Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев - Виктор Некрас

— Чего там стряслось, Тренята? — невольно встревожился Мстислав, словно что-то почуя. На деле белобрысого гридня звали Тройнатом, но он давно уже навык к словенскому назвищу, которым его кликали и князь, и товарищи.

— Кметь Ярун из Полоцка воротился, княже, — гридень глядел непонятно. — К тебе просится, Мстиславе Изяславич.

Князь нахмурился — не любил чего-то не понимать. Яруна он сам посылал в Полоцк с мало значимым делом, как обычного гонца, но с тайным поручением. Ярун не должен был воротиться так скоро.

Послать Яруна в Полоцк князя Мстислава подвигло не простое любопытство, а вернейшее чутьё. Что-то казалось ему не так в этом княжестве.

Кривская земля изначально была отрезанным ломтем — с самых первых князей. Ни Ольг, ни Игорь не смогли подчинить Полоцка, а Князь-Барсу Святославу Игоричу с его южными делами было не до кривской земли. Владимир на короткое время сумел-таки охапить и Полоцк, и Витебск, но уже его сын Изяслав с Рогнедой вкупе Киев в медное пуло не ставили. А Брячислав, нынешнего князя отец, и обособился, и даже на рати стоял против деда Мстиславля, Ярослава Владимирича.

Всё это было известно и привычно, и дело было совсем не в этом.

Полоцкий князь был вполне дружествен и Киеву, и Новгороду, хотя в новогородской боярской господе многие помнили взятие Новгорода от его отца Брячислава сорок лет тому. Любой купец из Киева альбо Новгорода в полоцкой волости мог торговать как у себя дома (плати только известное мыто), любой посланник киевского альбо новогородского князей встретил бы в Полоцке самый радушный приём, у полоцкого князя в Киеве было собственное подворье, но!..

Мстиславу в Новгороде было виднее, чем даже великому князю в Киеве.

В Полоцке что-то готовилось. Сам князь на язычнице-ведунье женился, а епископ Мина вовсе вожжи из рук выпустил. Альбо — вырвали?! А собор Святой Софии — стоит! А ведь это заявление на власть — не меньшее, чем в Киеве альбо Новгороде!

В воздухе пахло войной…

Тренята глядел на господина с равнодушной готовностью к любому указанию.

— Где он? — князь уже начал нетерпеливо притопывать ногой.

— В гридне сидит, тебя дожидается, — Тренята помог князю накинуть на плечи лёгкую суконную свиту, сберегая от утренней прохлады. — Видно, и впрямь что-то срочное.

Тренята сидел на лавке возле увешанной оружием стены, спокойно прикрыв глаза, скрестив руки на груди и совершенно не обращая внимания на то, как беспокойно мечется по гридне взад-вперёд Ярун — гибкий и быстрый кметь в роскошной сряде: серебром шитая ферязь, красная шапка с высоким верхом и бобровой опушкой, зелёные сафьяновые сапоги. Кого иного за такой наряд Тука альбо кто иной, презрительно губы скривя, щапом бы обозвал, а вот с Яруном — не так. Больно уж толков в бою был кметь Мстиславль. Только всё одно не понимал Тренята, как можно при таком войском талане так любить роскошь.

Князь быстро вошёл в палату, и, хоть и обык за пять лет княжения к почестям, подивился, как мгновенно изменились оба — и гридень, и кметь. Тренята открыл глаза и неспешно поднялся на ноги, чуть склонив голову, блюдя одновременно и свою, и княжью честь. Ярун легко развернулся на каблуках навстречь великому князю, быстро поклонился, сдёрнув шапку и тряхнув длинным чубом на бритой голове.

Мстислав Изяславич махнул рукой, дозволяя садиться обоим. Тренята всё так же неспешно сел обратно на лавку. Ярун чуть насмешливо покосился в его сторону — на рати, дескать, так же шевелиться будешь, воевода? Но смолчал, не только уважая годы, но и зная — когда надо, Тренята умеет двигаться ой как быстро. Сам же кметь, хоть и перестал бегать по гридне, но сесть не пожелал — отошёл в сторону, прижался спиной к изразцовой, разноцветной литой глины печи. Впился глазами в князя и воеводу.

— Говори, кмете, — Мстислав уселся на скамью и опёрся локтем на стол. — Что за вести такие срочные, что ты в княжий терем ни свет, ни заря прискакал?

Ярун встал, и князь поневоле залюбовался. Рослый кметь с бритым наголо подбородком и длинными усами, бритоголовый, с чупруном. Так сейчас уж многие и не ходят, многие бороды носят, да волосы в кружок. Уходили в прошлое те времена, когда знатному вою обязательно было брить голову да бороду, чупрун оставлять, на Перуново обличье равняясь.

— Плохие вести, княже, — Ярун по давней привычке принялся играть цветными кистями пояса.

— Насколь плохие?

— Совсем плохие, Мстиславе Изяславич, — под пристальным взглядом Треняты кметь уронил кисточки и выпрямился. — Неподобь какая-то в Полоцке творится. Первое — епископ в городе даже голоса возвысить не смеет, живёт у князя в терему мало не как пленник. Службы в соборе проходят постоянно, да только градских на них ходит — горсть. А бояре, которые к службе ходят, у князя полоцкого не в чести, в терем не званы.

Мстислав покосился на гридня, а Тренята только молча пожал плечами — дела церковные его никоторым боком не касались, он и сам был недавним язычником, крещён был только пятый год всего.

— Второе, — сказал Ярун, охмурев ликом. — В Полоцке полно ратных, с оружием — боярские дружины да городовая рать. Не то, чтоб готовы в любой миг выступить, да только ведь нету дыма без огня.

— Но это ещё ни о чём не говорит, — заметил князь, подавляя улыбку. Воевода недовольно засопел, но наклонил голову, соглашаясь непонятно с кем — то ли с князем, то ли с кметём. Скорее всего, всё же с кметём. Мстислав Изяславич закусил губу. Он был ещё молод, по двадцать четвёртой весне всего, а только и он понимал, что большого числа воев долгое время в городе не удержать — кормить станет нечем. Им придётся дать какое-нибудь дело. И какое же дело может дать своим воям князь Всеслав Брячиславич?

— При мне князь несколько раз куда-то исчезал из города всего с двумя-тремя кметями, — Ярун почти кричал. — К князю в терем ночами таскаются какие-то подозрительные люди в серых плащах до пят!

— Самый удобный способ скрыть лицо и одежду, — буркнул Тренята. — Ты никак ночью и в княжий терем лазил?

— Да зачем? — Ярун уже успокоился и перевёл дух. — И так видно. Я там ночью прогуляться вышел, а никому ведь не запрещено возле княжьего терема гулять.

— И потом… — он помолчал несколько мгновений. — По Полоцку и всему княжеству ходят упрямые слухи, что князь Всеслав избран древними богами, — кметь размашисто перекрестился, ограждая себя от бесов, которых невегласы богами зовут. — Избран для того, чтоб восстановить старую веру.

Вот оно! Мстислав Изяславич приподнялся в кресле, вцепясь в подлокотники. Вот оно!

— Тысяцкий Полоцка постоянно привечает сбегов из наших земель — невегласов-язычников, — продолжал кметь. — Несколько раз я видел, как в княжий терем ходили люди с Варяжьего Поморья — не только купцы.