Эмиссар уходящего сна - Леонид Кудрявцев

— Ладно, хватит, — сказал я. — Давай мириться.

Как же, жди... Она не сделала даже попытки изменить позу.

Что оставалось в такой ситуации сделать? Только сказать себе, что дело важнее, отложить выяснение отношений на потом и отправиться дальше.

Так я и поступил.

Возле самой лавки я оглянулся.

Анимэшки поблизости не было. Либо она стала совсем невидимой, либо убралась туда, где могла отдохнуть. Интересно, где место ее отдыха находится? В уходящем сне?

Впрочем, сейчас это не имеет значения.

Я толкнул дверь лавки.

Лавочник ничуть не отличался от многих своих собратьев из двух миров, в которых я до этого успел побывать. Глаза, словно рентгеновские аппараты, способные просветить тебя насквозь, мгновенно подсчитать имеющуюся у тебя наличность до последней мелкой монетки, и улыбка, такая же располагающая к себе и радостная, как реклама детских подгузников. Того, кто так улыбался, хотелось сделать своим лучшим приятелем, хотелось вот тут же, немедленно, облегчить перед ним душу и поделиться с ним своими самыми тайными секретами, хотелось немедленно купить все, что он предложит... Единственное, чего не хотелось, так это поворачиваться к нему спиной. Может быть, потому что, внимательно приглядевшись к его улыбке, начинаешь замечать в ней нечто хищное.

В общем, он улыбался и молчал. Ждал, когда я объявлю цель своего визита.

Э нет, подобные игры мне знакомы.

Я протопал к прилавку, облокотился на него и молча положил перед торговцем использованный билет до станции Мамонтовка.

Подождал. Торопиться не стоило. Противник должен был понять, что времени у меня много, а терпения еще больше. Пусть это осознает, пусть внимательно осмотрит билет. Бумага в этом мире есть, но наверняка не такая тонкая, такая качественная. А может, есть и такая?

Стоп, вот об это думать не стоит.

Я равнодушным взглядом окинул лавку.

Неплохо. Анимэшка, кажется, привела меня куда нужно. Магазин, в котором есть все необходимое для жителей поселения в пару сотен домов. А вон и стойка с оружием и стоящие на ней мечи, конечно, великолепными назвать нельзя... но парочка из них выглядит сносно, а один так вообще можно назвать удовлетворительным.

Осторожно взяв использованный билет, торговец его внимательно оглядел и задумчиво сказал:

— Бумага... Неплохая выделка... С одной стороны на ней таинственные руны... Есть еще?

Я выложил перед ним все остальные использованные билеты.

Посмотрим, как он на них отреагирует.

— Еще? — спросил торговец.

— Давай сначала поговорим об этих кусочках, — сказал я.

Мой собеседник презрительно фыркнул и, поправив на голове шапочку, немного смахивающую на клоунский колпак, снова погрузился в раздумья.

Я ждал. Я был готов ждать хоть до скончания века. Наконец торговец это осознал и осторожно предложил:

— Один суворик за все кусочки.

Я зевнул и сказал:

— Шестьдесят.

— Сколько, сколько?

— Шестьдесят. Подобной бумаги нет ни у кого в округе. И еще долго не будет.

— Такая сумма за какие-то крохотные кусочки бумаги? Да я горло дам себе перерезать, но таких денег не заплачу.

— А я...

Торговец посмотрел мне в глаза и понимающе улыбнулся. Я ответил ему соответствующими обстоятельствам взглядом и улыбкой. Что-то в этом было от ритуала, при котором дуэлянты, прежде чем скрестить оружие, салютуют друг другу шпагами. Никто не помешает им мгновение спустя сойтись в яростной схватке, но прежде необходимо отдать дань уважения противнику, убедиться, что он достоин настоящего сражения.

— Значит, ты намерен со мной слегка поторговаться? — небрежно промолвил хозяин лавчонки.

— Почему бы и нет, — пожал я плечами. — Особенно с достойным человеком. А я достойных людей вижу сразу.

— Ты уверен?

— Еще бы, — подтвердил я. — Глаз я еще не лишился. И чисто из спортивного интереса...

— Значит, из спортивного интереса... — задумчиво промолвил торговец.

— Струсил? — подначил я.

— Струсил? Я?

— А раз нет, то начнем торг, честный и красивый.

— Я не уверен, что слово торг и слово честный вполне совместимы.

— Смотря с кем, смотря с кем... Надеюсь, ты не намерен держаться до последнего и не попытаешься выставить меня за дверь, когда я окончательно загоню тебя в угол?

— А ты, после того как я тебе неопровержимо докажу, что твои ничтожные клочки бумаги годятся лишь на растопку, не станешь сильно грохать дверью? Видишь ли, она у меня новая и мне не хотелось бы, чтобы ее перекосило.

— Вот как...

— Ну да...

Мы снова обменялись взглядами. Дружелюбия и понимания в них не было ни на. йоту.

— Начнем? — поинтересовался мой противник.

— Я думал, ты уже приступил.

— Ну, тогда...

И тут началось...

9

Канонада смолкла и сражающиеся стали прикидывать, не настало ли время сесть за стол перемирия.

— Ладно, договорились, — сказал торговец. — Чудо-нож, пишущая палочка, расческа, книжка с чистыми страницами и клочки бумаги со странными, возможно, колдовскими знаками. За все пятнадцать сувориков, и ни одним больше. Просто не могу. Причем покупателя на эти диковинки мне придется искать полгода, не меньше...

— Но ты неплохо на них заработаешь, — промолвил я. — Особенно на клочках с таинственными знаками. Начертанные на них магические руны...

— Именно поэтому пятнадцать сувориков. И ни одним больше.

Теперь можно было взглянуть в сторону стойки с оружием и я это сделал.

— Что я смогу купить в твоем магазине за эту сумму?

— Много качественных и полезных вещей.

— Оружие?

— Ах, оружие... Ну, если ты добавишь еще сувориков двадцать, то получишь вот это.

Торговец указал на самый худший, на мой взгляд, меч. Я задумчиво покачал головой.

— Кинжал? — спросил хозяин лавки.

В голосе его присутствовал хорошо отрепетированный оттенок презрения.