, Софи искала кофе. Еды у них не осталось никакой.

Квартирка была совсем маленькая. Он слышал, как Софи гремит посудой на кухне. А она — как шумит в душе вода. Эти сценки из домашней жизни оставили их безучастными — слишком долго оба не испытывали ничего подобного.

Он вернулся в комнату полностью одетый и принялся за кофе с таким видом, словно эта чашка стояла здесь всю жизнь. Софи выглянула на улицу. И сказала:

— У ограды парка лежит труп.

— Вовсе нет, — ответил Паскью. — Она просто поздно ложится спать, только и всего.

— Ты, должно быть, здорово себя ненавидел, когда приобрел эту квартиру.

Ветер в городе был сущее бедствие. Софи опустила стекло машины, подумав, что при таком сильном ветре воздух должен быть свежим. Мотоциклисты в медицинских повязках на лице, демонстрируя чудеса виртуозной езды, пробирались по металлическому лабиринту, образованному растянувшейся на целую милю автомобильной колонной.

— А ты искал потом Карен?

— Да.

— Но не нашел?

— Нет. Она сообщила, что сменила имя. И я понял, что дальнейшие поиски бессмысленны.

— Но тебе хотелось ее найти?

— Да.

— Зачем?