Третья стихия - Мария Симонова

— Штурман, я их срежу!

— Не стоит, у них отражающее поле, — предупредил Карриган.

— Какие доказательства? Где я их ему возьму?! — окончательно взбеленился Петр, доставая лазерник.

— Вспори носорогу брюхо, — равнодушно посоветовал Карриган.

За пререканиями они не заметили, что Михаил бросился вслед за удаляющимся чудовищем.

— Черт бы тебя побрал! — прорычал Петр, кидаясь за братом, остальные к нему присоединились. Стоявший в сторонке Бельмонд, помявшись немного в размышлениях, возместят ли ему явившиеся слуги закона убытки, если он прямо сейчас им сдастся, в конце концов ринулся вслед за разорившей его компанией. Михаил стал на бегу звать Аткина, сложив рупором ладони, а из кармана у Карригана донеслась трель эгнота.

— Мишка, кончай бегать! Уходим! — заорал Петр, настигая брата огромными прыжками.

— Все. Допрыгались… — прокомментировал ситуацию Седой.

«Господи, дай только мне его увидеть, живого или мертвого!» — взмолился про себя Михаил Летин. Ну не мог он смыться в другие миры, бросив в пустыне заведенного им сюда человека, пусть даже беглого каторжника! Подобное чувство ответственности за доверенных ему людей проснулось в нем впервые; то, что оно оказалось сильнее страха перед братом и даже перед погоней, его самого отчаянно изумляло — словно бы он смотрел на себя со стороны или из прошлого, в котором ему еще никогда ни за кого не приходилось отвечать.

И тут, словно по незримому мановению, что-то изменилось в безразличной до сих пор природе. Вроде бы ничего особенного — просто, как сказали бы синоптики, возник ветер. Но ощущение создалось такое, будто вся масса застоявшегося воздуха над пустыней сдвинулась и потекла, постепенно ускоряясь. Огромные теплые хлопья, так похожие на снежные, понеслись навстречу, стали бить в лица, засыпать глаза. Роскошная взбитая перина, надежно, казалось бы, покрывавшая землю, поднялась на воздух, словно легкая пена, сдунутая с грандиозной с пивной кружки.

Окружающее исчезло, утонув в сплошном молочно-белом коктейле. Михаил, повернувшись спиной к ураганному потоку воздушных масс, закрывал лицо руками и высматривал, не унесло ли ненароком Илли (ну и, разумеется, всех остальных). «Хоть бы стихия создала в их чертовых приборах какие-нибудь помехи!» — пожелал он про себя. Всевышний, насколько заметил Михаил, стал вроде бы последнее время прислушиваться к его просьбам.

— Чтоб вам трам-тарарам, чтобы всю вашу гребаную аппаратуру манной позалепляло! — услышал он поблизости ругательства Петра и порадовался, что опытный штурман тоже находит вероятной такую возможность. Надо было действовать скорее, пользуясь «благоприятными» погодными условиями.

Михаил продолжил двигаться по направлению к животному, наперекор стихии и практически на ощупь — надеясь, что если и не разглядит его, то наверняка натолкнется. Ветер крепчал, и гонимая им манна стала подниматься вверх, все выше и выше, одним слепым безбрежным потоком. Михаил увидел сначала пористую поверхность почвы под своими ногами. Пелена метели взмыла вверх, и он узрел прямо перед собой — тут же решив, что это ему кажется, — неохватные ноги чудовища, отрывающиеся от земли. Остальное тело гиганта скрывалось в улетающем пенном мареве, лишь восемь колонн прощально покачивались перед Михаилом, уносясь в неведомые выси. Михаил и сам едва держался на ногах под напором ветра, но пока еще оставался на земле, в то время как многотонное (с виду) чудовище подхватило ураганом, будто причудливый монгольфьер.

Но сам факт вознесения моментально отошел на второй план, когда он увидел впереди на земле лежащее неподвижным комом человеческое тело. Принадлежать это бренное тело могло только Аткину, и выглядело оно ужасно: руки и ноги вывернуты под неестественными углами, как у брошенной марионетки, шея тоже вывернута, так что лицо упирается носом в спину.

— Ну что, убедился?.. — раздался над ухом голос Петра. Михаил остановился. Подходить ближе не имело смысла: смерть Аткина была очевидна уже издали. Бежевый господин позади вскричал торжественно:

— Улетело! Нет, вы видели?! Это потрясающе!!! Беспримерно!!! Взмыло, как дирижабль!.. — Его крик как будто бы споткнулся и замер.

— Пожевал и выплюнул… — донесся приглушенный голос Рика. К Михаилу успели подтянуться почти все, но к убитому никто не пошел: зачем? И так видно, что тот мертв — мертвее некуда.

Девушка с осенними глазами щурилась внимательно на «зимнее» небо, схватившись за плечо Петра: надеяться на то, что катера-преследователи унесло ветром, как и сверхлегкого «носорога», к сожалению, не приходилось.

— Странник, уходим! — крикнул Петр, преодолевая рев ветра, подошедшему Занозе. Тот молча кивнул: чувствовалось, что и ему не терпится поскорее убраться из этого «гостеприимного» мира. Михаил еще раз огляделся и спросил:

— Где Бельмонд?

— Ты что?! Опять?!! — заорал Петр, протягивав руки, чтобы схватить брата за грудки, но семейные разборки остановили слова Рика:

— Да вон он плетется! — Все обернулись: Фредерик Афанасьевич действительно появился на ближнем горизонте, но только не плелся, а летел к своим разорителям, можно сказать, на всех парусах, хотя против ветра.

— Ты уводи, а я буду показывать дорогу! — крикнул Заноза Михаилу. — Сумеешь?

Михаил только кивнул: именно в этот момент из небесной каши вынырнули совсем близко два вражеских катера. И почти одновременно с их появлением воздушный поток, давно уже сорвавшийся с тормозов, увеличил скорость своего движения на несколько баллов.

Впервые в реальной жизни (в отличие от жизни виртуальной) Михаил ощутил, что земля отпускает его в самостоятельный полет, то есть сама улетает у него из-под ног, давая при этом залихватский боковой крен. Михаил получил возможность насладиться радостью свободного полета, а вокруг него наслаждались той же радостью еще восемь человек, и в их числе любимая Михаилом девушка.

Потеряв точку опоры, то есть оказавшись практически в невесомости, Михаил поначалу растерялся. Но ненадолго. Потом он вновь ощутил ответственность за порхающих рядом людей. Будет ли ему помогать Странник, уже не имело значения: единственным пылающим словом вспыхнуло в мозгу главное: «Увести!» Михаил даже не удосужился отыскать в полете глазами вражеские катера. Приняв решение, он просто крепко зажмурился и в наступившей темноте окликнул мысленно ту свою другую, новую ипостась. И вновь ощутил перед собой дорогу, хотя его ноги на самом деле были лишены опоры.

Для него не существовало уже ничего реальнее этой дороги. Возможно, так оно и было, и перед ним в моменты перехода представала единственная подлинная, базовая реальность — не зря же Странники называли миры «декорациями». Он не видел теперь своих спутников — кругом был только мерцающий туман, подступающий к дороге. «Потерял!» — пискнул испуганно в глубине старый Михаил Летин, но новорожденный Проводник тут же взял инициативу в свои крепкие руки: его не надо было учить искусству перехода в иные реальности, как только что вылупившемуся утенку не нужны уроки плавания.