История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова» - Йост Метцлер

Была ли информация о проходе между минными полями, выданная адмиралтейством, точной?

Около полудня акустик сообщил, что слышит звуки гребных винтов. Звук усиливался, и вскоре стало ясно, что к нам приближается судно.

Его курс мы проследили гидрофоном. Пеленг был аккуратно занесен в вахтенный журнал, так мы определили проход, свободный от мин. Его положение полностью совпало с информацией, выданной адмиралтейством. Лодка осторожно всплыла – ее боевая рубка едва показалась на поверхности – и следовала за судном через минные поля, пока мы не оказались прямо перед входом. Затем я проследил за маневрами корабля через перископ и снова вернул лодку на глубину.

Я приказал:

– Всем спать. Экономим кислород. Всплытие и вход в 22.00. До этого в лодке полная тишина.

В назначенное время люди вернулись на боевые посты. Экипаж надел форму и приготовился к действиям в надводном положении, страдая от жары и недостатка кислорода. Только перспектива всплытия и возможность вдохнуть свежего воздуха наверху давала им сил держаться.

Когда боевая рубка наконец показалась на поверхности и люк открылся, из лодки вырвалось огромное облако горячего воздуха. Первые люди, выбравшиеся на мостик, наполнили свои легкие свежим воздухом и обнаружили, что душная тропическая ночь оказалась восхитительно прохладной. В то же время подводники на посту управления толпились вокруг люка, пытаясь получить хоть немножко прохлады. Из-за близости берега и вражеской бухты мы не могли использовать вентиляторы. Они были слишком шумными.

Поэтому в отсеках приходилось довольствоваться тем небольшим количеством свежего воздуха, который ветер задувал вниз. Однако даже этого хватило, чтобы поднять настроение.

И вот мы во второй раз вползали во вражескую гавань. В лодке снова воцарилось напряжение. Конечно, у нас за плечами уже был опыт Такоради, но в этот раз темнота казалась еще более черной. Плюс к этому разнообразные подводные течения вблизи Лагоса требовали очень точной навигации. Следовало не только обойти концы мола, но также и преодолеть весь фарватер с величайшей осторожностью. Первые три мины нужно было установить непосредственно в фарватере.

«Смеющаяся корова» скользила вперед очень медленно. Волны шелестели перед ее носом. Фосфоресцирующий узор был прекрасно виден. За молом ничего не было видно. Волноломы, небольшая полоска более светлого моря и ничего, что могло бы выдать местоположение входа.

Берег приближался.

– Измерьте глубину, – прошептал я через переговорную трубку.

– Одна сажень, – пришел ответ.

Всего лишь одна морская сажень под килем.

– Оба двигателя стоп. Правый двигатель средний вперед. Руль лево на борт.

Самое время. Отбрасывая блестки, заработали гребные винты. Лодка медленно отвернулась от земли. Пришлось продолжать поиск какого-нибудь ориентира на берегу. Наше терпение подвергалось величайшему испытанию, ведь мы знали, что каждая минута бесценна. Если мы не выполним дело этой ночью, то субмарине придется оставаться под водой до конца следующего дня. Этого вынести мы бы уже не смогли.

Поиск продолжился. Ни один из ориентиров, которые были прекрасно видны днем, не был замечен ночью. Нас окружала полная темнота, по которой изредка прокатывали сверкающие буруны. Как и часто в прошлом, натренированные глаза моряков всматривались в ночь. Подводники под палубой потели, стоя в полной темноте напротив своих приборов и ожидая приказов.

В конце концов Баде сказал:

– Вот ты где. Видите высокие пальмы справа от мола? Я уверен, что прав. – Он сфокусировал свои бинокли на тусклых очертаниях каких-то особенно высоких пальмовых деревьев, тянувшихся к небу. – Я прав, герр капитан. Вон он, вход.

– Приготовиться. Мы входим.

Мои приказы шепотом передали по всей лодке. Снова люди тихо, как кошки, подошли к своим орудиям. «U-69» сейчас как раз находилась там, где нужно сбросить первые мины, – в середине подходного фарватера. Первая мина была установлена. Две другие были сброшены рядом с концами мола.

Затем началась борьба стремящейся ко входу в гавань лодки с течением. Справиться с ним было совсем не просто. Нас выбросило из фарватера на мелководье, и только после этого мы увидели гигантскую дамбу, как будто надвигающуюся прямо на нас. Стоя на мостике, все мы покрылись кровавым потом, глаза слезились. Неужели мы застрянем, когда цель уже так близка. Только в последнюю минуту, благодаря умелому маневрированию, корабль сумел отойти от дамбы и вошел в гавань. Во всем происшедшем был очевидный плюс, теперь мы знали, как проходит течение. Снова очутившись в спокойных водах, мы медленно обошли вокруг пирса. В этот раз я провел маневр немного по-другому, учитывая сильное течение. На работающих в полную силу электромоторах субмарина двигалась против течения. После нескольких ужасных мгновений борьбы, когда казалось, что мы стоим на месте, «Смеющаяся корова» выиграла схватку и спокойно заскользила вдоль длинного канала. Два пулемета были обнаружены на пирсе. Так, значит, и эта бухта охранялась. Часовые тоже где-то недалеко. Нужно было торопиться. Лодка должна войти и выйти до пробуждения гавани. Перестрелка на таком коротком расстоянии была бы бессмысленной. «U-69» еще продвинулась внутрь бухты. В этот раз не нужно было входить на внутренний рейд. Достаточно было заминировать вход.

Под защитой пирса субмарина была гораздо более устойчива, чем перед входом, но здесь море тоже было неспокойно.

Мы напряженно наблюдали за тем, что происходит на молах. Там не было никакого движения, наш корабль-призрак пока оставался незамеченным. Теперь можно было начать работу. Жара и усталость забылись. Люди работали, как «альберихские гномы». Один за другим дьявольские «яйца» с шелестом опускались в воду. Солнце и вода должны были их высидеть. Через три или четыре дня мины оживут, и появятся первые жертвы.

Когда последние мины покинули трубы, мы направили нос лодки между молами. Сейчас стало ясно, что мы не зря теряли время, аккуратно выполняя все маневры в узком бассейне Пиллау. «Смеющаяся корова» шла отсюда тем же курсом, по которому пришла. Часовые, если, конечно, они здесь вообще были, должно быть, крепко спали. Удача и в этот раз не покинула субмарину, небо оставалось затянуто тучами. Ни одна звездочка не выглядывала из темноты. Когда концы молов во второй раз остались позади, моряки ухмыльнулись эмблеме на боевой рубке, «La Vache qui Rit».

У нас был хороший повод радоваться. Во второй раз мы дерзко вторглись во вражескую гавань и вышли из нее целыми и невредимыми.

Удалившись от берега на безопасное расстояние, мы увеличили скорость, а когда берег оказался вне зоны слышимости, запустили дизели и вентиляторы. С криками радости и облегчения люди под палубами сорвали с себя серые морские кители, и, разумеется, тут же, даже раньше, чем свободные от вахты моряки, отправились на вполне заслуженный отдых, заиграл неизменный «Дядя Эдуард». К сожалению, у нас не было возможности отпраздновать это дело за торжественной трапезой из-за весьма стесненных обстоятельств. Даже наоборот, пришлось отправить за борт еще несколько консервных банок, испортившихся в этот день. Но на это никто не обратил особого внимания. По какой-то неизвестной причине людям вполне хватило кофе и черного хлеба на завтрак. Никто не роптал.

Глава 24

«ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА, СТАРЫЙ ВОИН»

В течение нескольких дней в Такоради появятся первые жертвы установленных нами мин. Как можно было сбить врага с толку, не дать ему понять, что в портах на самом деле находились мины?

«Довольно просто, – подумал я. – Нужно совершить третий набег на порт, расположенный достаточно близко к двум другим, и торпедировать там судно. Тогда противник примет взрывы мин за торпедные атаки и не станет использовать тральщики. Это же так просто!»

И «U-69» вернулась немного на запад, чтобы атаковать открытый портовый город Акра, лежащий между двумя заминированными бухтами. Основываясь на опыте, полученном в мирное время, я предполагал, что обнаружу там несколько целей.

Теперь на лодке царило приподнятое настроение, команда была очень довольна собой и своим кораблем. Люди отдыхали. Одни сидели в «зимнем саду», глядя на воду, другие стояли или сидели около боевой рубки прямо на палубе и болтали ногами в прохладной воде. Добрая старая «Смеющаяся корова» резала мягкие волны, направляясь к новой цели. Наше задание было выполнено, и теперь я должен был сам принимать решения.

Чтобы отпраздновать этот день, я выкурил последние сухие сигары. Я хранил их очень тщательно, аккуратно завернув в толстую промасленную бумагу.

Внезапно идиллия была прервана тревожными новостями. Старшина, обладавший некоторыми медицинскими знаниями и исполнявший роль медика на борту, сообщил, что у матроса Паленгоа приступ острого аппендицита. Больной человек на борту – это всегда серьезно, возможно, ему потребуется срочная операция, а у нас нет врача… И что делать? Следующий нейтральный порт находится довольно далеко. Я спустился вниз, чтобы навестить больного в носовом торпедном отсеке. Паленгоа, один из моих лучших наблюдателей на мостике, лежал на койке и выглядел при этом очень недовольным собой. Даже более того, он был в ярости оттого, что подобное случилось именно с ним и к тому же в середине похода.