Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?! (СИ) - Константин Фрес

было взглянуть, на что я сейчас стала похоже.

И я решительно двинула к нашему импровизированному зеркалу, к ручейку под липой.

Увиденное превзошло все мои смелые ожидания.

Я никогда не была красавицей. Даже сколько-нибудь интересной девушкой не была.

Я привыкла к тому, что я неудачница с серыми тусклыми волосами и с прыщавой кожей.

Но из ручья на меня смотрела совершенно очаровательная девушка.

Я даже ахнула, увидев свое теперешнее отражение.

Потерла глаза. Недоверчиво коснулась рукой щеки.

Ну, действительно — хороша!

Аккуратный вздернутый носик, яркие губы. Нежный овал лица, чистая матовая кожа с чуть заметным румянцем.

Брови ровные, темные. Глаза выразительные, большие. О таких еще говорят — на пол-лица.

И темно-медовые богатые волосы, льющиеся с плеча сверкающей массой!

М-да, Эстелла была та еще красотка. Не удивительно, что герцог обратил внимание.

И уж совершенно точно, Эстелла могла бы рассчитывать на более удачную партию, чем ненормальный баронет!

Мне же, попавшей в ее тело, оставалось только вздыхать.

Что толку в красоте, если теперь моя судьба — огород около маленького домика?

— По крайней мере, — проворчала я, — мы можем сделать его цветущим раем, не так ли?

За райскими удобствами мы выдвинули с Анникой вдвоем.

Петровича оставили в доме за главного, охранять.

— Отвечаешь за гусят головой, — строго сказала я ему. — Смотри, чтоб их не стащили! Спрячьтесь под липой, пощиплите там травки. А мы вам купим зерна. Самого отборного, самого чистого.

— У меня не забалуешь, — грубо сказал Петрович. — Давайте, несите нам еды. А то от вашей травы понос, задница уже болит.

— От яиц у тебя задница болит, — проворчала Анника. — Кстати, где они? Что-то ты давно не несся!

— Это потому, что я петух! — язвительно сказал вредный и упрямый Петрович.

— Три яйца снес, — ахнула Анника, — и все петух!

— Один раз, — упорствовал Петрович. — А это не считается. Второй раз был какой-то камень. Это камни из почек пошли! Или из печени.

— Петрович, — задумчиво произнесла Анника, — а ты никогда не думал обзавестись цыплятами? Это было б неплохо. Куры в хозяйстве — это яйца, мясо… А, Петрович? Ну, миленький, ну, пожалуйста!

От этих слов Петрович прямо-таки взбесился.

У него даже клюв покраснел.

— Ты в своем уме! — проорал он визгливо. — Предлагать мне такое! Мне! Нести яйца! Высиживать цыплят! Позор! Неслыханная мерзость! Я приличная птица! И никогда, ты слышишь — никогда! Ни один петух! Меня не коснется! Я!..

— Ну, ладно, ладно, — покладисто согласилась Анника. — Нет, так нет. Я же просто предложила!

— Так что я петух. Запомни это. И вообще, несите зерна! Я жрать хочу.

Вот с таким напутственным словом мы и двинули в город.

Анника знала все лавки, конечно, лучше меня.

Она-то тут жила с самого рождения.

И, работая на госпожу Ферро, частенько мечтала, что разбогатеет и пройдется, как барыня, по всем магазинам!

Сегодня ее мечте суждено было сбыться.

На огороде особо модничать не пристало.

Но все же хотелось одеться так, чтобы прохожие не принимали нас за пугала.

Так что для начала мы с Анникой отправились в магазин с тканями и выбрали себе тонкого полотна на рубашки и льняных светлых отрезов для платьев.

Пока Анника выбирала тонкие ленточки, чтоб как-то украсить и освежить наши обновки, я попросила крепкой бязи — соорудить постельное белье, — и грубой ткани, чтоб сшить наматрасники.

Ворох наших покупок на прилавке рос, хозяйка только успевала отмерять ткань портновским метром.

Ее большие ножницы серебристо стрекотали, а наши денежки потихоньку перетекали в ее карман.

— Ужас! — воскликнула Анника. Глаза ее сияли от счастья. — Как же мы все это понесем?!

— Как приличные девицы, — важно ответила я. — Придется нанять повозку!

Дальше мы покатили с ветерком!

Ну, а как иначе? Ведь предстояло еще купить чулок и башмаков, еды, мешок зерна для наших пернатых и не очень пернатых, ну, и для огорода много чего.

— Мы ведь будем продавать наши овощи? — болтала Анника, вертясь в повозке и разглядывая витрины.

— Ну, а что нам еще с ними делать? Надо бы прикупить тележку навоза…

— Это еще зачем? — Анника поморщила нос.

— Удобрение, — пояснила я. — Покидаем на картофельное поле, будем поливать — картошка лучше уродится.

— Я слышала, — задумчиво произнесла Анника, — что госпожа Ферро завозила какие-то удобрения на самые лучшие, цветущие фермы. Она их всем показывает, кто к ней работать устраивается. Рассказывает, как все хорошо растет, если заботиться о растениях как следует. Хвастается урожаем. А на деле оказывается, что картошка родится очень мелкая, а тыквы не сладкими. И за это бывают первые штрафы…

— Хитра эта ваша Ферро, — посмеиваясь, сказала я. — Конечно, без удобрений и окучивания что там вырастет?

В лавке башмачника мы с Анникой выбрали себе хорошие, крепкие ботинки. Ничего особенного, просто новая обувь, а как приятно!

Я взяла коричневые, высокие, со шнуровкой.

Анника выбрала дорогущие, красные.

Притом смотрела она так жалобно, что отказать ей было невозможно!

Но это для походов в город, по магазинам.

А для работы в огороде мы взяли по паре деревянных новеньких башмаков. Они задорно стучали по мостовой и блестели лакированными боками на солнце.

— Ах, что за чудо! — радовалась Анника, крутясь и слушая веселый перестук башмаков о камни. — Я, наверное, в сказку попала! В один день осуществилось разом столько желаний!

С тяжело гружеными корзинами, лопая свежие калачи, мы добрались и до ярмарки.

А там чего только не было!

Продавали и гусят — и совсем мелких, и таких, как наши, в белом жарком пуху, — и цыплят, и кроликов, и уток.

— Как думаешь, не набрать ли нам живности? — задумчиво произнесла я.

— Даже не знаю, — нерешительно ответила Анника. — Их же кормить надо, и ухаживать за ними… Да и жить им где-то надо. Дом-то они испачкают, если оставить их там.

— Тоже мне, проблема! Пару дней перекантуются в комнате. А мы наймем работника, он нам соорудит клеть для птиц. Ну, как?

Я видела, как у Анники горят глаза.

Птицы и животные ей были намного интереснее какого-то гороха и тыкв.

Но она не решалась просить.

— Тем более, что прудик у тебя есть, — продолжала соблазнять ее я. — Там утята могут купаться, когда подрастут. А клеть мы сделаем ну совсем небольшую. Выкопаем около дома несколько кустов картошки, очистим место…

В общем, домой мы возвращались на возу, полном навоза.

Кроме того, в этой же телеге с нами ехало пять огромных мешков зерна, тюк солмы и несколько клеток с кудахтающим и пищащим товаром. Мы взяли и утят, и курицу с цыплятами, и даже петуха.