Девять с половиной дней чужой жизни - Ольга Черных

Машина остановилась перед внушительным особняком. Он поразил Сильвию своей объемностью и яркостью белого цвета, что являлось особенным контрастом с темно-коричневой крышей из черепицы. Богатое кованое оформление большого балкона, ворот, дверей и высоких арочных окон в сочетании с темным деревом. Все напоминало какой-то старинный стиль, но какой, она сейчас не могла вспомнить. За домом виднелись тенистые заросли сквера.

Сильвия из машины долго рассматривала чужой и нереальный для ее образа жизни особняк, потом перевела вопросительный взгляд на отца. Он понял ее без слов.

– Это твой дом. Узнаешь?

– Нет. Я его впервые вижу, – сказала правду. – Зачем мне такой большой дом? Это же целый дворец. С ума сойти, столько в нем нужно убирать.

Отец засмеялся и с помощью водителя выбрался из машины.

– Ну, ты сказала. Тут и без тебя найдется, кому убирать. Идем, может, дома ты себя лучше почувствуешь?

Взял ее под руку, отец помог взойти на высокое крыльцо. Она остановилась в нерешительности и беспомощно оглянулась.

– Даже не верится, что в нашей стране… Откуда такое неравенство между членами общества? – спросила в замешательстве. Скромной преподавательнице химии принять сходу все, что перед ней открывалось с первых шагов, было не просто.

Отец лишь вздохнул и грустно покачал головой. Наверное, он подумал, что мозги дочери еще долго не смогут придти в норму, если она задает такие вопросы.

Сильвия была взволнована и всеми силами пыталась оттянуть встречу с «другой жизнью», чужой, неизвестной и от этого такой пугающей. Но дверь открылась, и отец пропустил ее вперед. Откуда-то сразу возникла крашеная дама лет тридцати с небольшим. Ее заносчиво-высокомерная физиономия расплылась в приторной улыбке.

– С выздоровлением, Евгения Львовна. Я так рада, что вы снова дома.

– Неужели? – недовольно буркнула в ответ и совершенно недружелюбно спросила: – А вы, собственно, кто?

– Я? – растерялась дама, отчего лицо ее мгновенно покрылось красными пятнами. – Я ваша экономка. Вы помните меня?

Сильвия отрицательно покачала головой. Оказывается все так просто, и даже не нужно играть роль. Достаточно лишь говорить то, что приходило в голову. А в голову приходили совершенно невероятные мысли.

– Экономка? – переспросила с удивлением и остановилась. Шура, похоже, не предусмотрел эти тонкости, отправляя ее «домой», а, может, просто не хотел забивать голову всякими мелочами, предоставив самой разбираться с той жизнью, в которую пришлось так неожиданно окунуться. Она вопросительно посмотрела на отца. – Мне нужна экономка? Что это за странная роль?

Он усмехнулся, однако кивнул утвердительно.

– Ладно, живите пока. Потом я подумаю, что с вами делать? – сказала мимоходом и устремилась вперед в открытую дверь.

Отец и экономка переглянулись.

Для начала все нужно было просто осмотреть, и Сильвия незамедлительно занялась этим, нисколько не беспокоясь о том, что следом за ней следуют отец и рыжая надутая экономка.

Дом изнутри утопал в зелени, не меньше, чем снаружи. Это радовало. Выходит, у них с Женни не только похожая внешность, но и вкусы. Сильвия увлеченно, с истинным знанием дела рассматривала большие контейнеры, создающие иллюзию природного ландшафта. Здесь были крупные папоротники, фикусы, драцены, разнообразные диффенбахии и всевозможные плющи. Все было так близко ее сердцу. Она с улыбкой провела рукой по листьям и заметила, что отец внимательно наблюдает за ней.

Экономка зачем-то включила свет. Наверное, чтобы хозяйка могла лучше рассмотреть дом. Изящные светильники, поразили разнообразием форм и рисунков на них. Стеганая обивка диванов, декоративные деревянные колонны, массивная и внушительная мебель с отделкой из шпона орехового дерева и много всевозможных ковров. В своей жизни Сильвия привыкла видеть самые обычные ковры. Она всегда была к ним равнодушна, более того, их традиционные рисунки и орнаменты даже несколько раздражали.

Однако здесь ее удивленному взору предстали совсем другие ковры – картины. На них мастерски были воспроизведены работы Ван Гога, Сальвадора Дали, Ренуара и другие, которые раньше ей приходилось видеть лишь в музеях и на репродукциях. Она Заглянула в библиотеку и тихо поразилась ее масштабности. Книжные шкафы доставали до потолка, а простенки между ними украшали уже другие ковры – картины, имитирующие наскальную живопись, абстрактные композиции и магические символы. Сильвия едва сдержалась от восхищенного возгласа и оглянулась на отца с экономкой. Те следовали за ней по всему дому, нисколько не удивляясь ни интерьеру, ни его предметами, тем более, книгам и картинам. Привычное дело.

Наконец они подошли к комнате хозяйки. Здесь ей предстояло жить. Сильвия внимательно осмотрелась по сторонам. Даже на первый взгляд во всем ощущалось влияние Востока. На стенах – знакомые символы старинной китайской науки, изучающей энергетическую совместимость человека и окружающего его пространства. Значит, Женни волновали эти вопросы? Она увидела красивые композиции из сухостоев и живых цветов. Зеленовато-золотистые светильники и шторы похожего оттенка успокаивали глаз. Было уютно и комфортно.

На маленьком туалетном столике она заметила фотографию мальчика лет пяти. Его смешные кудряшки непослушно торчали в разные стороны, а большие, широко распахнутые знакомые глаза, удивленно взирали на мир. Мальчик был поразительно похож на свою мать, а, значит, и на нее. В душе появилась незнакомая ранее щемящая боль. Как будто это она, а не Женни, потеряла это маленькое родное существо. Взяла фотографию в руки и посмотрела на отца. В глазах был молчаливый вопрос.

Он мужественно встретил ее взгляд, опустил голову и тихо сказал:

– Это маленький Игорек – твой сын. Он был так похож на тебя.

– Где? – спросила одними губами.

В этот раз он промолчал, не решаясь произнести вслух страшные слова.

– Его больше нет. Мальчик погиб, утонул, – слова, произнесенные с безразличной легкостью, были похожи на удар хлыста.

Сильвия содрогнулась.

– А вы еще здесь? – странно усмехнулась. – Что за должность такая экономка? Скажите, милочка, в чем заключаются ваши обязанности? Бродить целыми днями по дому, демонстрируя свои вульгарные наряды и украшения? С каких это пор прислуга стала совать нос в чужие дела?

Отец незаметно погасил улыбку. Похоже, он и сам мало жаловал эту напыщенную крашеную курицу, но предпочитал не вмешиваться в дела дочери. На глазах экономки вскипели слезы обиды.

– Вот только этого не надо, – Сильвия брезгливо поморщилась. – Меня мало интересуют ваши истерики. Оставьте нас с папой и займитесь чем-то полезным. Я поговорю с вами позже. Кстати, напомните, свое имя?