Фармацевт 2 - Александр Юрьевич Санфиров

с учета меня не сняли, видимо кто-то лелеял надежду, что к моменту призыва мое здоровье резко улучшится.

И снова началась будничная жизнь. Учеба, работа, дом. Мысли о спортивной секции так и остались мыслями. После прохождения комиссии в военкомате ни один здравомыслящий врач не дал бы мне справки о возможности заниматься спортом. Так, что утренняя зарядка — единственное, что осталось у меня из физических нагрузок.

Тем не менее, стопка купюр в тайнике под подоконником на кухне увеличивалась по мере выполнения заказов Когана.

Тот в последнее время хромать практически перестал, но по привычке таскал трость с собой. О своих сексуальных подвигах он больше не распространялся, но по бодрому настрою чувствовалось, что с этим делом у него все в порядке.

Тем большим ударом было для меня узнать, когда я как-то утром пришел на работу, что Соломона Израилевича больше нет.

От рыдающей Анны Тимофеевны с трудом удалось узнать, что Коган почувствовал себя плохо вчера вечером. Скорая помощь приехала через двадцать минут, но оказывать помощь уже было некому.

На вскрытии у нашего заведующего диагностировали обширный инфаркт миокарда.

Коган работал в больнице много лет, поэтому главный врач создала комиссию по похоронам, занявшуюся организацией траурного мероприятия.

Семенову пока назначили врио заведующей аптекой. Но та сразу заявила, что в этой должности долго не задержится и уйдет с работы по собственному желанию.

Я отнесся к потере по-философски. Конечно, было по-человечески жалко старикана, мог бы еще жить и жить. Но что поделаешь, не мы выбираем, когда умереть.

Вот только с его смертью разорвалась цепочка, по которой проходила реализация лекарств. И я никак не мог понять, плохо ли это, или, наоборот, хорошо.

Сейчас в тайнике лежало около двадцати тысяч рублей. Поэтому в деньгах я не нуждался и мог вообще не работать лет десять. Но в нашей стране тунеядцем быть опасно, рано, или поздно к вам придет участковый и поинтересуется, собираетесь ли вы на работу, даст еще месяц на трудоустройство. Если же кто-то рискнет эти рекомендации не выполнить, поедет на работу в не столь отдаленные края. А посему, придется продолжать работать, как бы моей душе не хотелось чего-то другого.

Кроме Анны Тимофеевны в аптеке о моих способностях никто не подозревал. Но я был уверен, что Семенова никому о них не расскажет. Бабка была — кремень. За время работы я очень хорошо это понял.

Меня, как художника тоже привлекли к похоронам, поручив сделать памятный стенд в честь старого провизора.

После похорон, Семенова все же ушла с работы, несмотря на все уговоры, и на несколько дней мы оказались представлены сами себе.

Но такое положение не могло сохраняться вечно, и после майских праздников в аптеке появилась Вера Игоревна с высоким, импозантным мужчиной.

Обойдя с ним все аптечные закоулки, она собрала весь наш небольшой коллектив и представила нового заведующего аптекой.

— Товарищи, к нам работу пришел Павел Сергеевич Коробов, опытный специалист. Он много лет возглавлял отдел снабжения Карельского аптекоуправления, а сейчас будет работать вашим руководителем. Надеюсь, вы быстро введете его в курс дела и поможете освоиться со спецификой вашей работы.

Вера Игоревна в общении с персоналом не любила растекаться мыслью по древу, поэтому закончила свою речь довольно быстро.

В ответном слове наш новый руководитель поблагодарил главного врача за добрые слова и пообещал, что приложит все силы, чтобы аптека заняла достойное место среди подразделений больницы.

Нашим женщинам новый заведующий не понравился. Тем более что кто-то уже пустил сплетню, что из аптекоуправления Коробову пришлось уйти из-за служебного романа, что популярности среди персонала ему не прибавило.

Несколько дней заведующего мы не видели и не слышали, он с утра скрывался в своем кабинете и изучал аптечную документацию. Затем, стал появляться в кабинетах и молча наблюдать за работой персонала. И почему-то чаще всего он стоял у меня за спиной.

Вроде бы для меня в его молчании не было ничего угрожающего. Но оказалось, что это далеко не так.

В один из дней Нина Саволайнен, фармацевт, с которой мы сидели рядом и иногда переговаривались во время работы, тихонько сказала:

— Витя, у нас слух прошел, что Короб тебя хочет уволить.

— Это еще почему? — удивился я.

— Представляешь, он хочет свою пассию сюда перетащить? — возмущенно шептала Нина. — Бордель у нас собирается устроить!

— Понятно, — вздохнул я. Все было ясно, как день, я сейчас в аптеке слабое звено, образования нет, взят по настоянию бывшего заведующего, что очень подозрительно, так, что лучшего кандидата на увольнение не найти.

Тем более с точки зрения заведующего я еще мальчишка, стоит только припугнуть, сам убегу с работы.

Еще несколько дней я работал под сочувствующими взглядами коллег, но, наконец, был приглашен в кабинет заведующего.

— Добрый день, вызывали, Павел Сергеевич? — спросил я, зайдя в кабинет.

— Вызывал, — коротко ответил заведующий, испытующе глядя на меня.

На некоторое время в помещении наступила тишина.

Стоять мне надоело, и я без приглашения уселся напротив начальника.

Тот скорчил недовольную гримасу, но ничего не ответил на такой демарш.

— Так, так, Виктор Николаевич, давно хотел с вами побеседовать, — наконец, приступил к делу собеседник. — Насколько я в курсе, фармацевтического образования на данный момент у вас не имеется, и вы учитесь в медицинском училище на вечернем отделении.

— Учусь, — подтвердил я. — В июне пройдет очередная сессия, и перейду на третий курс.

— Понимаете, Виктор Николаевич, дело в том, что на вашу работу имеются многочисленные нарекания, коллеги утверждают, что вы не справляетесь с порученным делом, относитесь к нему спустя рукава. Образования у вас соответствующего нет, знаний тоже. И вообще Соломон Израилевич слишком много вам свободы дал. Чтобы завтра же из так называемой учебной комнаты вынесли свои учебники и конспекты. На работе следует работать, а не спать за закрытыми дверями, чем вы там каждый день занимаетесь.

— Очень интересно, — хладнокровно произнес я и достал из кармана записную книжку. — Павел Сергеевич, будьте любезны, сообщите мне, кто, когда и по какому поводу жаловался вам на мою работу, я запишу себе, чтобы не забыть детали, когда пойду к главному врачу разбираться по этому вопросу.

Коробов побагровел от злости.

— Мальчишка! Что ты себе позволяешь? Никакого уважения к руководителю и старшему по возрасту! Уселся без разрешения, грубишь.

— Что вы так разволновались, Павел Сергеевич, успокойтесь, сами знаете, нервные клетки не восстанавливаются от переживаний, — усмехнулся я.

Как ни странно, Коробов моментально пришел в себя и с интересом начал меня разглядывать.

— В общем, Витя, тут такое дело, в аптеке